Дерзание
Дерзание читать книгу онлайн
Роман «Дерзание» (1958 г.) Антонины Коптяевой завершает трилогию о докторе Аржанове, первые две части которой составили книги «Иван Иванович» (1949 г.) и «Дружба» (1954 г.). Перипетии жизни своего героя Коптяева изображает в исторически конкретной обстановке.
Так, в романе «Иван Иванович» хирург Аржанов работает в глубинке, на северо-востоке страны, в крае, который еще в недалеком прошлом был глухим и диким. Помогает людям избавиться ст болезней, воодушевляя их своим трудом. Действие романа «Дружба» вводит читателя в драматическую обстановку Сталинградской битвы, участником которой является и доктор Аржанов, а в «Дерзании» Иван Иванович предстает перед нами в послевоенное время: он уже в Москве и один из первых дерзает проводить операции на сердце.
Работа Ивана Ивановича, его одержимость делом, которому он служит, показана в естественных взаимосвязях с действиями, надеждами и устремлениями людей, среди которых он живет. Рядом с образом главного героя перед читателем проходят живые, правдивые и нравственно светлые образы председателя районного Совета Марфы Антоновой, юной якутки Вари Громовой, одной из учениц Ивана Ивановича, ставшей его женой, молодого и талантливого врача Ларисы Фирсовой, у которой война отняла семью. Своим трудом эти люди утверждают силу добра, благородства и гуманизма.
Следует отметить важную черту писательского дарования Антонины Коптяевой — обстоятельность и точность изображения характеров ее героев. Страницы трилогии, показывающие доктора Аржанова у операционного стола, захватывают точностью изображения настолько, что, читая их, ощущаешь себя как бы присутствующим в операционной. Хотя дело Ивана Ивановича определяет главную линию его жизни, однако, показывая и личную, семейную жизнь героя, которая складывается непросто, автор поднимает проблему гармонии творческого труда и личного счастья.
Жажда очерковой достоверности вместе с желанием заглянуть во внутренний мир своих героев, коснуться вечных источников бытия — любви, верности, измены, встречи, разлуки, товарищества — отличает уже раннюю работу писательницы — ее первый роман «Фарт» (1940 г.). В нем показана жизнь золотодобытчиков — старателей, шахтеров, обитателей суровой тайги. Роман был написан на основе долгих наблюдений, отличного знания быта, условий таежного труда, которые открылись автору не как стороннему наблюдателю. Родившись в семье золотоискателя на прииске Южном, с юных лет Антонина Коптяева работала со старателями в амурской тайге.
Наблюдения, почерпнутые в золотоносном таежном крае, легли в основу следующего произведения Коптяевой — ее дипломной работы в литературном институте им. Горького — романа «Товарищ Анна» (1946 г.), в котором раскрывается образ человека с сильным и цельным характером. Личная жизнь главной героини Анны, руководительницы крупного золотодобывающего предприятия, фактически слившаяся с жизнью в обществе, на производстве, является главным содержанием книги. Автор показывает духовное обновление человека, неразрывно связанное с творческим трудом.
Эту мысль Коптяева последовательно проводит и в романе «Дар земли»(1963 г.), где на фоне напряженной борьбы за добычу приволжской нефти показывает картины зарождения новых взаимоотношений в трудовой семье.
После завершения работы над романом «Дар земли» Антонина Коптяева обратилась к новой для себе теме — историко-революционной. Роман «На Урале-реке» посвящен борьбе оренбургских рабочих против белоказаков Дутова и колчаковцев. В книге раскрывается способность автора широко охватить всю картину событий И одновременно представить ее читателю в детальных подробностях. В романе правдиво переплелись судьбы героев, созданных воображением писателя на основе изучения жизненного материала, и характеры действующих лиц, реально существовавших, таких, как Петр Алексеевич Кобозев — чрезвычайный комиссар по борьбе с дутовщиной, герой казахского народа Алибий Джангильдин, председатель оренбургского ревкома Самуил Цвиллинг, рабочий-большевик Александр Коростелев и другие.
Коптяева показала быт и нравы оренбургского казачества и в мирной жизни и во время гражданской войны. В первой книге романа «Год 1917-й» автор рассказывает о возникновении Оренбургской партийной организации, о всеобщей рабочей забастовке, вооруженной защите города от войск атамана Дутова, о приходе Советской власти в Оренбург. Вторая книга охватывает события гражданской войны в Оренбуржье в 1918 —начале 1919 года.
Яркое художественное выражение нашла здесь идея защиты революционных завоеваний, одухотворявшая героев обороны Оренбурга.
