Что сердцу дорого

— Вадим, больно.

«А, может быть, это всегда так бывает? — подумал Вадим. — Что-то невидимое разделяет людей, и надо сделать усилие, чтобы перешагнуть. Два слова — и люди становятся другими, близкими…»

— Соня!

Здесь было меньше народу, большинство гуляющих предпочитало центр города: два квартала в один конец, два — обратно. Вадим отвел Соню в сторону, они оказались у какой-то заклеенной афишами стены.

— Соня… — повторил он, взяв ее за плечи.

Плечи ее были упруги, неподатливы, и Вадим подумал, что напрасно…

— Там, в армии, я всегда помнил о тебе, — все-таки продолжал он. — Я не умею… Наверное, надо какие-то особенные слова… А у меня в сердце… Ты не веришь?

«А если это и есть настоящее? — подумала Соня, робко, почти испуганно глядя в светлые глаза Вадима. — Тогда, в письме, он не сумел… Тогда, может, и не было ничего…»

— Не веришь, Соня?

Мало, слишком мало бывает иногда времени для размышлений. И надо ли размышлять? Хочется поднять руки к лицу Вадима, погладить его жестковатые (наверное, жестковатые) щеки, приникнуть к нему, такому сильному и доброму, стать маленькой и покорной. Но что-то мешает этому, что-то сдерживает Соню. Быть может, не совсем прошла та давняя обида на Вадима. Или жаль расстаться с туманным образом другого, необыкновенного человека, который еще придет… Нет сил сказать «да». И страшно вымолвить «нет». Но… Но почему непременно сейчас…

— Вадим, не надо. Подожди. Ведь мы только недавно встретились…

— Это неправда! — горячо возразил Вадим.

— Это правда, — стояла на своем она. — Ведь мы стали совсем другими после разлуки.

— Другими?

Он снял руки с ее плеч. Снова пошли рядом. Соне вдруг стало жаль Вадима, она сама взяла его под руку. Нет, кое-что они все-таки понимали и без слов, видно, не так уж были далеки. «Считает себя виноватой», — подумал Вадим. Ему не хотелось, чтобы она думала, будто он сердится. За что сердиться?..

— Хочешь посмотреть, как мы живем?

— Вы?

— Ну, я и Аркадий.

— А он дома?

— Не знаю. Ты бы как хотела?

— Только с тобой. И ненадолго. А то уже поздно. Это далеко?

— Совсем рядом.

Они свернули в переулок, прошагали с полквартала.

— Ну вот, мы и пришли. Если света нет…

Вадим вскинул голову и тотчас увидел, что свет горит. Значит, Аркадий дома.

8

Аркадий встретил их чрезвычайно приветливо.

— А, у нас гостья! Вас зовут Соней, не правда ли? Вадим говорил мне. Он о вас круглые сутки может говорить.

И при этом улыбался, показывая белые крепкие зубы, и поправлял длинными пальцами вьющиеся волосы, и прежде Вадима успел подхватить Сонино пальто.

— Неужели целые сутки? — переспросила Соня каким-то новым, более звонким, чем обычно, голосом.

— Напролет! — подтвердил Аркадий, смеющимися глазами глядя на Вадима.

Он лгал. Вадим только однажды и то очень немного рассказал о Соне. Но ложь эта приятна была и Соне, и Вадиму, и никто не пытался отвергнуть ее. «Вот кто поможет мне завоевать Соню, — благодарно подумал Вадим. — Он умеет с девчатами…»

Аркадий дружески взял Соню за руку выше локтя, провел в большую комнату.

— Как у вас тут хорошо, — сказала Соня.

— Вам нравится?

Он стоял лицом к лицу с Соней и беззастенчиво глядел в ее глаза. «А я? — как бы спрашивал он. — Нравлюсь?» Соня смутилась и отступила к роялю.

— Это вы играете?

— Да, но, к сожалению, инструмент расстроен, — небрежно ответил Аркадий.

Вадим вошел в комнату.

— Я поставил чай, — сказал он.

— А что у нас есть к чаю?

Аркадий сделал гораздо более озабоченное лицо, чем того заслуживал предмет размышлений. Соня засмеялась.

— Полбанки варенья, — напомнил Вадим. — И хлеб.

— Так это будет чудесный чай, — оживленно проговорила Соня. — Помочь накрыть на стол?

— Ради гостьи мы будем пить чай здесь, — объявил Аркадий.

— А всегда вы где — в кухне?

