Красная волчица

— Не от Гани весточка? — беспокоилась тетя Глаша,

— Война!

Семеновна схватилась за сердце, опустилась на сундук.

— О, господи.

Тетя Глаша округлявшимися глазами молча смотрела на Димку. У Ятоки от щек отлила кровь. Она шагнула к Димке.

— Однако, ты что-то напутал?

— Всем военнообязанным приказано явиться в город. Я тоже поеду с папкой.

— Тьт-то куда, сынок? — Ятока с испугом смотрела на Димку.

— На фронт. Добровольцем пойду.

— Ты че мелешь-то, попустись, — замахала на него руками Семеновна.

— Глядите, че надумал, — осуждающе покачала головой тетя Глаша.

Ятока прижала голову Димки к груди.

— Никуда не пущу… Слышишь? Никуда…

Мужики собрались в сельсовет. Речь Степана была краткой:

— Завтра утром выезжаем. Кто приписан к воинским частям, поедет прямо в свои части. Остальным явиться в облвоенкомат.

— Ведь сенокос, — озабоченно проговорил Семен.

— Только ли сенокос, — Степан тяжело опустил на стол кулак.

В дверях остановилась Валентина Петровна Поморова.

— Вызывали, Степан Сергеевич?

— Садись. — Степан кивнул на стул. — И слушай. Беда пришла, Валентина Петровна. Мы потолковали промене себя и решили председателем колхоза и председателем сельсовета тебя оставить.

— Да вы что? Какой из меня хозяин?

— Придется немного покомандовать. Я думаю, к осени мы вернемся. Били белогвардейцев, били самураев, набьем рыло и фашистам.

— Может, лучше поручить руководство Серафиму Антоновичу?

Серафим Антонович молча сидел в углу комнаты.

— Мы уже прикидывали. Без кузницы вы не обойдетесь. А вот заместителем по колхозным делам он у тебя будет.

Степан достал из сейфа печать и вышел из-за стола.

— Занимай свое место.

— Как же так… сразу-то?..

— Нет у нас времени, Валентина Петровна.

К столу подошел Семен, достал из кармана печать, ключи, подержал их зачем-то на руке, осторожно положил на стол, повернулся к Валентине Петровне.

— Вы уж хлеб-то уберите.

От дверей протиснулись Димка, Андрейка к Вадим. Встали рядом плечом к плечу.

— А вам что? — глянул на парней Степан.

— Мы с вами идем, — за всех ответил Димка.

— Куда идете? — не понял Степан.

— На фронт, добровольцами.

— Рано вам лезть в это пекло, — остудил их пыл Степан.

— А сам-то добровольцем в партизаны ходил, — выставил довод Димка.

— Ходил, — Степан с отеческой добротой посмотрел на парней. — Я знал, что на вас можно положиться. Только на кого же мы оставим женщин, стариков, детей? Или пусть замерзают без дров, с голоду мрут? Не годится, парни. Будет нужда, вас позовут.

Степан помолчал.

— Тебя, Дима, назначаю бригадиром сенокосной бригады. Раздели людей на два звена, удобней будет. Время не тяните. Завтра к вечеру чтобы люди уже на лугах были. В кровь разбейся, а сена заготовь. Хлеб соберите до колоска. Обеспечьте мукой интернат, помогите «Красному охотнику». Провиант весь не успели завезти. Немного позже снарядите людей в город. Если к осени не вернемся, организуйте промысел пушнины. Ятока вам поможет, она все места знает. За все дела в деревне вы прежде всего в ответе. Это запомните.

У сельсовета парней поджидали девчонки. Навстречу Димке шагнула Ленка.

— Дима, вы что, в армию уходите?

— Никуда не уходим, — безнадежно махнул рукой Димка.

Вскоре из сельсовета стали расходиться мужики. Ятока встретила Василия на угоре.

— Что же будет-то, Вася?

Василий взял ее руку, погладил.

— Не знаю, родная.

Утром все село собралось на берегу реки. Мужики решили до Юрова плыть на лодках, а оттуда до Карска добираться на лошадях. Парни пришли с ружьями.

Степан встал на перевернутый шитик, поправил ремень на рубахе, окинул взглядом собравшихся.

— Дорогие товарищи! Фашисты напали на нас, как стая голодных волков. Мы уже били разную сволочь, побьем и этих. Ждите нас. Но если с кем что случится, не поминайте лихом. Жили, как могли. Прощайте.

