Арина

Зачарованные белым теплоходом, они не сразу заметили метрах в ста от себя бледно-желтую палатку, возле которой слабо дымил костер и хлопотали люди: женщины, возясь с посудой, видимо, готовили еду, а мужчины, сняв рубашки, копались с мотоциклом. Один из этой компании промышлял насчет ухи, прикрыв газетой голову от солнца, он сидел с удочкой на берегу.

— Да тут, кажись, рыбешка водится!.. — оживился Иван Иванович и сейчас же стал сокрушаться, что не захватил с собой рыболовные снасти.

— А у меня в багажнике удочка раздвижная, — обрадовал его Дмитрий.

Иван Иванович сразу забыл про всякие грибы и кинулся искать червяков. Олю он попросил наловить кузнечиков, поскольку не знал пока, что за рыба в канале и на какую наживку она станет лучше клевать. Через какие-нибудь полчаса он уже пристроился на плоский камень у самой воды и тотчас будто замер, кроме красного с белой полоской поплавка, ничего уже не видел.

Дмитрий тем временем решил заняться машиной. Одно колесо у нее почему-то спускало, и он давно собирался заменить его запаской, но до этого все как-то не доходили руки. Сейчас он вытащил домкрат и стал поднимать перед машины. Оля, радуясь, что мужчины наконец при деле, взяла из багажника пластмассовый бидон и пошла в лес за грибами.

Спустя какое-то время в ведре, стоявшем у ног Ивана Ивановича, уже плескались три небольших окунька, и он, поглядывая на них, вспомнил то время, когда вот так же сидел с удочкой на берегу Москвы-реки, а рядом в ярко-синем купальнике стояла вся смуглая от загара и улыбающаяся жена. Маленький еще Алешка, пристроившись на корточках у ведра, пытался погладить пойманного ерша и, уколов руку о его острые плавники, испуганно отскакивал в сторону, с недоумением жаловался: «Пап, а он еще кусается!..»

И тут в голове Ивана Ивановича будто завертелись в обратную сторону какие-то колесики, и перед ним стали возникать одна за другой разные картины прошлого: то ему виделась в лучах огней прожекторов сцена заводского клуба, на которой он стоял с широкой чемпионской лентой на груди, то он слышал усиленный микрофонами свой голос с трибуны Дома Союзов, когда там выступал на собрании новаторов столицы, то перед его глазами мелькали украшенные красными флажками новенькие машины для самых первых целинников, выходящие под гром музыки из ворот их завода…

Как недавно, казалось, все это было, совсем недавно, словно бы вчера. Как же быстро и неумолимо бежит время! И как странно, что сейчас, когда он видит этот зеленый лес, слышит посвист пичуг, чувствует набегающий волнами давно забытый запах реки, в памяти почему-то всплывает только хорошее, светлое. А ведь в его жизни было столько горя!.. Сперва война, ранение, потеря отца с матерью, братьев, потом смерть жены, гибель единственного сына и наконец вот Катюши…

Покончив с перестановкой колес, Дмитрий подошел к Ивану Ивановичу, заглянул в ведро, где, шевеля красными плавниками, пуская мелкие пузыри, тыкались мордами в стенки уже около десятка полосатых окуньков.

— Ого-го, на целую уху натаскали!.. — удивился он.

Иван Иванович, довольный удачливой рыбалкой, сейчас же склонился над ведром и не утерпел похвастать:

— Похоже, близнецы-братья попались… Гляди-ка, гляди, все один к одному… Думается, верных граммов по двести каждый гаврик потянет. Ты как считаешь?..

Дмитрий видел, что окуньки были от силы граммов по сто, а то и меньше, однако, зная извечную страсть рыболовов к преувеличению и не желая омрачать приподнятого настроения Ивана Ивановича, не только согласился с ним, но еще и пролил ему на душу бальзам. Опускаясь рядом на камень, он закурил сигарету и с нарочито серьезным видом сказал:

— А по-моему, все триста в каждом будет…

— Да, да, ты, конечно, прав… Это я уж так, по-скромному прикидываю, — с готовностью согласился Иван Иванович.

