Женихи и невесты или кое-что про любовь. Сказка и жизнь

Лупандин. Ну, хорошо, хорошо…

Голос радиодиктора: «Граждане пассажиры! Скорый поезд Владивосток-Москва прибывает на первый путь. Стоянка поезда — одна минута».

Елизавета. Пошли, Неронушка! Он в пятом вагоне. Или в шестом? Где телеграмма?

Лупандин. Да вот телеграмма. (Отдает ей телеграмму, уходит).

Елизавета (разворачивает). «Мебельная фабрика, директору Лупандину. Инженер главного управления мебельной промышленности тов. Запорощенко Трофим Евгеньевич…» Подумать только — инженер Главного управления. Из Москвы! Сердце заходится. «…тов. Запорощенко Трофим Евгеньевич совершает поездку по предприятиям мебельной промышленности области с целью ознакомления с образцами мебели, разработанными на местах…» Так, так… «Приготовить образцы… навести порядок на фабрике…» Так… Ага, вот: «К вам тов. Запорощенко прибывает 12 июля, поездом № 7, вагон 5. Просьба встретить. Начальник облместрома Уклонов». Просьба встретить! И без просьбы встретим. (Слышен шум подходящего поезда). Господи, опоздаю ведь! (Бросается из вокзала, в дверях сталкивается с Клавой и Гришей). Болтаются тут! Из-за вас товарища Запорощенко не встречу. (Убегает).

Гриша. Клавочка, значит — на восемь часов.

Клава. Бери на восемь.

Гриша. Два билета я беру отдельно. Для нас с тобой.

Клава. Это почему?

Гриша. Ну, зачем мешать влюбленным…

Клава. Каким еще влюбленным? (Замечает на его щеках губную помаду). A-а! Ну и гусь же ты!

Гриша. Клавочка! Клава! Не понимаю…

Клава. Не понимаешь! Меня в кино приглашаешь… билеты отдельно, а сам целуешься с кем-то.

Гриша. Клава, ни с кем… Клянусь…

Клава. Он — клянется! Смотри. (Сует ему зеркало).

Гриша (глянув в зеркало, стонет). О-о!.. Ну, Елизавета! (Яростно грозит кому-то). Клавочка, это не я… (Стирает краску). Ах, Елизавета!

Клава. О, боже! С Елизаветой! Ты целовался с Елизаветой!!!

Гриша. Да не с Елизаветой! Она мне стерла… Это Галка, понимаешь…

Клава. Та-ак! И с Елизаветой, и с Галкой. Нет, вы посмотрите, какой гусь!

Гриша. Клавочка, Клава…

Голос Елизаветы: «Прошу, прошу, Трофим Евгеньич…» Входят Трофим, Лупандин, Елизавета, Мошкина.

Елизавета. Чемоданчик сюда поставьте, Трофим Евгеньич… Передохнем. А я сразу догадалась, что это вы.

Трофим (хочет поставить чемоданчик, но, увидев Гришу, переставляет на другое место, становится к нему спиной. Клава делает ему ободряющие знаки). Уф. Устал, знаете, чертовски. Служба нервная.

Елизавета. Да уж, понятно, мы понимаем.

До конца сцены Гриша несколько раз пытается поглядеть в лицо Трофиму, но тот все время отворачивается.

Трофим. Нерон Феофаныч, я вам так благодарен, что встретили.

Лупандин. Чего там, Долг вежливости.

Трофим. Мне о вас много хорошего говорил… этот… этот… (Смотрит на Клаву, она делает ему знаки). Уклонов.

Лупандин. Уклонов. Начальник облместрома.

Трофим. Да, да, Уклонов. Фамилии перепутались. Устал. Я, знаете, уже возвращался в Москву, в родные, так сказать… столичные пенаты… Да Уколов… э-э, простите, Уклонов, попросил заехать. Посмотреть, что у вас тут и как…

Лупандин. И хорошо сделали.

Трофим. Да… надеюсь, гостиницу заказали?

Елизавета. Какая гостиница, Трофим Евгеньич! Помилуйте! У нас будете жить.

Трофим. Елизавета Феофановна… (Целует ручку. Многозначительно). Вы очень любезны.

Елизавета (заходится). Ох! Ну, что вы…

Лупандин. Живет, правда, не в центре, почти на краю города. Зато место дачное.

Клава делает Трофиму знаки, показывая на Мокшину.

