Сумерки в полдень

— Но в политике, Андрей Петрович, личные симпатии или антипатии играют подчиненную роль, — вкрадчиво заметил Ракитинский.

— Это верно, Илья Семенович, — согласился советник. — Это верно…

Он записал что-то в своей толстой тетради и, сняв очки, повернулся к Дровосекову, сидевшему у сейфа в углу.

— А как реагирует деловой мир на последние события? Ведь, как говорят, биржа — барометр политической погоды.

Дровосеков поскреб указательным пальцем седеющий висок, не меняя бесстрастного выражения лица.

— Пока никак, — ответил он, подумав, и тут же добавил по-английски: — Бизнес идет как обычно. Управляющий Английским банком Монтэгю Норман отправляется в Берлин, чтобы встретиться с управляющим Германским банком Шахтом и предложить Германии большой заем.

— Предложить Германии большой заем? — удивленно переспросил советник.

— Да, — односложно подтвердил Дровосеков. — В Сити, — он кивнул на залитое дождем окно, — в Сити убеждены, что золотые цепи надежнее всяких бумажных пут, именуемых договорами и соглашениями, и надеются заковать в них Гитлера так крепко, что он без ведома и согласия Лондона и шага не сделает.

Ракитинский, погладив свои пышные усы, ухмыльнулся.

— Блажен, кто верует…

Грач, ревниво следивший за разговором советника с Дровосековым, вдруг поднялся.

— А что же с тем, о чем я сказал? — спросил он, не отрывая сверкающих глаз от лица Андрея Петровича.

Советник посмотрел на него с недоумением.

— С чем?

— Со встречей Де ла Варра и Батлера с нашим наркомом, — раздраженно пояснил Грач. — Поскольку создалось впечатление, что я сам сочинил эту встречу, то я хотел бы…

— Ну что за чушь ты несешь! — перебил его Андрей Петрович. — Никто не думает, что ты сочинил…

— Но я хотел бы, чтобы была внесена полная ясность, — повысил голос Грач, не дав советнику договорить. — Кто-то тут врет, и я хочу знать, кто.

— Сказано же, не ты, — бросил Гришаев, но всезнающая улыбка на его полных губах говорила: «Ты сочинил, ты…»

— Знаю, что не я, — резко произнес Грач, едва взглянув на Гришаева. — Но интересно, кто? И с какой целью?

— Виталий Савельевич прав, — поддержал его Звонченков. — В этом надо разобраться.

— А как? — спросил Ракитинский.

— Поехать в Форин оффис и спросить, почему Рейтер опровергает то, что действительно имело место.

— Будьте уверены, там скажут, что ничего не знают, — заметил Ракитинский. — Английских дипломатов трудно поймать, когда они начинают петлять, а ныне они петляют особенно старательно.

— Да, нелегко громогласно выступать в защиту демократии и поддерживать диктаторов, — проговорил с сарказмом Андрей Петрович, — проповедовать право народов устраивать жизнь по своему желанию и совершать сделки против них за их спиной, открыто говорить о сопротивлении агрессорам, а тайно вдохновлять и финансировать их.

Он вдруг умолк, словно понял, что тут не место и не время произносить разоблачительные речи: люди, собравшиеся здесь, сами это знали. И, понизив голос, советник заговорил о том, как сложна и остра обстановка, что в самой английской верхушке идет ожесточенная борьба, которая неизвестно когда и чем кончится.

Андрей Петрович озабоченно оглядел своих помощников, встретил такие же озабоченные взгляды, ободряюще улыбнулся, сверкнув золотыми подковками зубов, и посоветовал не сидеть без крайней нужды в полпредстве: надо встречаться, говорить, убеждать и, конечно, узнавать. Узнавать как можно больше. Сам он собирался навестить «уэлльского льва» — Ллойд-Джорджа, который в последних речах требовал тесного союза с Россией. Сомову предлагалось встретиться с Эрнестом Бэвином: «босс» крупнейшего профсоюза подталкивал, хотя и очень вяло, друзей-лейбористов осудить Чемберлена за его вояжи к Гитлеру. А Звонченкову — отправиться в Форин оффис и попробовать выяснить в отделе печати тайну появления странного «опровержения».

— А вы, Илья Семенович, — повернулся советник к Ракитинскому, — свяжитесь с группой Черчилля. Нам важно знать, что теперь черчиллисты собираются делать: действительно выступят против правительства или ограничатся, как обычно, напыщенной декламацией?

Ковтун, встретив взгляд Андрея Петровича, вскочил, вытягиваясь с армейской строгостью.

