В Чукотском море

Над морем, залетая на припай, плавно парили белоснежные чайки. Они казались особенно белыми, чистыми, как будто где-то там, в теплых странах, специально обмылись перед возвращением на родину. На освободившихся от снега скалах копошились первые кайры и полярные чистики, устраивая свои гнезда. Порою они отвесно срывались вниз, над самым льдом выравнивались и, посвистывая крылышками, летели в море на кормежку. На скалах и плавучих льдинах дудели долговязые, длинношеие бакланы. У кромки припая извивающейся цепочкой тянулись на север нарядные стаи гаг.

Оторвавшиеся от кромки припая большие льдины уносило в море.

«Пойду-ка лучше искать разводья», — решил Тынетегин.

Но опять не повезло ему.

Вот уже третья убитая нерпа скрывалась в воде, оставив на поверхности красное жирное пятно. Он даже не успевал взмахнуть акыном.

«Наверно, худыми стали.

Жира мало, потому и тонут».

Недовольный и злой Тынетегин медленно подымался к стойбищу, расположенному на склоне горы. У входа в ярангу сидел старый Тынеекет и в бинокль наблюдал за морем.

— Ымто? Ну как? — бросил он сыну.

— Плохо. Тонет нерпа, — устало ответил Тынетегин, снимая с себя снаряжение.

Тынеекет сделал вид, что ему безразлично, но в душе росла обида на сына: «Нерпу добыть не может. Охотник тоже…».

Хозяйка внесла в чоттагин — холодную часть яранги — столик на коротких ножках и расставила на нем чашки.

— Надо еду в дом нести, — упрекнул сына Тынеекет.

Пили чай молча, вприкуску, прихлебывая из блюдцев. Тынетегин чувствовал, что отец сердит на него. Вдруг старик резко отодвинул чашку и сказал;

— Собирайся!.. Пошли!..

— Куда?

— Туда, где ты охотился, — грубо ответил Тынеекет и стал вытаскивать из-под крыши яранги длинный шест. — Возьми на всякий случай железный акын.

Отец с сыном молча брели по льду. Тынеекет нес тонкий длинный шест с большим железным крючком на конце. Наступила белая ночь, большое красное солнце висело над краем моря, бросая длинные тени на сопки, холмы, торосы. Лужицы на льду стали покрываться тонким ледком.

Вот и разводье, где охотился Тынетегин. Ветра не было. По краям разводья намерзал тонкий ледок. Тынеекет с шестом в руке не спеша шел по краю разводья, пробуя прочность льда палкой с железным наконечником. Тынетегин следовал за ним и никак не мог понять, что собирается делать отец.

— Смотри! — сказал старик.

Недалеко от кромки вода, окрашенная в темно-красный цвет, была похожа на расплывшееся облако, над которым плавало сальное пятно. На небольшой глубине головой к поверхности повисла убитая нерпа. Старик осторожно опустил в воду шест, подвел его к нерпе к с силой дернул. Крючок мягко впился в шкуру.

— Видишь, на воде всегда остается след, надо только все замечать и запоминать, — поучал старик сына, внимательно разглядывая нерпу. В голове там, где зияла рваная рана от винтовочной пули, копошилась куча морских креветок. Попав на воздух, они извивались, прыгали и падали на лед.

— Еще день — и от твоей нерпы остались бы шкура и голые кости. Видишь, как они быстро объедают мясо. Мне рассказывали, что этими креветками питается и кит — йитив. Опустится на дно у берега, высунет язык, а язык у него что чоттагин в нашей яранге, и ждет, когда его креветки облепят. Как наберется их много, кит втягивает язык.

— А сам-то ты видел? — спросил Тынетегин.

— Как кит креветок собирает, не видел, а вот когда на дно ложится, это наблюдать приходилось, — ответил старик.

Дальше Тынетегин пошел один. Он обнаружил и вторую нерпу. Поиски третьей оказались безуспешными; она, видимо, действительно оказалась тощей и ушла на дно или раненая заплыла под лед.

— Почему же так получается? — недоуменно спросил Тынетегин.

— Посмотри кругом, — объяснил старик. Сколько на горах, в тундре лежит снегу?

