Спроси заклинателей духов

12

Река течет между скал. Мрачно и холодно. Где-то впереди по курсу горит тайга. На ближайшие два дня пути у нас ориентир — гора Шовин-Бе.

В небе — ни просвета. Все оно от горизонта до горизонта затянуто тучами. Сплошное черное небо. Второй час идет дождь, и, хотя дело к полудню, кажется, будто вот-вот наступит ночь. Мы надели дождевики, штормовки, надувные спасательные жилеты. Жилеты, между прочим, спасают от холода и от дождя.

За очередным поворотом реки налетел шквальный ветер, волны и ливень заливали лодки. Вычерпывать приходилось на ходу. Дважды приставали к берегу, тщательно упаковывали все, что оставалось сухим, но если лодка полна воды, то рюкзаки уже ничто не спасет. Вымокло все, что могло мокнуть.

Сейчас важнее всего согреться. Мы промокли до костей — не спасают ни штормовки, ни нейлон, ни кожаные куртки. Все мокро. И мы мокры, как хариусы. Очень холодно.

— Пневмонийный вариант, — шепчет Володя.

Пристаем к берегу, но палатку ставить бессмысленно. Она мокрая. Если сидеть под ней, то от холода очень скоро можно дать дуба. Только огонь и движение — наши помощники.

Собираем на берегу плавник и то, что когда-то было сухими ветками. Но как всю эту кучу зажечь, если дождь идет сплошной стеной — можно протянуть руку и проткнуть стену воды, такая она плотная.

Внутрь кучи прячем один фальшфайер, затем второй. Каждый горит по восемь с половиной минут, термиту вода не страшна. Спасибо военно-морскому ведомству — с помощью фальшфайеров костер начинает дымиться и вот уже горит, несмотря на воду. Мы огонь всячески охраняем. Ставим варить гречневую кашу и чай.

Вместо стола на стволе поваленного дерева укрепляем лосиный рог. Большая лопата лосиного рога — прекрасная столешница. Каша идет так, что трещит за ушами. Чай выпивается весь. Настроение улучшается.

Только не стоять на месте!

Мы опрокидываем лодки, выливаем воду, снова перетаскиваем на них груз, сталкиваем в воду — и пошли опять вниз по течению.

Километров через пятнадцать по нашим расчетам должна быть избушка. Но это примерно три часа пути.

А на каждом из нас не найти ни квадратного сантиметра сухой одежды. Даже в сапогах хлюпает вода, хотя ботфорты подняты до отказа.

Идем еще час, и, честно говоря, настроение ухудшается — погода без изменений и никаких даже отдаленных перспектив, хоть бы окошечко в небе.

Грести — единственный способ согреться. Темень. Черное небо, черный дождь. От воды спасенья нет. Лодки опять полные воды. Никогда в своей тундровой кочевой жизни я не попадал в такой переплет.

Еще через час немного светлеет. Это там на горизонте чуть-чуть раздвинулись тучи. Немного стих дождь. Мы с Володей наблюдаем, как струя дождя, соприкасаясь с водной гладью, порождает высокий столб воды, как ответную реакцию реки. Будто небо и река навечно скреплены этой сплошной непрекращающейся нитью воды!

Мы наблюдаем с Володей за водой, за дождем, за небом, а профессиональный глаз Сергея шарит по берегам, и вот раздается его ликующее:

— Избушка-а!!!

С нашей безмятежностью и желанием преодолевать трудности мы бы давно достойно загнулись, а человек, далекий от романтики и имеющий реальное представление о жизни, нашел реальное спасение. Мы бы с Володей избушку прозевали.

Мы молчим. Никому не хочется отпугнуть нежданно привалившее счастье. Каждый готов к тому, что это не избушка. Тяжелые факты надо принимать достойно.

— Все-таки там избушка, — громко повторяет Сергей.

Мы гребем к берегу изо всех сил, никогда еще так не старались.

В зарослях ивы стоит небольшое строеньице с плоской крышей из толя, вместо двери — ватное одеяло, стены из какой-то дырявой черной пленки. Кое-где протекает потолок. Сразу же чиним крышу и по возможности стены.

Главное, есть печь. Железная печь и потолок над головой. Чего еще надо? Раньше такое жилье называлось поварней.

