Том 1. Рассказы

На третий день на покосе, когда сошлись у стана напиться, заговорил Петро:

— Не могу, отец, оставаться! Поеду на завод… Тянет, душу мутит…

— Аль плохо живется?..

— Не то… Завод свой, когда шел Колчак, мы защищали полторы недели, девятерых колчаковцы повесили, как только заняли поселок, а теперь рабочие какие пришли из армии, снова поднимают завод на ноги… Смертно голодают сами и семьи ихние, а работают… Как же я могу жить тут? А совесть?..

— Чем пособишь-то? Рукой ить неправ.

— Чудно́ говоришь, отец! Там каждой рукой дорожат!

— Не держу. Поезжай!.. — бодрясь, ответил Гаврила. — Старуху обмани… скажи, что возвернешься… Поживу, мол, и вернусь… а то затоскует, пропадет… один ить ты у нас был…

И, цепляясь за последнюю надежду, шепотом, дыша порывисто и хрипло:

— А может, в самом деле возвернешься? А? Неужли не пожалеешь нашу старость, а?..

Скрипела арба, разнобоисто шагали быки, из-под колес, шурша, осыпался рыхлый мел. Дорога, излучисто скользившая вдоль Дона, возле часовенки заворачивала влево. От поворота видны церкви окружной станицы и зеленое затейливое кружево садов.

Гаврила всю дорогу говорил без умолку. Пытался улыбаться.

— На этом месте года три назад девки в Дону потопли. Оттого и часовенка, — он указал кнутовищем на унылую верхушку часовни. — Тут мы с тобой и простимся. Дальше дороги нету, гора обвалилась. Отсель до станицы с версту, помаленечку дойдешь.

Петро поправил на ремне сумку с харчами и слез с арбы. С усилием задушив рыдание, Гаврила кинул на землю кнут и протянул трясущиеся руки.

— Прощай, родимый!.. Солнышко ясное смеркнется без тебя у нас… — И, кривя изуродованное болью, мокрое от слез лицо, резко, до крика повысил голос: — Подорожники не забыл, сынок?.. Старуха пекла тебе… Не забыл?.. Ну, прощай!.. Прощай, сынушка!..

Петро, прихрамывая, пошел, почти побежал по узенькой каемке дороги.

— Ворочайся!.. — цепляясь за арбу, кричал Гаврила.

«Не вернется!..» — рыдало в груди невыплаканное слово.

В последний раз мелькнула за поворотом родная белокурая голова, в последний раз махнул Петро картузом, и на том месте, где ступила его нога, ветер дурашливо взвихрил и закружил белесую дымчатую пыль.

1926

Комментарии

В настоящий первый том Собрания сочинений М. А. Шолохова включены произведения, созданные писателем в 1923–1926 годах — в самом начале его творческой деятельности.

Первым произведением Шолохова, появившимся в печати, был фельетон «Испытание», подписанный: «М. Шолох» в газете «Юношеская правда», 19 сентября 1923 года, № 35. За ним последовали подписанные тем же псевдонимом фельетоны «Три» («Юношеская правда», 30 октября 1923 года, № 44) и «Ревизор» («Молодой ленинец», 12 апреля 1924 года, № 30), перепечатанные в сборнике «Михаил Шолохов», издательство Ленинградского университета, Л. 1956.

Одновременно с фельетонами Шолохов начинает публиковать свои ранние рассказы. Первый из них «Родинка» был напечатан в газете «Молодой ленинец», 14 декабря 1924 года, № 144. Вслед за ним в ряде газет, журналов, сборников появилось более двух десятков рассказов, большая часть которых воспроизводится в настоящем издании. Кроме помещенных здесь рассказов, были опубликованы: «Илюха» («Молодой ленинец», 10 и 11 марта 1925 года, №№ 57 и 58, впоследствии вошел в сборник «Лазоревая степь», изд. «Новая Москва», М. 1926), «Калоши» («Журнал крестьянской молодежи», 5 мая 1926 года, № 9, включен в сборник «Лазоревая степь», изд. «Новая Москва», М. 1926), «Ветер («Молодой ленинец», 4 июня 1927 года) и «Мягкотелый» (альманах «Молодость», М. 1927, № 2).

Включенные в первый том настоящего Собрания сочинений М. А. Шолохова рассказы и повести расположены в порядке их первых публикаций. По времени появления в печати они предшествуют первому крупному произведению писателя — роману «Тихий Дон». Говоря о причинах, побудивших его приступить к созданию своих художественных произведений, Шолохов писал: «Хотелось написать о народе, среди которого я родился и который я знал» («Известия», 12 июня 1940 года, № 134).

