Капля воды - крупица золота

— Скажем, у Мергеновой в Рахмете — родня.

— Тогда бы она сказала об этом при распределении.

Бабалы начинало раздражать упрямство этого парня. Ну, что бы ему сразу согласиться поехать в Карамет-Нияз. Не все ли равно, в конце концов, где лечить людей? Гм, но ведь ему и Аджап не все равно… Может, и у Дурдыев а имеются основания держаться за Рахмет. Тем более что он и был сюда назначен. Нехорошо получается… Как писал отец, «не по совести»…

Бабалы продолжал уговаривать парня уже через силу, внутренне морщась брезгливо от своего ханжеского тона:

— Поймите, товарищ Дурдыев, для нас самих удобней иметь врача-мужчину, а не женщину. Сами знаете, как капризен прекрасный пол. Вы ведь, как солдат, сразу вскочите на ноги, если даже вас поднимут среди ночи. И поспешите туда, где в вас нуждаются. А женщину ночью и не решишься разбудить… Так что я с удовольствием попросил бы министра оставить вас в Рахмете. Только боюсь: не послушает он меня.

Про себя Бабалы усмехнулся: ты больше и не вправе его ни о чем просить, он и так уже пошел тебе навстречу. Поэтому тебе и приходится сейчас ломать комедию перед этим парнем. Парень, правда, особой симпатии не вызывает… Ну, что, правда, уперся, как ишак — свет клином для него на Рахмете сошелся!

Дурдыев пожал плечами:

— Прямо не знаю, что делать…

Выражение лица у него стало нерешительное, и Бабалы вдруг испугался, что парень вот-вот согласится с ним. Он знал, что если спровадит молодого врача в Карамет-Нияз, то сам потом будет казнить себя за это.

После недолгого раздумья Дурдыев, посветлев лицом, что сразу придало ему обаяние, решительно произнес:

— Ладно, поеду в Карамет-Нияз. Не такая уж это даль, правда, товарищ Артыков? А врачи всюду нужны, да и болезни везде одинаковые. Главное — чтоб работа была по душе. Как туда добраться, товарищ Артыков?

Он, казалось, уговаривал сам себя. Бабалы прикусил губу, но теперь ему ничего не оставалось, как ответить;

— В этом я постараюсь вам помочь. Завтра же могу дать самолет: он доставит вас на место и заберет оттуда Мергенову.

Дурдыев покраснел:

— Стыдно признаться, но я не люблю летать. Мутит меня в самолете…

— Тогда вас подбросят на машине до Кызылджа-баба, а оттуда до Карамет-Нияза ходят автобусы.

— Спасибо, товарищ Артыков.

Бабалы даже поежился: этот парень еще благодарит его! Пожелав молодому врачу успехов в работе, Бабалы торопливо простился с ним.

После тягостного разговора с Дурдыевым на душе у Бабалы остался неприятный осадок. Он готов был избить себя…

Но так или иначе, а дело сделано. И надо думать о том, как ускорить приезд Аджап.

Бабалы решил прибегнуть к помощи рации, которая имелась и у него в конторе. Не прошло и нескольких минут, как его связали с Карамет-Ниязом. Ему, посчастливилось, он застал на месте Евгения Власовича. Расспросив Попова о здоровье, о делах, Бабалы как бы между прочим упомянул о приказе министра здравоохранения и попросил позаботиться о том, чтобы завтра же Мергенова отправилась в Рахмет самолетом.

Неожиданно для Бабалы Попов в шутливо-категорическом тоне заявил, что хотя он тоже знаком с приказом министра, но, однако, не собирается отпускать Мергенову и готов воевать за нее; она уже начала работать в Карамет-Ниязе и успела проявить себя самым наилучшИм образом, а такими специалистами, молодыми и перспективными, не бросаются.

Бабалы хотел было возразить, что, мол, как знать, возможно, и Дурдыев тоже хороший врач с большим будущим, но вовремя спохватился: ведь Попов мог спросить, почему же тогда Бабалы расстается с ним с легкой душой.

Пришлось Бабалы признаться, что Мергенова — его невеста. Попов весело удивился: вот как, а сама она ничего об этом не говорила и сразу впряглась в работу. Кстати, женихов хватает и в Карамет-Ниязе.