В этой времянке одни нары, двое уместятся. Наращиваем стол у противоположной стены и превращаем его еще в одни нары, благо дерева тут достаточно, срубили две слеги, укрепили, вот и постель готова.

Перетащили в поварню все вещи. Теперь растопить печь, раздеться и обсушиться. Скорее разоблачиться, пока не остыли.

Печь весело гудит, раскраснелась, мы жмемся к ней, греемся и сушимся. Решено пировать: жареный картофель. Консервы из НЗ! Кофе со сливками! Галеты и сухари! Сигареты!

Пусть льет, как при потопе, над нами не каплет!

Спать, спать…

Спальный мешок, несмотря на брезентовое покрытие и полиэтиленовую упаковку, все-таки кое-где подмок. В щель рядом с изголовьем дует, но если свернуться калачиком и залезть в мешок с головой — жить можно.

Никто не кашляет. Жизнь прекрасна.

Нам еще повезло. Обычно в это время с 17 до 19 июля, три дня подряд, идет снег. Это в Анадырском районе и здесь, в Билибинском, на границе с западом Анадырского района, ежегодная история. Странное явление природы. А сейчас вместо снега дождь. Просто и понятно.

У меня с собой полевой дневник Б. Зонова, изданный в Иркутске в 1931 году. Называется «Описание бассейна реки Омолон». Когда утром мы заглянули в него, то обнаружили сведения о снеге в 1928 и в 1929 годах и тоже в промежутке от 17 до 20 июля.

Надо будет рассказать метеорологам. А вдруг где-то рядом истина? Ведь известно, дилетантам чаще везет на открытия, вдруг и мы, сами того не желая, сослужим науке службу?

— Только науки нам сейчас не хватает, — ворчит Володя.

Но ворчит он притворно. В душе у всех такое умиротворение, что невольно приходят на ум странные мысли о счастье. Спросить сейчас любого из троих, чего еще надо для полного счастья, никто ничего вразумительного не смог бы сообщить. Действительно, тепло, светло и комары не кусают.

Одна забота — что завтра будет с рекой? Неужели вспухнет от дождей? Полная вода нам ни к чему. Острые концы торчащих топляков (преимущественно лиственница) видны в малую воду, а сейчас будут скрыты, и, значит, возможность напороться на один из них возрастает с увеличением уровня воды.

Утром просыпаемся поздно — дает знать усталость вчерашнего дня. На улице все то же — моросит дождь, небо обложено, никакой видимости. Будем выжидать до полудня.

После обеда принимаем решение выходить. По нашим расчетам, через пять часов должна быть заимка старика рыбака. Ее прозевать мы никак не можем — она должна быть на высоком берегу и видна издали. Даже если мы за это время снова вымокнем — не беда, опыт у нас уже есть, не сахарные — не растаем.

По традиции надо что-нибудь оставить в избушке. Мы оставляем спички, полпачки сигарет и бутылку репудина. Репудин обматываем лейкопластырем и пишем на нем записку. Кому-то наш антикомарин пригодится.

Когда мы вышли на стремнину, неожиданно туман пополз вверх и наш ориентир гора Шовин-Бе стала видна как на ладони. Мы ахнули — гора от вершины и почти до подножия была в снегу. Значит, снег все-таки выпал и странное метеоявление повторилось и в этом году. Сегодня 20 июля — все в том же числовом промежутке.

Проклюнулось солнце, дождь прекратился, и стало холодно, как зимой. Мы натянули свитеры, рукавицы, шерстяные носки, но все равно было холодно. Через каждые полчаса приставали к берегу и, чтобы согреться, прыгали на гальке. Дважды делали незапланированные чаевки — вот она зима летом!

Нет худа без добра: и пожар таежный погас, и комары пропали, и гребем с удвоенной энергией, значит, и идем быстрее.

Вот так мы досрочно встретили зиму, потом здесь же на реке через несколько дней проводили ее и снова оказались в начале осени и шли все дальше, продолжая со скоростью реки свой путь.

13

Этот поход имел продолжение — спустя три недели после его завершения мы вместе с Сергеем Бурасовским оказались в Восточно-Сибирском море, немного поштормовали и высадились на его берегу — в устье реки Кремянки. Это тоже куваевские места. Когда-то здесь было его «поле».