Кривая роста

— Подсчитать бы зарплату, которую ему за это время выплатили, — шепнул Инне Курочкин, — Еще неизвестно, что чего дороже.

— Замолкни, Славочка, — благоразумно утихомирила Инна старшего техника-лаборанта. — Можно ведь и тебе подсчитать.

Петр Петрович поблагодарил собравшихся за теплые слова и торжественно заявил, что и в пенсионном состоянии будет бескорыстно отдавать все силы и знания любимому институту.

— Достукалась Розалия, — не удержался Славка. — Нет, пусть теперь сама и расхлебывает.

Далее Петр Петрович (по прямому указанию кадровика) изложил заманчивые планы пенсионной жизни: систематическое посещение концертов и художественных выставок, занятия в оздоровительной группе, широкие туристские поездки (лично он, например, решил посетить Шотландию и Аргентину) и шефство на общественных началах над молодыми перспективными научными работниками.

— Об этом мы уже договорились с товарищем Строкиной, — с улыбкой уточнил Восьмаков.

Потом он заявил, что оставляет в дар любимому институту цитатную картотеку. Он попросил реставрировать ящики и произвести пересмотр карточек с учетом достижений экономической мысли.

— Надеюсь, что мой скромный дар будет посильно содействовать развитию научных исследований.

Петр Петрович еще раз поблагодарил руководство института и общественные организации, собрал цветы и подарки и проследовал в голубую «Волгу», ожидавшую у подъезда. В сопровождении выделенного для этой цели работника отдела кадров свежеиспеченный пенсионер отбыл из института на заслуженный отдых.

Новых заявлений об уходе на пенсию не поступило. Никто из остепененных, находящихся в соответствующем возрасте сотрудников института, больше не решился оторваться от широкой груди коллектива…

В очередную субботу Лида Ведута и Лешка Утехин смотрели балет «Спартак». Они сидели на балконе четвертого яруса, восхищались мастерством артистов, блеском декораций и взволнованной жизнеутверждающей музыкой.

В антракте Лида не вытерпела и рассказала Лешке о посещении министерства. Утехин понял наконец, почему появился на заседании ученого совета первый заместитель министра.

— Ну и пролаза же ты, Лидуха, — сказал Лешка крохотной большеглазой приятельнице. — С тобой надо уши торчком держать.

— Ага, — согласилась Лида, засмеялась и потерлась щекой о рукав Лешки, растрепав прическу. — Торчком…

После театра Утехин отправился провожать Лиду. Случилось так, что он опоздал на последнюю электричку, и ему пришлось заночевать в домике с голубыми ставнями.

Самое удивительное, что рассудительный, целеустремленный, подающий надежды младший научный сотрудник был на сей раз доволен опозданием на электричку.

Глава 21. Лаштин, Жебелев, Охомуш и другие

Зиновий Ильич ехал на прием к Курдюмову. Институтская «Волга» огибала квартал за кварталом, не спеша кружила по переулкам и задерживалась на перекрестках.

Лаштин уже оправился от удара, полученного на ученом совете, и теперь, узнав о назначении начальником отдела Олега Валерьяновича Курдюмова, полагал, что выкрутится из трудного положения. Конечно, докторская диссертация полетела, но все остальное Зиновий Ильич надеялся сохранить.

Лаштин вспомнил встречу с Курдюмовым на нейтральной почве в тихом подмосковном ресторане за неделю до ученого совета. С какой внимательностью и тактом слушал тогда Олег Валерьянович отеческие наставления Лаштина. Почти все он использовал в рецензии и, выступая на совете, логично и убедительно высказал собственное мнение. Если бы не неожиданное появление на заседании первого заместителя…

— Изольде Станиславовне почет и уважение! — сказал Зиновий Ильич, входя в приемную, и отработанным движением фокусника-иллюзиониста положил рядом с пишущей машинкой плитку шоколада. — Поздравляю с новым начальником!

— Спасибо, — сухо ответила секретарша и отодвинула от себя шоколад.

— Изольда Станиславовна! — оскорбился Лаштин. — Вы меня обижаете, дорогуша.

— О вас беспокоюсь, Зиновий Ильич.