Ранние произведения Шолохова главным образом основаны на его личных наблюдениях, некоторые из них носят автобиографический характер. Для лучшего их понимания необходимо припомнить основные факты биографии писателя.

Михаил Александрович Шолохов родился 24 мая 1905 года на хуторе Кружилином, станицы Вешенской, Области Войска Донского (ныне Каменской области). Яркую характеристику родителей Шолохова дает А. С. Серафимович. Отец писателя «…был, как тогда называли, «иногородний», то есть выходец из центральной России, из Рязанской губернии. Он нес на себе тяжесть, какую несли все «иногородние» (А. Серафимович, Собр. соч., М. 1948, т. 10, стр. 363). Несмотря на стесненные материальные обстоятельства, он собрал неплохую по тем временам библиотеку, состоявшую в основном из художественных произведений, главным образом — приложений к журналу «Нива». Именно он первым сумел привить сыну интерес к художественной литературе. Мать Шолохова — «…чудесная женщина, совершенно неграмотная, но крепкого, проницательного, живого ума». Позднее она, «чтоб самостоятельно вести с сыном переписку, принялась учиться грамоте и выучилась. Мать и сын радостно писали друг другу. Видимо, мать подарила ему наследство быть крупнейшим художником, подарила драгоценный дар творчества» (А. Серафимович, Собр. соч., М. 1948, т. 10, стр. 364).

Детство Шолохова проходило на хуторе Каргинском, куда семья переехала перед первой мировой войной. Когда пришло время поступать в школу, родители будущего писателя пригласили для занятий с сыном учителя Тимофея Тимофеевича Мрыхина. «У Мрыхина Миша Шолохов начал учиться до поступления в приходскую школу. Семилетний мальчик за три месяца прошел одногодичный курс первого класса» («Известия», 25 января, 1946, № 22, «Письмо из станицы Вешенской»). Затем Шолохов, как он сообщает об этом в автобиографии, «учился в разных гимназиях» (см. сборник «Лазоревая степь», М. 1931, стр. 13). В годы учения он много читал. Но не только книги составляют первый запас его впечатлений: в гимназические годы каждое лето проводит он в станице Вешенской, дружит с ровесниками — казаками, ездит с ними в ночное, участвует в играх и гуляниях. «Казаки — веселый, живой, добродушно-насмешливый народ. Как соберутся кучей, так — гогот, свист, подымающий хохот, друг друга умеют высмеять, позубоскалить. Песни поют чудесные, задушевные, степные, от которых и больно и ласково на сердце. И они разливаются от края до края и никогда не забудешь их. Михаил впитывал, как молоко матери, этот казачий язык, своеобразный, яркий, цветной, образный, неожиданный в своих оборотах, который так волшебно расцвел в его произведениях, где с такой неповторимой силой изображена вся казачья жизнь, до самых затаенных уголков ее» (А. Серафимович, Собр. соч., М. 1948, т. 10, стр. 364).

Учению в гимназии помешали события развернувшейся на Дону гражданской войны. В 1918 году, когда германские оккупационные войска подходили к городу Богучару (Воронежской губернии), где учился в то время Шолохов, ему пришлось прервать занятия и уехать к родителям на хутор Плешаков, станицы Еланской (там отец его работал управляющим паровой мельницы). На хуторе не раз менялись различные власти, — район был ареной ожесточенных боев.

В 1920 году, когда белогвардейцы были окончательно изгнаны из пределов Донской области, пятнадцатилетний Шолохов активно включается в общественную жизнь: он работает в ликбезе, занимается с малограмотными, а то и вовсе неграмотными казаками, становится участником самодеятельного театрального коллектива станицы Каргинской. В то время на Дону, как и во всех других сельских местностях России, с большим напряжением проходила хлебозаготовительная кампания, и деятельность юных драмкружковцев, агитировавших за новое, за советскую власть, привлекавших в станицу массу крестьян с окружающих хуторов, имела политическое значение. «Рассказывают, что стоило только появиться на афише среди действующих лиц фамилии Шолохова, — зал не вмещал всех, стремившихся попасть на спектакль. А когда Шолохов оставлял сцену, в зале поднималась буря… Одно было плохо: не хватало пьес. Кружок мало-помалу распался. Как-то к режиссеру явился Шолохов и, подавая рукопись, сказал: «Вот, пьесу нашел». Прочитали ее. Понравилась». Потом Шолохов не раз поставлял новые пьесы… До сих пор бывшие кружковцы, теперь партийные и советские работники, собираясь вместе, допытываются у Михаила Александровича, где он тогда доставал пьесы. Но Шолохов отделывается шутками» (альманах «Дон», Ростов-на-Дону, 1955, № 2, стр. 71).