— Зачем сегодняшний вечер смешивать с этим унылым «всегда»! — театрально произнес Аркадий. — Бархатную скатерть снимем, вот тут есть белая. В этом отделении серванта — посуда. Хозяйничайте. Вадим, идем, заварим чай.

— Мог бы и один справиться, — сказал Вадим, но все-таки пошел, догадываясь, что Аркадий хочет что-то сказать ему.

Он не ошибся.

— Слушай, Вадим, может надо, чтобы я ушел? — сказал Аркадий вполголоса и подмигнул.

У Вадима напряглись скулы, гневная складка прорезала лоб.

— Ты… за кого… ее принимаешь? — спросил он, подступая к Аркадию.

— Да брось, Вадька, ну что, в самом деле, — проворно отодвигаясь, забормотал Аркадий. — Я почем знаю. Не хочешь — не надо.

— Не нужно никакого чаю, — угрюмо проговорил Вадим. — Мы пойдем.

— Перестань ерундить. Ну, забудь, извини.

— Эх, ты, — брезгливо сказал Вадим.

— Ты иди к ней, иди, а я сейчас заварю чай.

Вадим ушел к Соне. Она уже поставила на стол чашки с блюдечками, сахарницу.

— Ну, где же ваше варенье?

Ей тут нравилось. Она чувствовала себя совсем по-хозяйски. Это еще больше усилило раздражение Вадима. Чтобы не выдать его — ведь в конце концов Соня-то ни в чем не провинилась, — Вадим отправился в кухню, нарезал хлеба, принес банку с вареньем.

— Надо было потоньше нарезать, — сказала Соня, глядя на некрасивые ломти.

Аркадий когда-то успел переодеться: голубая шелковая футболка, разутюженные брюки, блестящие новым лаком ботинки.

— Попросим даму разливать чай.

Аркадий с шиком опустил на подставочку никелированный чайник.

«Чего он вырядился? — мрачно подумал Вадим. — Черт меня надоумил привести сюда Соню».

А они не замечали его настроения, весело болтали. Больше, впрочем, Аркадий. «Разные судьбы?» Нет, не смотрел. Неприятное слово: судьба. Его любят неудачники, сваливают на судьбу свою беспомощность и глупость. Нужно самому уметь устроить жизнь. Как он устроил? Не особенно удачно. Но ведь она еще не кончена, его жизнь…

Вадим сидел хмурый и молчал.

— Вадим, почему ты молчишь? — спросила Соня.

— Тетя будет беспокоиться о тебе, — наставительно проговорил Вадим.

Это прозвучало неестественно. И невежливо. Никогда Вадим не заботился так трогательно о ее тете. «Хватит тебе распивать чаи, уходи», — вот что это значило.

Соня встала.

— Не спешите, мы проводим вас, — предложил Аркадий.

Вадим так посмотрел на него, что Аркадий поспешил поправиться:

— Вадим вас проводит.

— Пошли? — спросил Вадим Соню, словно не замечая Аркадия.

Она молча кивнула.

9

Часы на углу показывали одиннадцать.

— На трамвай? — спросил Вадим.

— Пойдем пешком, — возразила Соня.

Ей вовсе не хотелось идти пешком. И еще меньше — ехать на трамвае. Соня сама не знала, чего ей хотелось.

— Вы давно дружите с Аркадием?

— Я тебе говорил: мы дружили в школе, — сухо ответил Вадим.

«Ревнует, — подумала Соня. — Он меня ревнует. Смешной Вадим».

— А теперь?

— И теперь.

«Таких любят. Пошляк. Пустельга. А она готова броситься ему на шею».

Они свернули с главной улицы, выбирая путь покороче. Тут было темно и безлюдно. Едва слышно шуршала на тополях умирающая листва.

«Вот так выйди за него замуж — и словом ни с кем не даст перемолвиться», — размышляла Соня.

«Знала бы ты, как он подумал о тебе», — мысленно говорил ей Вадим.

А сами шли молча, недовольные друг другом. Но странно, недовольство это как-то сближало, словно каждый имел на другого свои права. Все-таки они давние друзья. Могут говорить и могут молчать. И могут сердиться.

— Ну, хватит, не злись, Вадим, — первой запросила мира Соня. — Возьми меня под руку.

Вадим повиновался. Соня доверчиво прижалась к нему.

— Ты так и не рассказал мне об армии. Как ты там жил? В свободное время… Кстати, ты писал о каком-то Грачеве…