Зеленый берег

Агзам осторожно, стараясь держаться в тени, наблюдал за молодой женщиной. Да, Гаухар, бесспорно, красива, однако не столь уж божественно, как рисовал ее Билал. В первое время у Агзама даже появилось желание как-то помочь Билалу в его безответной влюбленности. Он даже написал ему письмо в Ленинград, — дескать, Гаухар здесь, может быть, у тебя еще не все потеряно. Шангараев ответил телеграммой: «С открытием навигации еду в Зеленый Берег».

В те дни еще бушевали зимние вьюги. А к весне и сам Агзам стал смотреть на Гаухар какими-то другими глазами. Теперь он искал встреч с ней, а встретясь, прохаживался с молодой учительницей то по улицам городка, то по берегу Камы. Странно, — словно не замечая, что это сердит Гаухар, он часто заговаривал с ней о Билале и каждый раз хорошо отзывался о нем. Он все еще как бы «хлопотал» за Шангараева, думал: «Гаухар поупрямится, наконец оценит настойчивые ухаживания и преданность Билала, ведь он завидный парень, способный инженер, довольно хорош собой. Гаухар ожидала бы жизнь в Ленинграде».

Но вот окончательно отвергнутый Билал исчез с горизонта. Агзам не раз клял себя за слепоту, за то, что ему взбрела в голову благородная блажь помочь безнадежно влюбленному Билалу, тогда как помочь ему было невозможно.

Теперь Гаухар отправилась на пароходе в туристическое путешествие. Ей предстоят две остановки в Казани. Одна из них, первая, довольно продолжительная. Жестокие сомнения начали одолевать Ибрагимова! А что, если Гаухар встретит там бывшего мужа и вернется к нему? Не будь у нее такого намерения она, возможно, не отвергла бы Билала Шангараева…. Много всяких беспокойных мыслей теснилось в голове Агзама.

Он вернулся из пионерского лагеря все еще отягощенный сомнениями. Едва вошел в квартиру, соседи вручили ему телеграмму. Агзам ждал ее с трепетом, а получив, боялся развернуть. Казалось, что Вильдан сообщит ужасную весть: «Гаухар осталась в Казани», Наконец, отважившись, прочитал и вздохнул облегченно. «Все благополучно выехали из Казани. Никаких перемен. Вильдан», — гласила телеграмма. По уговору с Вильданом слова «никаких перемен» означали, что Гаухар не осталась в Казани.

Он взял со стола увеличенную фотографию, врезанную в рамку, долго смотрел на мягко улыбающееся лицо Гаухар, Нет причин упрекать фотографа, портрет получился отличный.

Разглядывая портрет и словно не видя его, Агзам сидел в молчаливой задумчивости. Нечаянно бросил взгляд на часы. Ба, начало восьмого! И вдруг ему захотелось есть. Перекусил всухомятку, запер двери и вышел на улицу.

Пали сумерки. Было тепло и безветренно. Агзам проходил по улицам и переулкам, не обращая внимания ни на встречных прохожих, ни на вечеряющих на скамейках жильцов того или иного дома. Он шел к своей цели.

Вот и домик тетушки Забиры. Ибрагимов еще издали увидел хозяйку. Она сидела у калитки, держа в руках какой-то журнал, — это Гаухар приохотила ее к чтению. Он поздоровался и, не ожидая приглашения, сел рядом на скамейку.

— Вот получила журнал «Азат хатын»— с важностью сказала тетушка Забира. — Раньше только картинки смотрела, если книга или журнал случайно попадали мне в руки. Теперь своим обзавелась: это Гаухар мне выписала. Жду не дождусь, когда принесут. Интересные статейки бывают и стишки тоже.

— Значит, к свету тянетесь, тетушка Забира?

— И не говори, Агзаметдин! Так тянусь, что ради сознательности готова помереть на месте. А если без шуток сказать, так ведь в свободное время лучше читать, чем бездельничать.

— Ну, только от нечего делать не ждут с нетерпением журнала. Наверно, читаете потому, что нравится.

— А я о чем толкую! Кабы не нравилось, разве стала бы попусту глаза портить… Ну да ладно, нет ли весточки от Гаухар?

— А я к вам зашел узнать, нет ли чего.

— С дороги пришла всего одна открытка. Я думала, она написала тебе длинное письмо.

— С какой стати она будет писать мне длинные письма, тетушка Забира? Кто я ей?

— Ты, конечно, никто ей, а все же почему бы и не написать тебе? На пароходе нечего делать. Мне же вот написала… Зайдем, что ли, почитаешь открытку?

