Кавалер Золотой Звезды

— Идет…

— Мало крови пролито?

— Выходит, так.

— Чего ж они там хотят?

— А чего хотелось Гитлеру?..

Старик сжал в кулаке усы.

— А кто ж там еще под Гитлера рядится?

— Есть такие.

В хату вошел Дорофей с кнутом в руке. Широкое добродушное лицо его было озарено улыбкой.

— Дядя Сергей, — сказал он, — Савва Нестерович послали меня узнать, когда подавать тачанку.

— Подъезжай через час. Нам лишь бы успеть к вечернему поезду.

— Поедем на разъезд или махнем на Невинку? — спросил Дорофей. — Вы мне заранее скажите.

— Махнем на Невинку.

Перед тем, как должна была подъехать тачанка, Сергей еще раз зашел к другу. Семен смотрел, не мигая, сухими и строгими глазами. Сергей присел на край кровати.

— Чего ты на меня так смотришь?

— Завидую.

Они молча смотрели друг на друга.

— Сеня, может случиться, что я не вернусь. Прошу тебя, как друга, помогай Савве Остроухову. Парень он славный, но неразбитной. Немного фантазер. Ему всегда приятней мечтать, чем делать. А ты же сам понимаешь, что сейчас нельзя ни на минуту останавливаться. Пятилетний план станицы надо выполнять каждый день. Дорожите временем. Проверяйте сами себя: что сделали сегодня, что наметили на завтра. Сегодня один шаг, завтра два шага… Начинайте строительство. Смелее начинайте. Отберите в трех колхозах плотников, каменщиков и создайте строительную бригаду. Бригадиром можно назначить Прохора Ненашева. Я уже Савве об этом говорил… Жаль, что ты не на ногах… Ну, чего ж ты молчишь?

— Помогу. Вот только бы встать.

— А отчего такой мрачный?

— Эх, Сережа, Сережа, счастливый ты… В Москву едешь, это разве не счастье?

— Да, это счастье! — сказал Сергей. — Давно я мечтал побывать в Москве…

— А у меня никогда не бывает так, как у людей, — продолжал Семен. — Вот и на лесосплаве… Все целые и невредимые, а я лежу…

— Зато в одном тебе повезло.

— В чем же?

— А Анфиса!

— Это — да! — Семен вдруг оживился, поднялся на локте, глаза заблестели. — Сережа, а может, тебя вызывают на праздник танкистов?.. Будет парад… Эх, Сережа!

— Вот это было бы здорово! — Сергей встал и подошел к окну.

На улице загремели колеса. К воротам подкатила тачанка, и послышался голос Дорофея:

— Э! Разбесились! Чего танцуешь? Погоди, выедем за станицу — там и потанцуешь!

В тачанке сидел Савва.

— Ну, Семен, поправляйся, — сказал Сергей и, обняв друга, вышел.

Простился с Анфисой, с отцом и матерью, взял чемодан, вещевой мешок. В тачанке сел рядом с Саввой.

— А-лл-юрр! — крикнул Дорофей.

Кони рванули, тачанка закачалась и, набирая скорость, выкатилась за станицу. Мимо дороги потянулось жнивье. Косовица повсюду была закончена, и степь густо рябила копнами. Дорофей то и дело покрикивал на лошадей: «Не кивай, не кивай головой! Ишь раскивалась, как свашка… Овод жгет? А я его зараз наконечником!» — и тут же слышался резкий посвист кнута. Лошади ускоряли бег, срывались в галоп, а Дорофей, натягивая вожжи, ласково говорил: «А чего вы перепугались? Это я овода прихлопнул…»

— Трудно мне будет без тебя, — сказал Савва. — Начали мы широко, весь район о нас говорит, а теперь…

— Что теперь? — перебил Сергей. — Теперь уже легче… Семен тебе поможет. Я с ним говорил. А ты придерживайся того плана, что мы с тобой набросали. Первым долгом постройте лесопилку. Скоро придут наряды на цемент. Немедленно посылай транспорт и перевози. На этих днях должны приехать специалисты для осмотра места под электростанцию… Не забудь, чтобы колхозы завтра же перечислили через банк остальные деньги за лес. А трудно будет, обращайся за помощью к Кондратьеву. Человек он очень внимательный… А главное — сам не зевай.

— Да я это понимаю, — сказал Савва и задумался. — А может, ты скоро вернешься?

— Все может быть.

Дорога проходила мимо высокого берега. Внизу плавно неслась река. Тачанка мчалась так быстро, точно хотела обогнать шумный поток.