— Много, — все еще не понимая, ответил Тынетегин.

— А куда бежит вода, когда тает снег?

— В море.

— Вот то-то. В море… Вся эта пресная вода скапливается на льду у берегов, потом уходит под лед. Пресная вода смешивается с морской не сразу. Нерпа тонет только в пресной воде И задерживается, когда достигает слоя морской воды. А здесь, где ты охотился, небольшая бухточка, течения нет, вода стоит, потому-то и остались твои нерпы на месте.

Тынеекет присел на льдину, достал медную трубочку с длинным мундштуком, выбил ее о подошву торбаза, закурил и задумался. Вспомнилась молодость. Он тоже не сразу стал хорошим охотником. Обида на сына прошла.

Кто хитрее?

Многие считают нерпу глупым животным. Нерпа любопытна, но не глупа. Да и любопытной она бывает только тогда, когда нет опасности. Чтобы нерпу добыть, надо иметь смекалку…

Наступила весна. Снег стаял, на льду скопилась вода, которая еще не нашла выхода в море. Но вода свое дело знает, она упорно ищет трещинки и лунки, размывает их и уходит вглубь. На ровных ледяных полях так же, как и в тундре, образуются ручейки. Они с журчанием тянутся к промоинам. Через такие промоины весной выбирается нерпа на лед понежиться.

Вынырнет из промоины, приподнимется повыше, повертит головой в разные стороны, посмотрит внимательно кругом и снова скроется в морской глубине. Так она делает несколько раз, пока не убедится, что опасности нет, что все льдинки и торосы на своих местах. Потом выберется на лед, уляжется поудобнее головой к промоине и сладко задремлет. Вот и шкурка ее уже обсохла, стала пушистой и мягкой. Лежит нерпа на солнышке, дремлет, изредка приподнимет лениво сонную голову, посмотрит по сторонам и снова опустит. Надоест лежать на брюхе — повернется на бок, надоест на боку — повернется на спинку. Со всех сторон обогреется на солнышке да еще почешется в свое удовольствие задними ластами.

Увидал охотник нерпу, стал к ней подкрадываться. Место ровное, спрятаться негде. И нюх у нерпы хороший. Нерпа сразу заметит и бултыхнется в воду, только ласты задние мелькнут в воздухе. Притаился охотник в торосах, задумался. Вдруг он обратил внимание на маленькое глубокое русло ручейка. Тянется ручеек к той промоине, где лежит нерпа. Снял охотник свою меховую шапку, свернул ее лодочкой и пустил по ручейку. Понесло течением шапку к нерпе. Доплыла шапка до промоины и стала крутиться в водовороте.

На байдаре на нерпой.

Вскинула нерпа голову. Что такое? Прямо перед глазами что-то черное крутится в воде, да еще и пахнет неприятно. Первый раз такого зверя видит нерпа. Испугалась, отпрянула назад. А охотник встал во весь рост и, не таясь, к нерпе направился. Нерпа увидала человека, к промоине бросилась, а там все тот же зверь кружится. Так и заметалась между промоиной и охотником. Охотник без выстрела убил ее. Подцепил крючком шапку, отряхнул и поволок нерпу домой.

Ничего, что шапка промокла, — высохнет. Зато с добычей!

Умка — охотник

Между торосов, размеренно покачивая головой, не спеша бредет умка. Иногда приостановится, перевернет лапой льдинку, обнюхает ее и идет дальше. Вот и застывшее разводье. Лед еще тонкий. Умка понюхал воздух. Пахнет нерпой — значит, близко лунки. А лунки у нерп маленькие, только нос высунуть, чтобы подышать.

Поводил белый медведь мордой около лунки — стара лунка. Поплелся дальше. Стал обнюхивать другую. О, эта свежая! Вода в ней не успела ледком покрыться, нерпа только что была здесь. Поскреб умка лед крепкими когтями около лунки, улегся, уткнул нос в самую воду и прикрыл морду лапами. Приподымет изредка голову, сделает несколько бесшумных вдохов и выдохов в сторону, чтобы не было медвежьего запаха над водой, и снова уткнется носом в лунку.

А тут и иждивенцы: песцы да вороны.