— Продолжайте поддерживать контакт с военными властями, Александр Никодимович, — сказал ему советник. — Англичане стараются выпытать о наших оборонных приготовлениях побольше, а о своих сказать поменьше, но вы попытайтесь узнать: они на самом деле готовятся к военным действиям или только создают впечатление, что готовятся?

Цепкий взгляд советника задержался было на лице Антона, но тут же скользнул на соседа, и Антон подумал, что, вероятно, ему не доверяют, коль даже в такие напряженные дни его обошли поручением. Он двинулся к выходу первым, едва закрылось совещание, но в зале его остановил Горемыкин.

— Вернись, Антон! Андрей Петрович зовет.

В кабинете Антон выжидательно остановился у двери: советник продолжал разговаривать вполголоса с Грачом. Лишь отпустив того, Андрей Петрович жестом пригласил Антона подойти к столу и сесть. Коротко спросил, как он чувствует себя в Лондоне, и, не дослушав его, напомнил:

— Вы говорили, что познакомились в Германии с Фоксом. Удалось вам встретиться с ним?

— Нет еще, — виновато ответил Антон. — Не удалось ни встретиться, ни поговорить по телефону. В редакции Фокс бывает редко, а идти в «Кафе ройял», где он проводит время, я не осмелился.

— Почему? — удивился Андрей Петрович, откидываясь на спинку кресла. — «Кафе ройял» посещается местными и иностранными журналистами, дипломатами и дельцами, артистами и художниками. Место шумное и дорогое, но для нас доступное. Туда можно и нужно заходить и, если представится возможность, заводить полезные знакомства. Учтите, что вас сюда не в светелке сидеть прислали, а работать. Работа же у дипломата — в основном в общении с людьми.

— Хорошо, Андрей Петрович, я пойду туда и попробую поймать Фокса.

— Попробуйте, попробуйте, — повторил советник и, склонившись над столом, добавил: — Постарайтесь встретиться с ним и поговорить об одном интересном деле. — Он помолчал и нетерпеливо продолжил: — Мы получили из Москвы сообщение, что недавно в Брюсселе агент Круппа фон Зюндер встретился с агентом Виккерса-Армстронга лордом Овербэрри. Они договорились о том, что будут поставлять друг другу те виды оружия, которые производит один концерн и не производит другой. Англичане будут снабжать немцев аккумуляторами для подводных лодок и самонаводящимися торпедами, а немцы англичан — приспособлением для прицельного бомбометания с самолетов.

Фокс должен заинтересоваться этой сделкой, — продолжал Андрей Петрович. — Он любит все сенсационное, а сенсационней этого трудно что-либо придумать: военные концерны обязуются снабжать друг друга оружием, которое наиболее опасно для их собственных стран. Если Фокс вытащит сделку на свет божий, поднимется шум. Тут многим известна близость семьи Чемберленов к Виккерсу-Армстронгу, и общественность спросит, какова же роль премьер-министра в этом деле.

— Хорошо, Андрей Петрович, я встречусь с Фоксом и скажу ему о сделке, — с торопливой готовностью проговорил Антон.

— Но сказать надо так, чтобы на тех, кто узнал об этой сделке в Брюсселе, не пала тень подозрения. Их надо беречь. Понимаете?

— Да, конечно, — с еще большей поспешностью согласился Антон, подумав о Жане-Иване: вероятно, он и был тем самым человеком, которого следовало беречь.

— Да, конечно, — с усмешкой повторил его слова Андрей Петрович. — А как вы думаете это сделать?

— Скажу, что узнал в Берлине, я ведь только что оттуда.

Советник подумал немного, потом утвердительно наклонил седеющую голову.

— Ну что ж, это, пожалуй, подойдет. Можно сказать, что некий посланец Круппа в разговоре с иностранными деловыми партнерами обещал поставлять аккумуляторы английского производства. До остального Фокс сам докопается.

Глава вторая

Антону не повезло: Фокса, как ответили на его телефонный звонок в редакцию еженедельника, ожидали в Лондоне лишь вечером. Пришлось вернуться к старым докладам, за чтением которых часа два спустя его застал Грач. В черном пальто, черной шляпе и в перчатках Грач зашел в их комнату перед отъездом из полпредства. Не глядя на Антона, он сказал, что Андрей Петрович, находящийся где-то в городе, позвонил и распорядился, чтобы кто-нибудь встретил гостей, приглашенных на ланч, а поскольку никого из дипломатов в полпредстве нет, этим придется заняться Карзанову. Антон поднялся и спросил, что входит в его обязанности.