— Сережа, еще есть к тебе личная просьба, — Савва покраснел. — Вернее, просьба жены…

— Какая?

— Если вернешься, не забудь купить сосочку. — Тут Савва окончательно смутился, посмотрел на смеющееся лицо Сергея и сказал:- Ты чего смеешься? Пустяк, резинка, а нету и взять негде… Сережа, понимаешь, я бы и не просил, но Анюта…

— Я понимаю, — стараясь быть серьезным, проговорил Сергей. — Но боюсь, что забуду… Такое в голове не удержится.

— Да, это верно, бабское дело, — охотно согласился Савва, мысленно ругая себя, что послушался жены и заговорил об этом с Сергеем.

Глава XXVIII

Скажите, кому из вас не доводилось ехать в Москву, ехать и степью и лесами, мимо знакомых городов с шумными вокзалами, пересекая сотни рек и речонок? И всегда от одной лишь мысли, что едешь в Москву, каждая поездка кажется и новой и неизведанно радостной!

Радует все: и свист ветра за окном, и равномерный стук колес, и волнующий гудок паровоза, когда он, рассыпая по шпалам искры, несется в степи глубокой ночью… «Я! А-я-я-я! И-и-ду!» — доносится в вагон. А колеса: тук-так, тук-так, тук-так, — и вы не только слышите этот однообразный говор колес, но и всем телом чувствуете, как плавно в беге раскачивается вагон… То иногда звякнут буфера, то сердито засопят тормоза, а к вам уже крадется сон, и в сладкой дремоте смежаются веки…

Просыпаетесь от толчка. Ночь. Поезд стоит на станции, в окно смотрит огненно-красная луна на закате. Промелькнул огонек фонаря, по рельсам протянулась тень… Проходит час или два, и вы снова открываете глаза. Навстречу поезду летит теплый ветер, плывут, кружатся укрытые серым пологом ночи незнакомые поля; луны уже нет, небо почернело, и только на горизонте лежит розовая каемка.

Утром проезжаете Ростов. Вслед поезду всходит солнце — узкая тень змейкой скользит по росистой траве. Блестят лиманы, точно огромные зеркала в темно-зеленых рамах камышей… Да, хорошо едем! Вот уже осталось провести в вагоне всего одну ночь, а там… И вы в десятый раз спрашиваете проводника, в котором же часу поезд прибудет в Москву. Проводник называет час и минуты, и вы уже видите Курский вокзал, широкую площадь, видите раскрытые двери метро, похожие на леток — медоносную щель в пчелином улье в разгар большого взятка; потом перед вами встает и вся Москва, такой, какой вы видели ее в последнюю поездку… И сколько тогда возникает радостных воспоминаний!

В первое же утро на пути в Москву Сергею хотелось как можно ярче представить себе облик столицы. Он напрягал воображение, и тогда вдруг куда-то исчезали и степь, и лиманы в камышах, и вагон, и полка, на которой он лежал… Солнечный день лета, Сергей идет по Москве. Город залит светом. Непрерывной лентой катятся автомобили, и видит Сергей, как одна машина останавливается возле него. Из нее выходит пожилой генерал… Да ведь это же командир танковой дивизии! Сергей становится во фронт, четко отдает рапорт. Генерал улыбается и берет Сергея под руку и говорит шоферу: «Нет, нам не нужна машина! По Москве приятно пройтись пешком».

На одной из площадей остановились.

— Гвардии младший лейтенант, — говорит генерал, — ты впервые приехал в Москву. Хочешь посмотреть столицу?

Сергей хотел ответить генералу, но тут кто-то изо всех сил крикнул над ухом:

— Да ты погляди! На этой же станции мы захватили эшелон немецких танков!

Сергей проснулся с тревожно бьющимся сердцем… Было позднее утро. У окна сгрудились красноармейцы. Поезд подходил к какой-то степной станции. Сергей слез с полки. Бойцы уступили ему место у окна. Мимо полотна тянулся огромный вал железного лома. Чего здесь только не было! То паровоз без колес взгромоздился на помятый с черным крестом танк, то остовы сгоревших вагонов, автомашин текли нескончаемой лентой, то сгрудились, оседлав одна другую, разбитые, изувеченные немецкие пушки. В дуле зеленой мортиры Сергей заметил ловко обсаженное пухом гнездо, а на щитке — воробья. «Эх, голубчик, — подумал Сергей, — скоро весь этот лом будет погружен на платформы, и уедет твое жилье куда-нибудь на металлургический завод…»