Степан сошел с шитика. Уткнувшись ему в грудь, навзрыд плакала Надя. Дед Дормидонт из четверти наливал в кружки водку и приговаривал:

— Служивые, на дорожку. К осени ждем вас.

Ятока, присмиревшая, сникшая, стояла рядом с Василием.

— Ты уж пиши, Вася, — тихо попросила она.

— По лодкам! Пора отчаливать! — подал голос Степан.

К нему подошла Семеновна, перекрестила.

— Да сохрани вас всех господь.

— Спасибо, бабушка. Не вздумай помирать. Кто же нас тогда встретит, пирогами накормит, чарку с дороги поднесет?

— Я че. — Я поживу. Только вертайтесь поскорей…

Семеновна обняла Василия.

— Не плачь, мама, — гладил ее седую голову Василий.

— Ты уж береги себя, сынок.

Василий распрощался с тетей Глашей, поцеловал Ятоку и прижал к себе Димку.

— Береги бабушку. Тетю Глашу не забывай. Мать слушайся.

Лодки отчалили от берега, их подхватило течением и понесло на стремнину. В каждой из них сидели по два-три человека. Бабы, ведя за руки малолетних ребятишек, шли по берегу и махали платками. Когда лодки вынесло на стремнину, парни подняли ружья, один за другим прогрохотали выстрелы.

— Бабы, Сема кружку с ложкой забыл, — заметалась на берегу Женя. — На окне оставил.

— Примета добрая. Знать, домой вернется, — успокоила Женю тетя Глаша.

Прогремел еще залп, и лодки скрылись за поворотом.

Глава XII

Речка Огневка, названная так потому, что когда-то здесь охотник убил лису-огневку, течет по широкой пади между двух хребтов. Место здесь красивое. На несколько километров цепочкой тянутся луга, а среди них перелески, то березовые, то листвяные, кое-где темнеют ели да кедры. В зарослях — озера и старицы.

Уже две недели живут здесь сенокосчики. Табор они разбили под леском… Поставили два травяных балагана, один для девчат, другой для парней. Невдалеке огнище. Возле него стол из колотых плах. Под навесом коробки из коры и бересты с продуктами.

Летний день догорает. Димка вершит зарод. Сено па вилах ему подает Вадим. Ленка и Тамара Поморова граблями подскребают его. Трое мальчишек свезли копны и теперь на лошадях поджидают, когда все закончат работу.

Димка положил последний пласт.

— Все.

Спустился по веревке, обошел по-хозяйски зарод.

— Вроде получился.

— Ничего, лето длинное, научимся, — ответил Вадим.

Димка кинул взгляд на мальчишек.

— А вы кого ждете? Отпускайте коней кормиться.

Мальчишки вперегонки помчались к табору. Подошли Ленка с Тамарой.

— Приморились? — спросил Димка.

— Немного, — ответила Ленка.

Парни и девчата зашагали к табору. Первые дни все уставали так, что кое-как добирались до балаганов. Но постепенно втянулись, приноровились силы распределять равномерно на весь день.

На таборе Ятока расставляла на столе миски.

— Дима, продукты кончаются.

— Мы завтра к обеду метку закончим. Я пойду в деревню. Утром приплыву. И почта должна подойти.

Закончили работу и остальные сенокосчики, на таборе стало шумно. Поужинав, Димка пошел вдоль Огневки. Невдалеке на небольшом бугре стояла ель. Димка присел под ней. Заря отгорела. В долине тишина. Только Огневка, позванивая на перекатах, продолжала свой бег. Куда она спешила? Какие радости ждали ее впереди?

Подошла Ленка, села рядом.

— Дима, ты что эти дни какой-то сумрачный?

— Понимаешь, Лена, на западе парни ходят в атаки. А мы, как на курорте: днем сено косим, вечером птиц слушаем. Разве я себя для этого готовил?

Ленка погладила руку Димки.

— Дима, милый, придет и твое время.

— И почему я раньше не родился? — не слушал Димка…

Семеновна обрадовалась приходу внука.

— А я и не ждала тебя. Самовар поставлю. Как там Ятока?

— Да ничего. Погода добрая стоит. Сена уж несколько зародов поставили.

Семеновна выглянула в окно.

— Почта пришла. Сходи, может, от Васи весточка есть.