Киноповести

— У нас огурцы малосольные есть...

— Нет, огурцы здесь не... Ага!— Конструктор нашел в чемодане шоколад.— Ах, молодцы! Все продумали.

— Заботливая у вас жена,— сказала Нюра, желая сказать что-нибудь очень хорошее доброму человеку.

— Ничего... Немножко рассеянная.

— Работа, видно, такая. У нас на квартире жил один ученый — такой умница, такой башковитый, добрый тоже такой, а ширинку вечно забывал застегнуть.— Нюра засмеялась. Конструктор тоже засмеялся. И Иван посмеялся. Все посмеялись, так всем что-то хорошо стало.

— Держи, Иван.

Нюра дернула было Ивана за пиджак — чтоб он не увлекался коньяком-то, но Иван только ногой дрыгнул и досадливо, с укором поморщился.

— Вот так вот живешь, работаешь... а радости — нет. Радость — на нуле.— Конструктор чего-то вдруг взгрустнул.— Настоящей творческой работы мало. Так — мелочишка суффиксов и флексий... устаю. Все время в напряжении, все время нервы как струны натянуты, и я боюсь, что когда-нибудь они лопнут.

— Железная дорога!— понимающе сказал Иван.— Тут так-то просто проедешь, и то голова кругом, а вам все время думать надо. Это же не печки-лавочки, понимаешь.

— Ну?

— Поехали...

Они хватили по рюмочке дорогого коньяку, заели шоколадом. Конструктор закурил сигарету с золотым обрезом — тоже из чемодана, вытянул ноги, чуть прикрыл глаза.

— Покой нам только снится,— сказал он негромко.

— Но я вам так скажу, Виктор...

— Александрович. Друзья меня называют — Виктор.

— Я вам так скажу, Виктор,— пустился в подхалимаж Иван,— без вашей работы мы бы тоже далеко не уехали...

— Куда вы без нас!

— Вот я — тракторист. Я поучился три месяца — и готово дело: управляю. А ведь его же придумать надо было, сконструировать!.. Сколько там всяких узлов, систем...— Иван повернулся к Нюре, стал загибать пальцы.— Система питания, система зажигания, система охлаждения...

— Молодец, хорошо знаешь трактор,— похвалил Виктор.— А вот нам, авиаконструкторам...

— Вы же — по железной дороге.

— Нет, я по железной дороге, но с авиационным уклоном. Мы сейчас разрабатываем систему игрек: железная дорога без мостов.

— Как это?

— Так. Вот идет поезд, на пути — река... А моста нет.

— Ну а как же?

— Очень просто: поезд пла-авненько поднимается в воздух, перелетает реку и снова опускается на рельсы.

— Где же у него крылья-то будут?— тоже очень заинтересовалась Нюра.

— Никаких крыльев — воздушная подушка. Паровоз пускает под себя мощную струю отработанного пара — и по пару, по пару…

Иван засмеялся.

— Премию большую могут дать за такую механизацию!

— Могут дать,— согласился Виктор, улыбаясь.

— Так что, правда, что ли?— не поняла Нюра.

Мужчины засмеялись вместе.

— Что ты, шуток не понимаешь?— сказал Иван.

Поезд стал замедлять ход, стал громко стучать на стыках.

— Это какая станция?— встрепенулся Виктор.

Иван выглянул в окно.

— Гор... ск. Горск.

— Сколько здесь стоит?

— Не знаю.

— Наливай по рюмочке... И продолжим мирно беседовать.

— Хватит бы вам,— сказала Нюра.— Виктор Александрович, выпейте один, а мой пусть пропустит. А то он счас по вагону начнет бегать.

— Зачем?— не понял Виктор.

— А он всегда так: как выпьет, так...

— Да брось-ка ты!— обиделся Иван.— С коньяка не забегаешь! Это тебе не самогон.

— Зачем же он бегать будет? Мы будем спокойно сидеть — беседовать. Вы на съезде колхозников были?

— Нет.

— Но какие вопросы...

В это время дверь в купе отодвинулась: стояли милиционер, а за ним... командировочный.

— Вот, пожалуйста, коньяк сидит дует!— брезгливо сказал командировочный.— Он до Новосибирска не доедет. И эта — тоже... куда с таким пьянчугой поехала! На куро-орт!..

— Куда едете?— строго спросил милиционер Ивана.

— К югу. А чего, я не понимаю?.. Вот билеты, вот путевка...

