Радиус взрыва неизвестен

— Тебе нельзя, — сурово сказал Иляшев.

— Это почему же?

— Зверь шумных людей не любит, — убежденно сказал остяк.

Палехов не нашелся с ответом, но обиделся на остяка и, обернувшись к Саламатову, спросил:

— Зачем звал?

Саламатов, улыбаясь на его замешательство, показал на стол. Палехов схватил молоток, помахал им в воздухе, бросил на стол, взял другой инструмент, посмотрел на секретаря и закричал:

— Чудеса! Это же вольфрам! Ты понимаешь, что это такое? Нет, ни черта ты не понимаешь! Это же ордена, всем и каждому! Это же на весь мир шум и гам! Это же премия! А ты нас держишь на какой-то паршивой красной железнячке, которую даже господа французы бросили! Да ты нам дай вот это! Тогда у тебя завтра же здесь будут рудники, заводы, сто тысяч рабочих, снабжение по литере «А», и сами золотоскупщики будут к тебе за пайками бегать! Где он? Я спрашиваю, где он лежит? Ну?

Саламатов задумчиво потер виски и глаза под очками.

— Вот оно что! — протянул он. — Я так и думал: если это не метеорит, то что же это может быть?

— Да ты что? — закричал Палехов. — Спишь или бредишь? Ты говори, не томи душу! Где он находится? Это же сплавленные куски из богатого месторождения. Где лежит руда, я спрашиваю?

— Это ты вот у него спроси, — сказал Саламатов, кивнув на Иляшева.

Палехов мгновенно притих.

— Больше у меня нету, — сказал Иляшев с сожалением.

Он внимательно посмотрел на начальство. Коротконогий и шумливый второй начальник ему не нравился, но Иляшев находился в гостях и не мог сказать, чтобы шумливый человек ушел. А шумливый человек подсел к нему, похлопал его по колену, умильно заглянул в глаза и заговорил:

— Товарищ Иляшев, ведь эти инструменты не с неба свалились?

— Зачем с неба, — солидно поддержал разговор Иляшев. — Мой третий отец, и мой четвертый отец, и мой пятый отец ими работали. Зачем с неба?

— Ведь они этот металл где-то добыли? Вы только укажите мне место! Я вам, знаете, что подарю? Я вам лошадь подарю, по Красным Горам будете ездить…

— Лошадь у меня есть, — равнодушно кивнул Иляшев на окно.

— Мы вам дом в городе подарим…

— Зачем дом? — удивился Иляшев. — У меня три чума есть. Жену найду, на свадьбу приглашу. Из города далеко в Красные Горы ездить.

Саламатов выразительно кивнул Палехову на дверь. Начальник разведки встал, с огорчением посмотрел на остяка и вышел. За дверью он прильнул ухом к скважине замка, махая рукой на негодующую секретаршу.

Саламатов сказал:

— Ты на него не обижайся. Ветер тоже шумит, а комаров отгоняет.

Палехов выпрямился с видом оскорбленного достоинства, но не удержался и снова прильнул ухом к двери.

— Шумный человек — пустой человек, — сказал Иляшев. — Ветром надуется — большой кажется, ветер выйдет — запах плохой…

Палехов отскочил от двери и со скучающим видом подсел к столу секретарши, ожидая, чем кончится разговор секретаря с Иляшевым. Уйти он уже не мог. Он ясно видел эти богатейшие залежи вольфрама — они где-то недалеко, они не могут ускользнуть от Палехова, как исчезли все его мечты о стихийных открытиях, о славе, о наградах. Что это такое, в самом деле? Вместо откровенного разговора остяк отвечает оскорблениями, а Саламатов только посмеивается, и нет того, чтобы защитить авторитет инженера! Палехов так разнервничался, что уже не мог прислушиваться к голосам за дверью, которые звучали все громче и громче.

Но вот Иляшев вышел из кабинета, кивнул секретарше, не желая замечать Палехова, и осторожно закрыл за собою дверь, чтобы не скрипнула и не стукнула. Палехов увидел в окно, как Иляшев сел на лохматого конька и повернул к магазину.

Сгорая от нетерпения, инженер ворвался в кабинет. Саламатов сидел за столом и что-то записывал в толстую тетрадку. Он поднял голову.

— А, ты еще не ушел? Ну и хорошо… — и продолжал писать.

