Избранное в двух томах. Том I

— Очень уж ты благодушно настроен, — сказал я Володьке. — «Если надо — срочную отслужу, война не может возникнуть…» Кто-то вместо тебя будет принят в училище. А ты, мой друг, даже срочную служить не очень охоч, вроде одолжение государству делаешь? Знаешь, мне, пожалуй, стыдно за тебя, сын.

В глазах Володьки что-то дрогнуло:

— Тебе не придется стыдиться за меня, папа. Если призовут — прослужу как надо. Но только лучше потерять два-три года, чем всю жизнь.

— Потерять? Разве военная служба — это потерянные годы? Да нельзя стать настоящим мужчиной, не пройдя ее! «Потерять…» По-твоему, я понапрасну теряю жизнь? И другие офицеры — тоже?

— Кому что правится, папа…

— Очень неожиданно ты разлюбил то, что выбрал. А впрочем, — спохватываюсь я, — если это действительно так, то уже хорошо, что это случилось сейчас, а не позже. Позже пришлось бы ломать жизнь. Ты прав, без призвания любое дело не дело, а тем более профессия офицера. Ее сменить труднее, чем любую другую. Ты помозгуй-ка все-таки обстоятельнее — правильный ли выбор делаешь? Кем думаешь стать, окончив университет?

— Там видно будет.

— Видно должно быть с самого начала… Выходит, тобой руководит не призвание? Скажи откровенно, почему ты вдруг решил поступить именно в университет?

— Фая туда собирается…

— Значит, ты — за компанию?

Вовка вспыхнул:

— Я могу решать и самостоятельно!

— А она что, против того, чтобы ты стал военным, как хотел раньше?

— Нет, она меня не отговаривала, нисколько. Наоборот… Знаешь, как она тебя уважает!

— Очень рад… Ну, ладно. На какой же факультет вы намерены поступить?

— На физико-математический.

— Значит, когда закончишь, сможешь быть или преподавателем, или научным работником. Мечтаешь о кафедре, о лаборатории? Какие-нибудь проблемы уже имеешь в виду разрабатывать?

— Не знаю…

— Ну а я и тем более… Кем ты практически хочешь быть — ну, всю жизнь? Ты всерьез задумывался об этом?

— Меня интересует электроника. А для того чтобы ею заниматься, лучше быть штатским.

— Как сказать… Дело идет к тому, что в армии, даже в пехоте, командиру придется иметь с нею дело. И вообще ты не прав, сын, считая, что между офицером и штатским специалистом — огромная дистанция. Она, брат, сокращается довольно быстро. Это когда-то офицер ходил на службу с саблей, а инженер или педагог — с портфелем. Теперь с саблей офицера не увидишь, а с портфелем — частенько. Все в соответствии с развитием техники. В прежние времена военная техника была от обычной начисто отлична. А теперь — и машины, и рации, и многое другое в принципе одни и те же и в армии и не в армии, только назначение разное. Поэтому и офицер теперь — не в замкнутом сословии, как некогда. Одной ногой он в армии, а другой — на гражданке. И это естественно. А ты стараешься противопоставить одно другому.

— Да я не противопоставляю, — смущенно улыбнулся Вовка. — И быть военным мне интересно бы, знаешь. Но только вот разные соображения…

— Ну что же, соображай, соображай, — улыбнулся я. — Время еще есть, прикинь, что и как. Помозгуй как следует, где твоей душе место. И не думай, пожалуйста, что армия твои таланты зароет. Это, брат, взгляд давно устаревший, что в офицеры идет тот, кто ни на что большее не способен.

— Да я так и не считал… Хорошо, я еще подумаю, папа! Но пока что мы с Фаей все-таки имеем в виду университет.

— Допустим, оба выдерживаете экзамены и поступаете. Ну а если один из вас выдержит, а другой нет? Тогда как?

— Другой устроится на работу. Снимем комнату…

— А ты знаешь, сколько стоит снять комнату в городе?

— Как-нибудь проживем.

— Прежде чем жениться, надо создать базу… — начал я поучать Вовку, но сразу же скомкал свои поучения, вспомнив, что мы с Риной поженились, имея базой только горячее желание быть вместе и две студенческие стипендии.