Трофим. Да! (Хлопает себя по лбу). Вот что значит замотаться по службе. Я же не один. Знакомьтесь. Моя двоюродная сестра.

Мошкина. Да уж Тимчик такой рассеянный… (Знакомится). Павла Петровна… Павла Петровна. (К Елизавете). Какое на вас чудесное платье! В Москве у нас так не шьют.

Елизавета. Ну что вы!

Мошкина. Вы мне покажете здешнее ателье? Я платьев пяток у вас сошью.

Елизавета. Ну что вы? Это я сама…

Мошкина. Ох, Елизавета Феофановна! Вы извините, но я вас тогда попрошу… Поэтсклуатирую.

Елизавета. Павла Петровна… мне доставит удовольствие.

Трофим. Кто о чем, а женщины о платьях. Да, Павла Петровна начинает снова становиться женщиной. У нее, понимаете, трагедия — три года назад умер ее муж. Ее отец — известный профессор хореографии Петр Леопольдович Мошкин… Слышали, надеюсь?

Лупандин. Простите, не приходилось. В столице редко бываем.

Елизавета. А я, кажется, знаю. По телевизору показывали… Такой, с симпатичным бантиком на горле… палочкой махал… этой, хореографической. Не он?

Трофим. Возможно, возможно. Он часто по телевизору маха… простите, выступает. Да, так вот, ее отец попросил меня: возьми, говорит, Пашеньку с собой в командировку, пусть мир посмотрит. Развеется. И вот, ездим.

Мошкина. Да, спасибо Тимчику. Он меня развеял. Жизнь, кажется, возвращается.

Елизавета. Ну, что же мы! Поехали. Вам с дороги отдохнуть надо. Трофим Евгеньич! Павла Петровна. Будьте любезные.

Лупандин. Да, прошу. У меня — машина.

Уходят, пропуская вперед Мокшину и Трофима.

Елизавета (Лупандину, в дверях). Нерон… Женщина-то какая! Сколь тебе бобылем жить.

Лупандин. Ты выдумаешь еще.

Елизавета. Неро-он! Ты слушай, что я говорю! А я чую, чую, вот не быть мне Елизаветой Господи, сразу ведь можно в Москву! Нерон, это твоя судьба! (Уходит).

Клава. Уф! Пока, вроде, все хорошо.

Гриша (задумчиво). Где же я этого типа встречал? (К Клаве). Клавочка! Я хочу объяснить тебе с этим… (Трет щеку).

Клава. Не надо объяснений. (Идет прочь).

Гриша. Клава, Клава… Ну, а как же с билетами? Покупать?

Клава. Покупай. (Уходит).

Гриша. Так… Теперь, товарищ милиция, разберемся в обстановке. Будем рассуждать диалектически. Я люблю Клаву, это бесспорно. Колька любит Клаву — это тоже бесспорно. К сожалению, кого любит Клава — это неясно. Но кажется, подавала мне надежды. Теперь подавать не будет — она думает, что я целовался с Елизаветой и Галкой. Галка любит Кольку. Колька любит Клаву… (Берется за голову). Тьфу, черт все перепуталось. (Пауза). Но если Колька любит Клаву, почему он целуется с Галкой? И если Клава думает, что я целовался с Галкой или, тем более, с Елизаветой, почему она все-таки сказала, чтобы я покупал в кино билеты? (Пауза). Вся диалектика полетела вверх тормашками.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Вечер. Открытая веранда дома Лупандина, выходящая в сад. В саду стол. Лупандин, Елизавета, Трофим и Мошкина пьют чай. На Мошкиной — платье с большим вырезом.

Мошкина. Разрешите, я похозяйничаю. (Разливает чай). Нерон Феофаныч, вам покрепче? (Чуть не наваливается на Лупандина).

Лупандин (отстраняется). Да, да, лейте.

Мошкина. Ах, как у вас здесь чудно! Не то, что на нашей даче. Правда, Тимчик?

Трофим. Да, конечно. У нас, в Подмосковье, природа скромнее.

Мошкина. Век бы отсюда не уезжала.

Елизавета (многозначительно толкает Лупандина). Кушайте, кушайте, Трофим Евгеньич. Павла Петровна! Чем, как говорится, богаты. А коли нравится — отдохните недельку-другую. В Москве-то сутолка одна, под ногами — камень. А у нас — вот он, лес! Грибов нынче-е! В воскресенье за грибами сходим!