Не приняв шутки, Бабалы сердито спросил, нельзя ли разыскать Мергенову, он хочет сам поговорить с ней. Оказалось, она улетела к больному в Ничку…

Бабалы сухо попрощался с Поповым.

Он решил, что сам полетит в Карамет-Нияз за Аджап, завтра же утром, тем более что там были у него и дела, требовавшие срочной «увязки» и «утряски».

И когда он принял это решение, «завтра» стало вдруг неотвратимо от него удаляться, ему уже казалось, что до завтрашнего утра — целая вечность!

Он так задумался, что не сразу услышал прерывистую телефонную трель.

Звонок был из Ашхабада. Бабалы сообщили, что завтра утром, к десяти часам утра, он должен прибыть на заседание коллегии министерства — с отчетом о ходе строительства Большого канала на участке Рахмет.

Он повесил трубку, и «завтра» придвинулась к нему вплотную…

Глава двадцать третья

АДЖАП В КАРАМЕТ-НИЯЗЕ

Поселок еще не был обозначен ни на одной карте, но уже жил бурной трудовой жизнью.

На улицах царило оживленное движение, спешили по своим делам озабоченные люди в схожей рабочей одежде, по которой трудно было отличить экскаваторщика от инженера.

В поселке было уже много добротных домов под шиферными крышами, по обеим сторонам улиц тянулись молодые деревья с тонкими, как журавлиные ноги, стволами и нежной листвой: листва эта казалась украшением на широкой груди пустыни.

— От северной окраины поселка, поблескивая под солнцем, уходило вдаль озеро…

«Газик» остановился возле одного из новых домов, из него вышла стройная высокая девушка в темных очках, одетая в голубой комбинезон и легкие парусиновые сапоги. Волосы у нее были повязаны красной косынкой, через плечо висела санитарная сумка.

Девушку, видно, ждали, ее сразу окружили люди, высыпавшие из дома. Первым подошел к ней главный инженер, Евгений Власович Попов, с тревогой спросил:

— Как больной, Аджап Моммыевна?

Аджап устало вздохнула:

— Положение у него очень тяжелое. Двустороннее воспаление легких. К тому же высокое давление. — Но, думаю, жизнь его вне опасности.

— Что от нас требуется?

— Больного надо срочно вывезти в Чарджоускую больницу. Я думала отправить его на самолете, который вы за мной обещали прислать. Но самолета так и не дождалась. Как видите, пришлось добираться сюда на машине.

— Вы уж извините, Аджап Моммыевна, самолет был занят. Но я срочно пошлю его в Ничку, за больным.

Все, немного успокоившись, стали расходиться. Попова позвали к телефону, он торопливо проговорил, обращаясь к Аджап:

— Я попросил бы вас заглянуть ко мне через часок, надо обговорить одно дело…

Кивнув, Аджап поспешила в поликлинику, находившуюся неподалеку.-

Знакомые Аджап с трудом узнали бы ее в молодом, одетом по-рабочему враче, уверенно шагающем по улице новорожденного поселка в толпе строителей Большого канала. Еще недавно главной ее заботой было — успешно сдать госэкзамены. И вот она уже спасает чужие жизни, возвращает людям здоровье… Сознание силы своей и ответственности сказывалось и на походке, и на осанке Аджап, и на выражении ее лица, придавая облику девушки какую-то решимость, беззаветность, серьезность…

В поликлинике она осмотрела рабочих, дожидавшихся приема, прописала лекарства, некоторых «посадила» на бюллетень, сказала медсестре, какие кому сделать уколы и перевязки.

Покончив с неотложными делами, Аджап решила немного отдохнуть. Она чувствовала себя очень усталой — ведь чуть ли не всю ночь провела в дороге. Закрывшись в кабинете, она сняла халат, стянула с головы косынку, подошла к зеркалу. Губы ее невольно сложились в улыбку — из зеркала смотрела на нее не прежняя Аджап, с чуть легкомысленным, лукавым взглядом, свежей, холеной кожей, румянцем во всю щеку, — а «товарищ доктор», у которого лицо уже загорело и обветрилось, а нежные губы потрескались, запеклись… Аджап, однако, не огорчил этот вид, наоборот, она почувствовала некоторую гордость за себя…