Собрание сочинений. Том 2

— Ну, слышал про меня, — усмехаясь, спросил Борзов, — какой мне дали ответственный пост? Председатель самого крупного в Борисовском районе колхоза «Страна Советов». Во! Не хвост собачий! Это тебя надо поблагодарить. Спасибо за твое начинание!

— На здоровье! — ответил Мартынов. — Неужели ты, Виктор Семеныч, думаешь, что без моего начинания дело не дошло бы до этого?

— Да нет, я шучу. Конечно, дошло бы. Надо же кому-то вытягивать колхозы из прорыва. Да, вот уже четвертый месяц в колхозе. «Страна Советов» называется. Почти как у Опёнкина — «Власть Советов». Но по хозяйству — ничего похожего! Когда посылали меня, то уговаривали: «Учти, товарищ Борзов, очень перспективный колхоз! Сколько земли, какие угодья!» Что ж, перспективы-то есть, а больше пока ничего. Одни перспективы только и принял от старого председателя. С чего начинать, за что ухватиться — не придумаю. Нету зацепки, ни одна отрасль не дает такого дохода, чтоб вот сегодня уже можно было за ее счет делать оборот в хозяйстве. Ты не рыбак? Не приходилось тебе руками в речке налимов ловить? Нащупаешь его, он голый, без чешуи, слизь на нем, схватишь рукой — выскальзывает. За что его тащить?

— За жабры, я думаю, — сказал Мартынов.

— Да, за жабры! А голова под корягой! Нет, и ты не сможешь мне ничего дельного посоветовать. Я хочу к Демьяну Богатому съездить, вот тот чему-нибудь научит… Я думал, Петр Илларионыч, как принял колхоз, сразу сделать целый переворот в хозяйстве. Колхоз наш под самой Борисовкой, в двух километрах железная дорога, большой узел. И автотрасса через Борисовку проходит. Богатейшие условия для сбыта продукции, надо, стало быть, и хозяйство перестраивать под эти условия. Я говорил у нас в райкоме и сюда приезжал, в сельхозотдел, еще в феврале: «Помогите нам оборудовать теплицы, дайте кредита и материалов, подкиньте нам две автомашины и снимите часть зерновых и технических культур — и я за год сделаю колхоз трижды миллионером! Вот вы рассовали по всему району огородные культуры, в дальних колхозах люди от них отказываются, — дайте нам эту площадь. Наш колхоз нужно сделать именно огородным. Овощи, ягоды, сад молодой насадить. А первые годы в саду по междурядьям можно разводить клубнику, картошку сажать. Огород, сад и животноводство — вот на что нам нужно напирать в наших условиях. Но животноводство сразу не поднимешь, туда надо еще вложить много средств, пока дождешься хорошей продукции. Огород скорее даст нам доход. В этом году я нажму всеми силами на огород, а с будущего года начнем поднимать и животноводство». Вот такой у меня план. Так разве же с нашим секретарем райкома можно сделать дело? Ох, и секретарь у нас, товарищ Гусев, — дуб дубом! «А куда мы денем ту пшеницу и сахсвеклу, если вам урезать план?» — «Да вот и добавьте в те колхозы, где невыгодно заниматься овощами. Или поставьте вопрос перед областью, что в таких-то пригородных колхозах действительно нужно сократить площадь зерновых, и доказывайте, что это будет только на пользу делу!» — «Нет, я такую миссию на себя не возьму». Вот тебе и свободное планирование!..

Борзов достал пачку «Казбека». Закурили.

— Чего посмотрел так на мои папиросы? Человек я одинокий, зарплаты председательской хватает, какие, бывало, в райкоме курил, такие курю и в колхозе. В моем положении самое главное — не опускаться!..

