Строители

— Подожди, Виктор, хочу что-то спросить. Скажи мне, что это вчера в главке произошло? — Он на всякий случай загадочно улыбнулся. — Что случилось? Трошкин вдруг повернулся на сто восемьдесят градусов.

Я очень спешил, но сейчас мне мил и Беленький.

— Вчера меня уже добивали, Дмитрий Федорович, — выручил Васильев.

— Как?

— Длинная история.

— Все равно не отстану, расскажи!

Мы идем по площадке. В автобусы и на бортовые машины грузятся бригады, они уезжают со стройки.

Я начал рассказывать… Снова увидел себя в главке беспомощным. Потом голос Васильева:

— Разрешите?

— Ну, что там еще у вас? — пренебрежительно бросает Левшин и стукает карандашом по столу. — Кажется, все ясно!

— Я только что из райкома. Беседовал с секретарем, которому вы обещали сдать эти четыре дома.

Левшин поднимает голову:

— Новый микрорайон без продовольственных магазинов, без булочной и аптеки, в одном из домов детская поликлиника — все это в первых этажах. Я хотел бы видеть, как вы отказали бы при этих обстоятельствах райкому.

— Секретарь райкома по нашей просьбе выезжал на стройку.

— Ну?

— Он посмотрел работы и график, сказал, что слишком дорогую цену надо заплатить за сдачу.

— Ну?

— Он не возражает, чтобы закончили монтаж и сдали только первые этажи… Остальное позже.

— Кто вас уполномочивал?! — кричит Трошкин.

— Подожди! Накричался уже сегодня! — обрывает его Левшин. Он встает и подходит к Васильеву. — Вы молодец, правильно поступили, по-партийному…

— Почему же вы не нашли в себе силы отказать райкому, как это сделал наш главный инженер по отношению к вам?

…Беленький усмехается:

— Здорово! Ну, а что ему ответил Левшин?

— Васильев еще добавил: «Вы знаете, по-моему, от спешки много бед в строительстве происходит. Разве райком настаивал бы, если б вы доказали расчетом, что эти дома за месяц построить нельзя?»

— Ого! Ну, Левшин, конечно, зашумел. Что он ему ответил?

— Он сказал: «И это вы говорите по-партийному!»

Беленький задумался. Несколько шагов мы шли молча.

— Ты знаешь, Виктор, очень это помогает в жизни… очищает как-то.

— Что?

— И слова Васильева, и ответ Левшина, и то, как секретарь райкома поступил…

У торца второго корпуса экскаватор «Беларусь» черпал из большой кучи песок и отправлял его в бункерок. Из бункера песок поступал в старенький, видавший виды растворонасос, покрытый пятнами известки и кусками окаменевшего цемента. Другим растворонасос никто не видел, и казалось, именно таким выпускает его завод. У машин тоже по-разному складывается жизнь. Вот, например, каток. Ходит себе целый день, неторопливо укатывает асфальт, — посмотрите, какой он чистенький! Какая пестрая окраска — желтая с красным, — словно вельможа при дворе! А есть серенькие машины — работяги. Как их ни крась, вечером все равно уже перепачканы…

Насосик яростно сопел и чавкал, глотая воду и песок. Рядом стояли Косов и Шуров.

— Наверх? — удивился я, проследив за шлангом.

Шуров, как всегда при встрече со мной, изобразил на лице крайний испуг.

— У тебя что, язык отнялся? — строго спросил Беленький.

— Очень всегда пугаюсь, когда они приезжают, — серьезно, что особо подчеркивало насмешку, сказал Шуров, показывая на меня. — Это еще с башенных кранов, помните?.. Так и кажется, что вот сейчас они что-нибудь запретят.

Я рассмеялся:

— Шуров ярый противник всякого начальства… Единственно, что остается, самого его назначить начальником.

— Ладно тебе ваньку валять, отвечай! — приказал Беленький.

— Прямо наверх, Виктор Константинович, — сказал Косов.

— А вода?

— Вода уходит. Мы просверлили в плитах отверстия… Конечно, зимой и осенью нельзя. А сейчас все быстро высыхает.

Вокруг импровизированной установки начали собираться люди. Подошло начальство строительных управлений — Визер, Морозов, Том Семенович. С перекрытия соседнего дома спустился наш старый знакомый — прораб Соков. Я поздоровался с ним, он смущенно улыбнулся и принялся рыться в пачке чертежей, которую по привычке таскал с собой. Рядом с Соковым его бригадир Сергей Корольков в синем комбинезоне, подпоясанный офицерским ремнем с большой звездой, ну и, конечно, Гнат.