Тренированный женский ум Изольды Станиславовны, привыкший подмечать незаметные для мужчин мелочи, почуял в некоторых фразах анонимного заявления странно знакомые интонации. Более того, отдельные строки заявления были изложены на грани правдоподобности, выдававшей, что автору анонимки известны кое-какие индивидуальные обстоятельства личной жизни Изольды Станиславовны. Такие подробности знал не только Зиновий Ильич. Но ведь и он знал!

Когда же Зиновий Ильич, самонадеянно выпятив брюшко, шагнул к секретарше, та отстранилась и сказала ледяным, бесстрастным голосом:

— Олег Валерьянович у себя.

«То же мне цаца, нос задирает», — раздраженно подумал Лаштин, положил в портфель отвергнутый презент и шагнул к знакомой двери.

Курдюмов вышел из-за стола и встретил Зиновия Ильича посреди кабинета.

— Как вы кстати! — обрадованно сказал он, пожимая руку Лаштина. — Я уже собрался вам звонить… Мне крайне необходимо с вами посоветоваться.

— Пожалуйста, дорогой Олег Валерьянович, — с готовностью откликнулся Лаштин, — Если могу быть полезен, буду рад… Мой опыт…

— Вот именно — ваш опыт, — перебил его Курдюмов, усаживаясь за стол. Он шевельнул спиной, удобнее располагаясь в рабочем кресле начальника отдела, и пододвинул раскрытую папку: — Прошу вас, Зиновий Ильич.

Лаштин уселся на стул и покосился на новенькую папку Курдюмова, на которой еще не поблекло короткое тиснение «К докладу».

— У нас появились некоторые мысли в части упорядочения научной тематики института, — заговорил Курдюмов. — Я посоветовался с товарищами, и мы пришли к единодушному мнению, что упорядочение должно быть связано и с соответствующими структурными уточнениями.

— Структурными? — переспросил Зиновий Ильич, и ему вдруг стал тесен ворот рубашки. — Зачем же структуру трогать? Она устоялась, апробирована, так сказать…

— А как же иначе, Зиновий Ильич? — Курдюмов улыбнулся широкой, располагающей улыбкой и тронул жесткий бобрик на голове. — Нам надо развивать исследования тех вопросов, которыми правильно и своевременно занимается Жебелев… Вашу проблему придется несколько свернуть.

— Но ведь вы же на совете выступали за продолжение исследований… Есть же стенограмма, Олег Валерьянович.

— Правильно, Зиновий Ильич, — снова улыбнулся Курдюмов. — Но я пересмотрел свою точку зрения. Понял ее ошибочность. Она не соответствует новым требованиям экономической науки, ориентирует, извините, на известную поговорку: «лес рубят — щепки летят». Дорогие эти щепки, товарищ Лаштин… Не можем мы с такой постановкой дела соглашаться, не имеем права! Зачем же упорствовать в ошибках?

«Тебе ни к чему, — подумал Лаштин, разглядывая молодое, с завидным румянцем лицо и. о. начальника отдела. — У тебя пока за душой ничего нет, Во все стороны можно вертеться…»

— Кроме того, имеется указание руководства министерства. — Олег Валерьянович подвинул к себе новенькую папку. — Я имею в виду первого заместителя министра… Иван Лукич высказался ясно и четко. Мы люди подчиненные, и наш прямой долг выполнить эти указания.

«Перспективный товарищ, — устало подумал Лаштин. — Далеко пойдет».

— Как же вы наметили структуру уточнить? — спросил он.

— Незначительно, — Курдюмов шевельнул спиной. — Сектор Жебелева есть мнение преобразовать в отдел. Естественно, что начальник отдела станет заместителем директора по науке.

— Жебелев, значит?

— Пока я говорю только о структурных изменениях… Может быть, руководство еще не согласится со мной.

— А мой отдел?

— Видите ли, товарищ Лаштин, — Курдюмов открыл папку. — Ваш отдел, по существу, выполнил задачу.

Помолчал и жестко добавил:

— К сожалению, даже перевыполнил. Поддерживаемая и активно проводимая вами, товарищ Лаштин, научная линия огульного применения сборного железобетона нанесла ущерб народному хозяйству, развитию нашего строительства. Правде надо смотреть в глаза.