— Да, планирование! — продолжал Борзов. — Дали нам крылья, машем, машем мы ими, а взлететь не можем. Сколько грузу еще на ногах, этого бюрократизма проклятого!.. Ты меня, Петр Илларионыч, знаешь, энергии у меня хватает, без дела сидеть не люблю. Послали меня в колхоз — так дайте же мне возможность развернуться там по-настоящему! Если и мне, как моему предшественнику, считать там эти несчастные копейки и граммы, по пятнадцать яиц от курицы-несушки в год собирать, я же от скуки подохну! Нет, куда ни кинешься, того нельзя, то не разрешается, то надо еще согласовать. Вот третий раз приезжаю сюда насчет локомобиля. Стоит у нас в колхозе государственный локомобиль с той самой оросительной сети, что не достроили. Кой-какие части уже сняты, ржавчина его ест, но еще можно наладить его и пустить в ход. Прошу: дайте нам этот локомобиль, торфу у нас неисчерпаемые запасы, есть жерновой постав — оборудуем мельницу, и своим колхозникам нужно зерно молоть, и со стороны, может, какую тысячу рублей подзаработаем. Нет, никто не решается сказать мне одно-единственное слово: «Бери». Пусть лучше совсем погибнет машина, чем использовать ее не по назначению. А со снабжением что у нас делается? В колхозе совершенно нет транспорта, кроме конных телег. Как жить в наше время без автотранспорта? Возим с сахзавода жом для скота, сам жом стоит копейки, а за доставку платим автоколонне тысячи рублей. И ведь нам причитается машина! Еще с прошлого года потребкооперация должна колхозу за молокозакуп автомашину — до сих пор не можем получить!.. Я считаю, Петр Илларионыч, вот это у нас еще неправильно делается — подачки какие-то, а не снабжение! Приезжает товарищ Крылов в колхоз и, если его там настойчиво попросят, то даст, как бы из милости, столько-то сотен листов шифера или автомашину. Значит, выезжает он в колхозы и везет с собою в портфеле какие-то резервы для раздачи нуждающимся — память о посещении колхоза первым секретарем обкома партии. Нехорошо это, некрасиво! Это же не система. А как быть тем колхозам, которых он не посетил? Вот у нас он не был ни разу и еще, может, пять лет не приедет. Как же нам жить? Чем нам крыть коровники? На чем хлеб возить в поставку?..

Разговор перекинулся на воспоминания.

— Ну, что там сейчас, в Троицке? Как Руденко в колхозе работает? Как Глотов, Грибов, Нечипуренко?

Мартынов рассказал.

— Эх, Петр Илларионыч, — махнул рукой Борзов, — как повидал я других секретарей райкомов, да сам под их начальством походил, да вот теперь в колхозе поработал, — ей-богу, я не самым плохим был секретарем! На меня стучали кулаками, и я стучал; на меня давили, и я давил. А насчет планов мы все тогда были так воспитаны: выполняй любой ценой и не рассуждай, что из этого получится! Помню, еще в Лужниковском районе, составил я хлебофуражный баланс и налетел на меня один бо-ольшой представитель! «Что-о? Балансами занимаетесь? Кто вам разрешил это делать? Для свиней зерно оставляете? Собираетесь свиней хлебом кормить? Ячмень — это тот же хлеб! Вы кто — дурак или вредитель?» Конечно, когда перед тобою так ставится вопрос, то скорее согласишься признать себя дураком. А как без зерна сало получить? Чем же кормить свиней, если всерьез заниматься животноводством? Соломой? Вот как оно было. Думаешь, у меня не болело сердце, когда иной раз заставлял колхоз сортовые семена вывозить в хлебопоставку?.. Я вот читаю сейчас в журналах: в некоторых морях у нас повыловили рыбу до мальков. Это еще похуже, чем колхоз оставить без хлеба на трудодни. Тут все же с урожаем дело связано, со стихиями, а там ни град, ни засуха не мешают рыбе плодиться. Не надо ни пахать, ни сеять, сумей только сберечь то, что сама природа тебе дает. И то вот к чему привело это «давай, давай!»…

Все же со мною как-то нелепо получилось, — продолжал Борзов. — Вроде как бы в бою, при атаке поскользнулся и сломал ногу. Не от пули, не от осколка получил ранение, а от собственной неосторожности. Если бы не этот дурацкий случай с Мухиным — что бы, я не работал сейчас секретарем райкома? Хуже Гусева бы работал? Не смог бы перестроиться?..

Но это Мартынову было уже неинтересно слушать, и он стал прощаться.

— Вижу по костылю, — задержав его руку в своей, сказал Борзов, — что ты недавно из больницы выписался. Слышал, слышал, какой с тобой был случай, как ты чуть не угробился. Ну и как теперь? Куда после больницы? На старое место?

— Вероятно, пошлют в другой район, — ответил, помолчав, Мартынов.

— Да? В другой район? Есть такая наметка?.. А Марья Сергеевна как? — совсем некстати спросил Борзов.

— Ее, пожалуй, назначат директором Надеждинской МТС.

— Ну-у?.. Вот не ожидал от своей бывшей супруги таких талантов! А справится?