Мне нравится, что Вовка стремится к самостоятельности и не боится трудностей жизни. Как-то забываем с годами, что молодости свойственно не принимать в расчет многое из того, что позже кажется безусловно важным. Но с другой стороны… Действительно, почему же то, что казалось нетрудным в юности нам, должно быть более трудным для наших детей? Конечно, в мире многое переменилось. Повысился уровень «детскости», что ли? Мой отец шестнадцати лет уехал из деревни в Питер на заработки, имея при себе только родительское благословение, ковригу хлеба и полтину деньгами. Устроился в артель каменщиков, где работал один из земляков, и уже с первой получки стал посылать по рублю-другому в деревню. Я, как и многие мои сверстники, к девятнадцати годам считал себя вполне самостоятельным человеком и даже мысль о том, чтобы пользоваться какой-нибудь родительской помощью, считал для себя обидной. Да и родители мои не очень-то старались опекать меня с первых шагов самостоятельной жизни. А сейчас? Наши дети к семнадцати-восемнадцати годам куда более развиты, чем мы в свое время. В споре с ними по любому вопросу — палец в рот не клади. А вот в смысле житейской самостоятельности… Не у всех она в характере заложена, как у Володьки. Чтобы далеко не ходить за примером — наш Пал Саныч. У него сын — инженер, уже семь лет женат. Невестка тоже в конструкторском бюро работает, да и семья не велика — одна дочка. Но Пал Саныч регулярно, как алименты, посылает своему великовозрастному дитяти деньги из каждой получки, из своих сбережений наскреб им на кооперативную квартиру. Подозреваю, что и служить-то он продолжает не только из любви к армейской жизни. Может быть, и ушел бы на покой, имея за плечами достаточную выслугу, да будет ли ему покой, если из пенсии он не сможет выделить для сына столько, сколько выделяет из полковничьей зарплаты.

Старикам порой свойственно сетовать на молодежь: и эгоистична она, и бессердечна, и слишком поздно освобождается от инфантилизма. Я не считаю, что вся молодежь такова. Однако посмотришь иной раз на солдата-новичка: парень образованный, высшей математике обучен, а в первый год службы ходит маменькиным сынком. И даже лейтенант, из училища, имеющий под началом десятки людей, за которых он отвечает и которых должен воспитывать, случается, тоже оказывается большим ребенком, к которому нужен особый подход, — пусть таких солдат и лейтенантов мало, но они есть. Чтобы стать настоящим мужчиной, еще недостаточно начать бриться или даже жениться и произвести на свет потомство. Надо еще выработать в себе чувство собственного достоинства, умение нести ответственность, причем не только за свои собственные поступки. А тем из нас, отцов, кто упрекает современную молодежь в инфантильности, иждивенчестве, может быть, стоит прежде всего упрекнуть себя. Ведь, если ребенок не научился самостоятельно надевать штанишки, в этом прежде всего виноваты его родители.

Мой разговор с Вовкой в тот вечер продолжался долго. Мы оба забыли про чай, он остался нетронутым… Все-таки мне хотелось бы знать, действительно ли прочны и долговременны его намерения насчет Фаи. Но ведь никто и ничто, никакая вычислительная машина, и даже сам он сейчас не в силах определить, насколько основательны его чувства. Ему-то сейчас, да и Фае, наверное, кажется, что у них любовь до гроба. Но рано, конечно, очень рано парню думать о семейной жизни. Я высказал ему это самым решительным образом.

Вовка, слушая меня, сжался, как еж, а потом выпустил колючки:

— Не даете, значит, родительского благословения? — И вышел быстро, так, что я ничего не успел ему больше сказать.

Глава вторая

ВСТРЕЧНЫЙ БОЙ

Весна в разгаре… На улицах нашего городка шумят ручьи — солнце быстро сгоняет снег со склонов гор, они уже перестали быть белыми. Уже возятся в рощице на окраине меж голыми черными ветвями и озабоченно перекликаются только что прилетевшие грачи.

И не замечаю, как летит время. Что значит — быть в деле! А когда лежал на положении больного, каждый час был тягуч и длинен, как серый осенний день.