— Можно зайти. — Он огляделся. — Такая тишина у вас, кругом зелень. Право, в летние месяцы никуда не хочется уезжать из Зеленого Берега.

— Ты ведь, кажется, собирался на отдых в теплые края?

— Собирался, да вот не знаю — ехать ли? Не первый день думаю об этом, тетушка Забира.

— Смотри, тебе видней. Зимой ты ведь не получишь отпуск. Молодому человеку надо поездить, повидать вольный свет. Если не выглянешь из своей конуры, так и не узнаешь, сколь велик мир. В книгах да кино такого не увидишь.

— Это верно, да как-то лень подниматься.

— Не говори ерунду, Агзам. Лентяев и без тебя много.

— Ой, тетушка Забира, с вами, оказывается, надо держать ухо востро.

— Это уж как знаешь. Человек ты ученый.

— Не очень-то много я знаю. Вот нынче выходной день. Встал пораньше — и не знаю, что делать. Какая-го тоска одолела. Ну, и отправился в пионерский лагерь. Вот где по-настоящему хорошо! Видел там учеников Гаухар. Один мальчик, по имени Акназар, оказывается, спас чуть не утонувшего товарища.

— Вон как! А все болтали — хулиган, хулиган. Я и сама, грешным делом, ворчала на него… Вчера видела мать этого Акназара. У нее изо рта яд брызжет: «Гаухар, слышь, взялась погубить моего сына. Сперва заставила бежать, теперь решила в реке утопить».

— Это же бессовестная ложь, тетушка Забира!

— Для Талии все белое оборачивается черным. Гаухар знает норов этой ведьмы… Опять мы заговорились, Агзам! Пойдем читать открытку Гаухар. И чайку стаканчик выпьешь. Мне с тобой веселее будет чаевничать.

— Чай пить не хочется, тетушка Забира. Спасибо. А вот открытку, если позволишь, с удовольствием прочитаю.

— Прочитай, да и ответ напиши Они зашли в дом. Хозяйка зажгла свет. Цветы, рисунки в комнате Гаухар — все как прежде. Кажется, вот-вот из-за цветастой занавески выйдет сама Гаухар.

Тетушка Забира, прихрамывая, подошла к столу, передала Агзаму открытку. Он с любопытством посмотрел на лицевую сторону с изображением белого теплохода, Вот этот кусочек бумаги Гаухар держала в своих руках. А на обратной стороне — строчки, начертанные убористым ее почерком. Судя по штемпелю, открытка опущена в Казани, а заполнена она еще на Каме. «Едем мы хорошо, с удобствами. А вот хорошо ли будет дальше, после того, как пересядем на волжский теплоход?.. Приближаемся к Казани. Как встретит меня родной город?..» И дальше в каждой строчке чувствуется беспокойство. Должно быть, она боялась неожиданной и нежеланной встречи с Джагфаром. Нежеланной ли?.. Открытка в руке Агзама слегка дрожала. Но ведь Вильдан послал телеграмму перед самым отправлением из Казани, и в телеграмме ясно сказано: «Никаких перемен». Это соображение несколько успокоило Агзама. Значит, Гаухар не встречалась с бывшим мужем. Но если она внутренне уверена в себе, то нечего и бояться нежелательной встречи. А вот уверена ли Гаухар?..

И опять закралась тревога в сердце Агзама. Он поднялся со стула.

— Значит, отказываешься от чая? — встрепенулась Забира.

— Спасибо, большое спасибо! — торопливо говорил Ибрагимов.

— Это тебе спасибо, что проведал меня. Право, напиши-ка письмо, порадуй Гаухар.

Он подумал: «А что» если и впрямь написать? Ведь Гаухар сама предупредила: «Если, вдруг случится что неотложное, пишите мне на астраханский почтамт, до востребования». Неотложного, правда, ничего вроде бы не случилось… — Но он тут же возразил себе: — А геройский поступок Акназара в лагере — разве это не повод для письма?»

Домой он шел быстро, словно его и впрямь ожидало какое-то срочное дело. Войдя в комнату, сразу же сел за стол. Письменный прибор, бумага — все будто ожидало возвращения хозяина. Окно открыто, на улице темно и тихо. Воздух недвижим, и листва не шелохнется в саду, едва уловимый аромат свежей зелени струится в комнату, и кажется Агзаму, что вот этот мягкий теплый запах напоминает ему о чем-то очень близком сердцу.