В творчестве Антонины Коптяевой большое место занимает в работа в очерково-публицистическом жанре. Книга очерков «Чистые реки» (1969 г.) и страницы из дневника писательницы — «Сибирские сокровища» (1971 г.) свидетельствуют об остроте чувства современности, о знании автором жизни народа.
Очерки Коптяевой отличает естественность интонации повествования, светлый лиризм. Описание природы она использует как средство для более полного раскрытия сути происходящих событий. Это проявляется и в небольших по объему, но богатых по содержанию очерках «Края родные», «О самом дорогом», «Память сердца», «Северное сияние»…
Всем своим творчеством Антонина Коптяева раскрывает общественное назначение человека, утверждая невозможность истинного счастья без ощущения нужности людям.
Е. Абрамович.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
«Дорогой друг Платон, — писал Коробов размашистым почерком. — Что со мной было, когда я получил известие о Наташе! Признаться, я пожалел сначала, что не выполнил один совет насчет госпитализации. Но потом подумал: спасибо Ивану Ивановичу за то, что он сумел вовремя остановиться».
— Ох, Варя! — прошептал Логунов, на минутку прервав чтение письма. — Угораздило тебя, милая, в такой момент критику разводить!
«Больно переживаю все Наташины страдания, — писал дальше Коробов, — так бы и улетел в Москву, но нога опухла, разнесло ее, словно бревно, и сижу на приколе. Да еще у Милочки («Это которая?»— подумал Логунов, представив двух совершенно одинаковых девочек) коклюш начался. Кашляет — страшное дело, и находиться вместе с Любочкой у Тавровых ей теперь нельзя. На счастье, подоспела, Платон, твоя бабушка с Дона (тут губы Платона тронула добрая усмешка: собралась-таки!). Говорит: не советовали ей ехать. Далеко, мол. Куда, мол, тебе в семьдесят-то лет! А она в ответ: люди в семьдесят лет государством управляют, отчего же я по железной дороге проехать не смогу? Видишь, Платон, шучу сквозь слезы. Зато теперь Милочка со своим коклюшем живет дома.
За рудник не беспокойся. Программу перевыполняем. Иван Иванович мне тоже написал, обещал повторить операцию, как только Наташе станет легче. Придется ждать, ничего не поделаешь. Только перед отъездом на курорт напиши подробно, как она там. Меня не щади. Пока жива Наташа, буду и я жив надеждой На лучшее.
Твой неоплатный должник Иван Коробов»-
"А Варя волнуется донельзя. Что ее так будоражит? Неужели желание подчинить себе большого человека? — подумал Платон, еще раз прочитав письмо Он вспомнил расстроенное лицо Вари, ее тихий голос и смелый взгляд, устремленный на мужа. — Нет, черт возьми, она в самом деле убеждена в своей правоте! Все-таки большая разница между медицинской сестрой и дипломированным врачом: какая сила и уверенность выросла в человеке! Но тяжело ей!»
Логунов вспомнил, как поспешно она ушла из кабинета Аржанова, похоже, боялась расплакаться, и обжигающее чувство любви, и нежность, и жалость, от которых задрожало сердце, овладели им. Если бы он знал, где она сейчас, то без раздумья пошел бы к ней, чтобы поговорить и вместе с тем еще раз посмотреть на нее.
— Долой курорт! Не ради же развлечения я туда поеду! — решил он и устремился в магазин покупать Наташке на платье.
34
Елена Денисовна в это время очень нервничала: ни Иван Иванович, ни Варя не поехали на дачу, оба явились домой.
«Вот тебе на! — думала расстроенная женщина, хлопоча на кухне. — В какое положение поставила я Платона! И Наташка куда-то запропастилась!»-шептала она, так вздыхая, словно появление дочки могло исправить дело.
Вместо Наташки неожиданно приехали с дачи Мишутка и Галина Остаповна, у которой разболелись зубы. Едва втолкнув мальчика в комнату, Решетова поспешила в поликлинику, и Елене Денисовне прибавилось еще забот.
С хозяйством она успевала справляться быстро благодаря удобному городскому устройству: все под руками, а главное — газ…
«Ведь это святой человек, кто газ для кухни приспособил! — сумрачно рассуждала она сама с собой. — За десять минут чайник закипает, и ни шума, ни копоти!»
Иван Иванович и Варя не замечали плохого настроения своей квартирантки. Оба были сердито надуты и этим еще больше расстраивали Елену Денисовну. Только сейчас она поняла, как тяжело пользоваться гостеприимством даже лучших друзей.
«Да и какой я им друг?! — подумала она, совершено угнетенная, забыв даже о чудесном случае на ночном дежурстве. — Они люди с высшим образованием, Я средней руки человек. Им теперь тяжко, а тут еще мы стесняем: поговорить по душам невозможно».