Инструментов на столе уже не было. Палехов окинул комнату взглядом. Вдоль стены стояли витрины, и в них за стеклом лежали удивительные образцы природных богатств края. Рядом с алмазом, найденным в зобу убитого глухаря, рядом с куском кварца, почти желтым от крапинок золота, лежала обыкновенная глина, из которой местные кустари лепили размокавшие от воды посудины. Тут было собрано все, чем жил район, о чем мечтали в районе, что в нем добывали и собирались добывать. Но инструментов не было.

— Где же вольфрам? — испуганно спросил Палехов.

Он уже придумал, как обеспечить свое участие в этом большом деле. Надо было взять один из кусков вольфрама для исследования и немедленно переслать его в область, указав, что месторождение открыто тремя товарищами — Палеховым, Саламатовым и Иляшевым. Черт с ним, что придется поделиться славой, но секретарь-то заставит Иляшева указать месторождение.

— Ты об этих инструментах? Так я отдал их Иляшеву. Неудобно все-таки родовые инструменты отбирать.

Он не обратил внимания на вытянувшееся лицо Палехова.

— Пришли-ка мне одного из твоих пареньков, помоложе да половчее.

— Что же вы, товарищ секретарь, наделали? — жалобно сказал начальник разведки. — Неужели вы не поняли, что эти инструменты дороже золота!

— Ну, довольно тебе плакать. Сделай, как говорю. Мне некогда, извини!

У Саламатова зазвенел голос, и Палехов медленно отступил к двери.

2

Иляшева назвали хозяином Красных Гор в то время, когда комиссия из центра определила быть в Красных Горах заповеднику. Иляшев, прослышав об этом, пришел в город и сказал, что в Красных Горах с древних времен проживал его род и что он всю жизнь охранял эти урочища от пришлых охотников и теперь никого туда не пустит. Саламатов уговорил комиссию назначить Иляшева заведующим заповедником. Ему дали трех биологов, построили два дома для научной станции и домик для сотрудников, но остяк остался в своем берестяном чуме. Письменные дела вел старший сотрудник научной станции, а Иляшев следил за зверями. В районе постепенно исчезали ценные пушные звери, редко охотники встречали куницу, соболя или кидуса. Но в заповеднике зверь размножился.

В первый год войны Иляшев заметил много пришлого зверя. Старик хвастал тем, что знает всех своих зверей по фамилиям, а теперь пришло много чужаков, которые портят его питомцев. Добившись разрешения, он вызвал лучших охотников района и произвел отстрел ценного зверя. Заповедник сразу привлек к себе внимание властей — оказалось, что Иляшев делает большое, полезное дело.

Красные Горы — граница заповедника — находились в пятнадцати километрах от города. Это были три массивные скалы красноватого песчаника, видимые со всех почти точек района. За ними начинались горные увалы, переходившие в Главный Уральский хребет. Между этими скалами и разместились питомцы Иляшева. В одной из лощин были построены вольеры для молодняка. Почти прирученные звери сами шли сюда на прикормку и заселяли этот звериный городок. Остяк обходил его ежедневно, радуясь приплоду, примечая особенно ценных по меху зверьков, подбирая для лучших самцов чистопородных самочек, отлавливая их для присадки. Старший научный сотрудник обучал старика разным научным методам, но больше сам учился у старого зверолова. Только один Иляшев из всех охотников района умел подзывать к себе дикого зверя и разговаривать с ним так, что зверь не пугался его голоса.

Браконьеры не осмеливались переступить границу заповедника. Старик каким-то чутьем узнавал о нарушителях — говорили, что сами звери приходили с жалобой к старому колдуну. При встрече с Иляшевым охотнику было проще всего отдать ружье, потому что старик при первом знаке сопротивления стрелял разрывной пулей «жекан» в приклад охотничьего ружья и дробил его вдребезги. А без ружья сопротивляться ему никто не мог.

Был случай, когда его пытались подкараулить в лесу. Он вышел прямо на засаду, крикнул злоумышленникам, чтобы те стреляли. Когда злоумышленники выстрелили, Иляшев исчез. Перед ними стояло расщепленное пулями сухое дерево, а охотник подкрался сзади и всадил им по заряду беличьей дроби в мягкие места. С тех пор браконьеры предпочитали переваливать за легкой добычей на Печору и охотиться в соседнем Верх-Ылычском заповеднике.