В эта время к самому берегу канала неслышно подкатил оранжевый «мерседес» и, чуть скрипнув тормозами, как вкопанный остановился. Распахнув широко дверцу, из него вышла, небрежно потягиваясь, высокая, сухопарая девушка в белых, плотно обтягивающих джинсах и широкой декольтированной блузке. Дмитрий сразу узнал в ней студентку-медичку, что месяц назад проходила у них практику. Да, это была она, дочь академика Хмурова, избалованная и капризная девица, которая за все время практики, кажется, только два раза и появилась в больнице. Вслед за ней, к удивлению Дмитрия, лениво вылез из машины Жора Кравченко в расстегнутой красной рубашке, с тонкой золотой цепочкой на голой груди.

— Ну и жуть с ружьем!.. — дурачась, воскликнул Жора, обнимая девицу за длинную шею. — Ты полюбуйся, Аля, кругом ни души… Вот убьют нас с тобой, ограбят и сбросят в эту мутную канаву.

— Ау как напугал!.. Ну, пугай, пугай, а мне ничуть не страшно, — визгливо захохотала Аля. — Вон машина стоит под березами, вон мотоцикл…

— Уверяю тебя, это разбойники, цивилизованные пираты на колесах… — сказал он и, увидев Дмитрия, запнулся, но потом, не меняя того же игривого тона, закричал еще громче: — Ты посмотри, посмотри, кто это!.. Нет, мир все-таки тесен, срочно нужна атомная война!..

Иван Иванович, сердито кося глаза в сторону нежданных пришельцев, недовольно покашливал и сердито сутулился. Дмитрий понял, что он спасается, как бы Жора своим криком не распугал ему рыбу, и поднялся повыше на берег, подошел к ним.

— Аля, знакомься, это Булавин. — Жора представил ей Дмитрия — Потрошит людишек, все им отрезает и пришивает… Одним словом, великий эскулап нашего мрачного века!.. Да ты и сама должна его знать…

— Да, я помню… видела в больнице, — улыбнулась Аля, сильно растягивая уродливо маленький рот, который чуть не вплотную прижимался к широкому носу с раздутыми ноздрями.

Раньше, встречая мимоходом Алю в больнице, Дмитрий не заметил эту особенность в ее лице, напротив, тогда она ему показалась даже симпатичной. А сейчас его неприятно поразил Алин крохотный отталкивающий рот. Но оранжевый «мерседес» и папа академик многое значили для Жоры, и он, похоже, разыгрывал из себя влюбленного. Во всяком случае, Жора был явно весел: ему наконец подвернулось то, что он так долго искал. А его наивная сестрица в последнем письме еще спрашивает, не заболел ли Жора, который обещал, оказывается, каждое воскресенье приезжать к ней в совхоз, но пока ни разу туда носа не показывал. И теперь Дмитрий был уверен, что Людмилка не дождется Жору.

— Вот Аля хочет окунуться в этой грязной луже. Я ее по-всякому отговариваю, но она меня не слушает, — пожаловался Жора, накручивая на палец висевшую на груди цепочку.

— А я буду, все равно буду!.. — капризно вскидывая голову, стояла на своем Аля.

— Вода здесь чистая, почему же не искупаться, — поддержал ее Дмитрий.

Аля растянула в улыбке уродливый рот и тотчас нырнула в «мерседес» переодеваться. Они еще с минуту молча постояли. Говорить им было не о чем, и это неприятно тяготило Дмитрия. Потом он увидел вышедшую из лесу Олю, обрадовался этому и, ни слова не сказав, быстро зашагал к своей машине. А Жора растерянно глядел ему вслед и все стоял на том же месте, пока его не окликнула Аля.

Скоро оранжевый «мерседес», нервно вздрагивая на кочках, затаившихся в высокой траве, с вороватой торопливостью уплыл в расщелину леса, что вела в сторону шоссе, а они еще долго сидели под березами, задумчиво поглядывая на проходившие мимо теплоходы. Уже давно была пуста и остыла кастрюля, в которой Иван Иванович самолично сварганил окуневую уху, уже давно померкли последние угли в угасающем костре, а они все не уезжали, словно боялись гулом машины спугнуть тревожно-печальное на исходе лета треньканье птиц.

ГОРОД НЕ КОНЧАЕТСЯ

Повесть

Глава первая

Мы идем по проспекту Мира. Солнце уже садится, окна в новых высоких домах горят хрусталиками. Летят навстречу автобусы, задевая обсыпанные снегом ветки лип. Потревоженные снежинки вспыхивают белыми искрами, неслышно плывут в воздухе, потом дрожат на волосах Марины, будто устраиваются поудобнее, и скоро гаснут.