Но супруги совсем не собирались говорить по душам, а отчужденно занимались каждый своим делом. Только один Мишутка чувствовал себя прекрасно и с горящими, как у медвежонка, глазами бегал, болтал, визжал, громко двигал стульями, шумя за десятерых взрослых людей.
— Тише ты, оглашенный! — сказала ему Дуся, которую он чуть не сбил с ног, выкатив из кухни опрокинутый табурет.
Елена Денисовна подхватила табурет и тяжелого, точно налитого свинцом, мальчишку и, тащась с ними в кухню, взглядывая по пути на часы-ходики, проворчала:
— Ох, горе ты мое луковое!
Она сунула Мишутке конфету из угощения, купленного для Платона, и опять у нее опустились руки: скоро придет, а Иван Иванович и Варя никуда не собираются. От обеда отказались, значит, в буфет заглядывали, и теперь один за книгой сидит, другая что-то пишет, а где и как будет принимать своего гостя Елена Денисовна, неизвестно.
У нее мелькнула было спасительная мысль о квартире Решетовых, но Григорий Герасимович второй день в командировке, а Галина Остаповна придет нескоро. И Наташка… Купили ей новую школьную форму, а портфель и тетради сама захотела купить. Все здесь же, рядом, на Ленинградском проспекте. Давно пора бы вернуться домой…
«Где шляется, паршивка?!» — У Елены Денисовны Даже руки зачесались, так ей захотелось отшлепать Девчонку.
Половина пятого… Нет, дольше терпеть невозможно. Этак и разрыв сердца получить недолго!
— Иван Иванович! — окликнула Хижнячиха, входя в комнату, и остановилась у порога.
— Да? — Хирург рассеянно взглянул на нее из-за страниц книги, и она только теперь увидела, как он осунулся за последнее время.
— Вы уж извините меня! — заговорила она, собираясь с мыслями. — Я ведь думала, что вы с Варенькой сегодня на дачу поедете…
Он продолжал задумчиво и вопросительно смотреть на нее, и она закончила упавшим голосом:
— Я Платона Артемовича пригласила в гости. Встретила в больнице, ну и… пригласила. Иван Иванович смутился:
— Фу, как нескладно получилось! Я сам хотел пригласить его! Спасибо, что позвали вы. Да-да-да! — И, обрадованный предлогом избавиться от необходимости сидеть вдвоем с Варей, с живостью встал. — Пойду вина принесу.
— Я уже купила.
— Вот и хорошо! — Иван Иванович выругал себя мысленно за невнимательное отношение к вдове товарища. — Все-таки куплю что-нибудь.
На жену он даже не взглянул, будто забыл, что она значила в жизни Платона. Варя, уязвленная этим, но тоже понявшая состояние Елены Денисовны, встала и принялась наводить порядок в комнате, хотя и без того уже все было прибрано.
Дверь Логунову открыл сам Иван Иванович, успевший вернуться из магазина. Заканчивая сервировку стола, Варя и Елена Денисовна слышали, как он баском говорил гостю в передней:
— Вы уж извините за то, что я сам вас не пригласил. Я тогда расстроен был ужасно.
— Я это видел, — сказал Логунов, но голос его отчего-то прозвучал неуверенно.
— Ты кто? — зазвенел Мишутка.
— Человек, — шутливо ответил Платон.
— А что это у тебя?
— Ох, брат! Я не знал, что ты дома. Это я Наташе принес.
— А зачем ты идешь, когда меня дома нету? — обиженно спросил мальчик.
Варя невольно улыбнулась.
Рассмеялся Иван Иванович, раздался громкий смех Логунова. Похоже, Мишутка понравился Платону.
— Да ты очень толковый парень, как я погляжу! — говорил Логунов.
Все еще смеясь, неся на руках вцепившегося в него мальчишку, он первым вошел в комнату, но заметно стушевался, когда возле стола, накрытого к обеду, увидел Варю.
Она что-то еще поправляла среди тарелок, рюмок, открытых банок с консервами.
— Здравствуйте, Варвара Васильевна! — приветствовал ее Логунов, держа одной рукой Мишутку, другой — пакет, слишком большой для одного отреза на платье.
— Здравствуйте, Платон Артемович! Наш разбойник уже напал на вас?
— Он хороший парень. Но я ему подарка не принес…
— Ничего, — успокоил гостя Мишутка, быстрым взглядом окидывая все, что было на столе. — Только посади меня рядом с собой.
«Что значит дети! — подумала Елена Денисовна. — Всех сразу выручил наш медвежонок! — И она стремительно повернулась к двери, в которую вошла Наташка. — В новой форме, конечно. Обновляла, значит. Перед кем хвасталась, вертушка этакая?»