— Ну, инженер, что скажешь? — с ходу закричал Гнат. — Какой номер Косов выкинул! Все носилки побоку… Как когда-то наша с тобой «чихалка» на высотке, помнишь?

— По-моему, это не плохо, если, конечно, вовремя не подали на перекрытие песок краном.

— А почему «если», да еще «конечно»? — вдруг спросил Морозов. По его тяжелому загоревшему лицу прошла судорога. — Почему это вы присваиваете себе право так просто решать довольно спорные вопросы?

Я удивленно посмотрел на него.

— Тут не оперативка, надеюсь, а беседа, так сказать, на рабочем месте… Надеюсь, вы не попросите меня уйти? — Морозов с вызовом смотрел на меня.

Разговор оборвался. Только насос чихал, давился и тяжело заглатывал странную смесь песка с водой.

По рангу мне полагалось сохранять спокойствие.

— Нет, — сейчас не попрошу, — ответил я и добавил: — Вы можете не бояться.

Беленький громко рассмеялся:

— Ты, Морозов…

— Подожди, не лезь не в свое дело! — грубо оборвал его Морозов. — Тут не смешки, а серьезный разговор. — Он положил свою большую руку на насос. — Почему-то считается самым высоким классом работать по формуле: «Максимально использовать кран на внутренних работах». Так? Или точнее: «Пока все работы на этаже не выполнены, перекрытие не монтируется». Так?

— Так, — сказал Гнат.

— Вот видите, — Морозов смотрел на меня, — вы даже бригадирам эту формулу вбили в голову. А вот сегодня Косов и прораб Шуров показали совсем другое. Посмотрите, это настоящая механизация, вся цепочка от погрузки до укладки песка в полы механизирована… А когда вы подаете песок краном, что тогда? Ну, что, Гнат?

Гнат пожал плечами:

— Подаем механизмом.

— Нет, — тихо сказал Косов, — до того, как подаем механизмом, мы вручную грузим песок…

— Во! — подхватил Морозов. — Вручную! Потому что «Беларусь» не может приходить к нам на каждый этаж. Так или не так?

— Так! — Визер, заинтересовавшись разговором, подошел поближе.

— Если к этому добавить, — веско сказал Морозов, — что мы еще теряем крановое время для подъема бункеров — да не просто подъема, песок еще нужно подать в каждую комнату, теряем целую смену крана, — то сразу ясно, что технологические правила — это липа. Они вредят строительству! Ну, так что?

— В самом деле, Виктор Константинович, вроде Морозов дело говорит, — усмехаясь, сказал Визер.

— Но ведь такого механизма, чтобы круглый год подавать песок, нет, — сказал Корольков.

— Правильно, Сергей, — Морозов не выпускал инициативы. — Значит, нужно создать такой механизм, а не кивать на кран, который и так, бедняга, работает за всех… Кстати, вбив себе в голову разные «конечно», мы не просили такой механизм… Или просили?

То, что говорил Морозов, совсем не походило на его обычную манеру — просто не соглашаться со всем. У него были какие-то свои идеи. Но одни идеи — это пока маловато.

— Нет, не просили, — ответил я. — Должны пройти годы, пока такой механизм поступит на стройку.

— Серьезный аргумент, — спокойно произнес Морозов. — Нет такого механизма?

— Нет.

— Ясно! Но для устройства стяжки есть хорошая установка. Вот сейчас она работает. А почему раньше ее не применяли?

— Не понимаю.

— Ах, не понимаете, — дожимал Морозов. — Повторяю еще раз: почему мы не применяем для устройства стяжки механизмы? Тебе ясен вопрос, Корольков?

— Ясен.

— Тебе, Беленький?

— Могу сказать…

— Подожди, — перебил его Морозов, — можешь хоть раз прямо ответить: ясен вопрос?

— Черт с тобой — ясен.

— Почему же вам вопрос не ясен? — спросил меня Морозов. — Что тут непонятного?

Я молчал.

— По-то-му, — раздельно произнес он, — что эта ваша «поэтажная» технология не дает возможности применить большой механизм, и потока у нас из-за этого никакого нет… Бригада кончает корпус и переходит на другой — это называется поток? А куда же ей, на Луну переходить?