— Тебе не на курорт надо, а в вытрезвитель,— зло говорил командировочный.— Еще жену за собой тащит...

— Минуточку,— остановил его милиционер. Внимательно осмотрел билеты, путевку.— Как же так: не успел отъехать — уже за бутылку?

— Тут недоразумение, товарищи,— спокойно, чуть принахмурившись и негромко заговорил железнодорожный конструктор.— Товарища колхозника угостил коньяком я, и выпили мы — вот, что видите,— совсем немного. До этого он был совершенно трезв, я это утверждаю.

— Вы не заступайтесь за него, не заступайтесь, а то он отблагодарит вас, этот хам...

— Я не заступаюсь!— повысил голос конструктор.— Я констатирую (он выговорил — консцацирую) факт: товарищ был совершенно трезв и угостил его — я. А вас... вам стыдно, товарищ, бегать по милициям и вносить дезинформацию. Кляузами заниматься.

— Я же и кляузничаю! А это что у вас на столе? Боржоми?

— Это коньяк. КВК. У нас в стране нет сухого закона. Ясно? И не бегайте и не травмируйте людей. Люди едут на заслуженный отдых, а вы тут...

— А кто вы такой, собственно?— ощетинился командировочный.

— Это же самое я хочу спросить у вас. Где вы работаете, кстати?— Конструктор вынул из кармана записную книжку, приготовился записать.

— А вы куда едете?— спросил милиционер.

— В Новосибирский академгородок,— небрежно бросил конструктор.— Так где вы работаете, товарищ?

— Не ваше дело.

— Хорошо.— Конструктор спрятал записную книжку.— Я постараюсь это узнать. Через Николая Сергеевича.— Конструктор посмотрел выразительно на милиционера.— Это не составит труда. И тогда вы не мне, а в другом месте ответите, почему вы ходите и запугиваете колхозников. Почему вы им устраиваете проверку документов... и прочее.

— Вы же не слышали, как он тут обзывался...

— Это ваше мужское дело!— Конструктор ни секунды не делал паузы, трудно было вклиниться в его речь еще с каким-нибудь вопросом, например.— Вышли в тамбур и выяснили отношения. Нет, вы приводите милиционера, отвлекаете его тем самым от прямых обязанностей, да еще и внушаете работникам сельского хозяйства недоверие к форме уважаемых сотрудников общественного порядка...

— Спокойней, товарищи, спокойней!— влез наконец милиционер со словами.— Наше дело — предупредить, чтобы товарищ... не забывался, что он в дороге, тем более что он не один. И вам, так же самое,— совет: выпиваете, а без закуски. А еще молоды, опыта в этом деле мало — развезет, и сами не заметите как. Вон же, есть вагон-ресторан, взяли первое, второе, ну и выпили. Но тогда есть уверенность, что не развезет. А так — это же риск. Езжайте, никто нам ничего не собирается делать, никто вас не запугивает. Но опять же мой совет, как старшего товарища: будьте с этим делом бдительны. Коньяк — его ведь только пить приятно, но он свое берет. До свиданья.

— До свиданья.

— До свиданья.

Дверь в купе задвинулась. Некоторое время все молчали. Конструктор откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза.

— Валерьянка есть?— спросил он. Он и правда побледнел.

Нюра испугалась.

— Я схожу спрошу у этого... какой постели выдавал... У них есть, наверно.

— Нет,— сказал конструктор.— Не надо. Сейчас мы вот этих капель накапаем.— Он налил себе полстакана коньяка и залпом выпил.— Вот так. Пройдет.

Поезд тронулся.

— Поехали? Ну, вот... а ты, дурочка, боялась...— Конструктора что-то кинуло в болтливость, с коньяка, что ли.

— Ты, Иван, спрашивал насчет системы игрек: только что, на твоих глазах, сработала система игрек. Мы же были в воздухе. Ты не заметил?

— Как «в воздухе»?— спросила Нюра.— Мы стояли.

— Мы были в воздухе. Пла-авненько поднялись и опусти-ились.— Конструктор показал рукой, как пла-авненько поднялись и опусти-ились.

— Не знаю, кто поднялся, кто опустился, но сердце у меня опустилось в пятки, это точно,— признался Иван.

Конструктор почему-то обрадовался. Даже засмеялся.

— Испугался?

— Испугался! Ссадют, думаю...

— А-а, вот так! И ссадили бы — запросто. Да. Ну, хорошо с вами... но мне пора.