Том 6. Третий лишний

Встретили танкер «Волхов». Громадина.

Расходились близко.

Прогуливающиеся на палубах пассажиры сгрудились на один борт — всегда интересно с другим судном встретиться в океане. Так как штиль был полный, то получился заметный крен на левый борт. Вес каждого полярника в одежде стандартно принимается за восемьдесят килограммов. Значит, на левый борт переместилось около тридцати тонн. На пассажирском судне и такие нюансы надо учитывать — особенно при швартовке или во льдах.

«Волхов» спрашивает:

— Что за народ везете? Одинаковые какие-то все туристы. И дам не видно.

Объяснили, что это за туристы.

Всем участникам экспедиции в пути до Антарктиды выдается бесплатное питание:

а) за период пребывания в море из расчета 58 руб. 50 коп. в месяц;

б) за период работы в Антарктиде из расчета 80 руб. в месяц.

Полевое довольствие:

а) за период пребывания в море в месяц 90 руб.;

б) за полные сутки пребывания и работы на материке Антарктиды:

1) на прибрежных станциях — 12 руб.;

2) на внутриконтинентальной станции и в походе (санно-тракторный выезд за 25 км от станции) — 16 руб. 50 коп.

Питание пассажиров в туристическом круизе — 2 руб. 60 коп. в день.

Около полудня прямо по курсу всплыли две норвежские подводные лодки в опасной близости. Маленькие лодки, юркие — сквозанули к английскому берегу.

Взял у артельного ящик чешского пива и две банки мясных консервов. У второго помощника взял двухтомник Конрада. Тошнит от «Лорда Джима».

Получили информацию о случаях пиратства: у побережья Восточной Африки захвачено французское судно, убито восемь человек. Возле Южной Америки захвачено и ограблено судно под флагом США.

«Ознакомительная» финская баня с директором ресторана, заместителем начальника экспедиции и пассажирским администратором.

Сауна замечательная — самодельная, выстроена матросскими руками. За ее посещение иностранным туристам приходится платить валютой.

В рейсе туда допускается только судовая элита. Элита разбита на микрогруппы, которые в бане никогда не смешиваются.

Прошли Марокко.

Новое выражение (для меня) употребляется в среде молодых штурманов: «выпал в осадок». Обозначает оно (на английский манер) кучу понятий: перепил и потерял сознание, сильно разозлился, сильно расстроился и т. д. Смешно, когда вжаривают неожиданно.

К рецензии «На куполах земли».

Мать М. М. Сомова была правнучатой племянницей товарища и секунданта Пушкина Константина Данзаса и в молодости занималась литературными переводами.

Понятия не имею, что такое «правнучатая племянница», но действует замечательно. Сразу Михаил Михайлович делается как-то ближе, теплее даже.

Лев Николаевич Толстой не отказывал себе в приятности напомнить, что по родству он четвероюродный племянник Александра Сергеевича…

Начинал учиться М. М. в школе-интернате Путиловского завода.

Когда отрок из интеллигентной семьи попадает в заводскую жизнь — это полезное дело. На весь век пригодится.

Прошли Касабланку.

До чего быстро и безошибочно люди на судне чувствуют, что между кем-то (в данном случае мною) и капитаном пробежала кошечка. Первый помощник вывесил стенгазету, где шаржи на весь комсостав. Кроме меня. Это обдуманная акция? Или случайность? Может, это моя мнительность?

Главная внутренняя проблема на судне — тараканы.

В прошлом рейсе скандинавские туристы-хиппи обнаружили в каютах тараканов, но в панику, правда, не впали. Наловили насекомых в спичечные коробки, банки, склянки и устроили тараканьи бега. Мероприятие это они провели в святая святых пассажирского лайнера — музыкальном салоне.

С обеспечением судов химикалиями для уничтожения насекомых получается какая-то ерунда. В хозяйственных магазинах портовых городов полно хлорофоса, но приобретать его можно только по наличному расчету. Однако это запрещено. Мы обязаны снабжаться через службу материально-технического снабжения пароходства. А ежели в службе хлорофоса нет, а тараканы вылезают у вас из дымовой трубы, то вы имеете право купить химикалии на дефицитную валюту за рубежом, но на строго ограниченную сумму. В результате всех этих таинственных законов тараканы ведут себя вызывающе.

Стали к причалу в Лас-Пальмасе.

Тошнит от припортовых лавчонок, наглой подхалимности продавцов, отвратительного ширпотреба, предлагаемого нашему брату моряку.

Сподобился получить приглашение на поездку по острову в обществе капитана-наставника. Машину предоставил агент.

Который раз я здесь, и все не могу понять, почему Канарские острова пользуются у туристов такой популярностью.

Пейзажи довольно монотонные. Фруктов мало, и они дороги. Рынок какой-то дырявый и тесный. Кстати говоря, название островов происходит от латинского «канис», что обозначает собаку. Водилась здесь в древние времена масса громадных местных собак. И, таким образом, канареек можно обзывать собаками, если они у вас по ночам будут чирикать.

Пляжи на Канарах великолепные. Но неужели пляжи играют такую большую роль в жизни состоятельного современного европейца?

Итак, покатили с Диомидовым по собачьим островам. Без всякой цели — по воле шофера. Разговор начали с очков. Выяснилось, что и он и я относимся к очкам с грустной ненавистью.

Конечно, никто очки не любит. Но у моряков с возрастом дальнозоркость — профессиональная болезнь. А смотреть надо то вдаль, то под самый нос — в карту или экран радара. И вот если у вас лоб широкий, то просто горе: очки в прорезь радарного тубуса не лезут. У кого лоб узкий — тому полегче. У Диомидова лоб здоровенный и глаза сидят широко. К тому же он из тех мужчин, которые к своему организму относятся внимательно и значительную часть жизни заняты охраной организма от наскоков внешней среды. И еще он старается свой охранительный образ существования внушить, привить, сообщить всем окружающим: «Почему вы мажете хлеб горчицей? Много горчицы — вредно для желудка!» Или: «Перчатки обязательно надо иметь по руке, вязать на заказ. Лучше из белой шерсти. Чтобы сразу видно было, когда запачкаются». Короче говоря, из тех мужчин, от которых вечно пахнет хорошим мужским одеколоном, даже если они не брились уже неделю. Физиономия холеная, моложавая. Выражение физиономии чаще всего брезгливое. Но есть у Диомидова одно словечко, которое как-то так иногда переводит его в какую-то иную плоскость, сферу или область. Словечко это — «мультипликация». Например, объясняет мне, что надевать темные очки, сидя в автомобиле, все приличные люди Гонконга считают вредным для глаз, потому что тогда человек смотрит на мир уже через два стекла — автомобильное и очковое. Я послушно соглашаюсь с такими доводами и очки снимаю. Он говорит:

— А если перчатки не по руке связаны, то это уже не перчатки, а мультипликация. И вообще, то, что у нас судоводители уходят на пенсию только после шестидесяти лет, это не закон, а какая-то нелепая мультипликация!..

Завез нас шофер на самую вершину острова Гран-Канария.

Там, естественно, расположен ресторан, который, естественно, нас не заинтересовал, но из машины мы вылезли.

Вокруг ресторана цвели какие-то кусты.

Я не утерпел и один-единственный цветочек уворовал. Наставник тоже не утерпел и буркнул, что за порчу окружающей флоры и фауны можно налететь на хороший штраф. Я объяснил, что с детства интересуюсь ботаникой и собираю гербарий.

Мы стояли у парапета над обрывом. Вокруг была земля до самого горизонта, но сам горизонт уже был океаном. Или смесью воздуха и океана. В эту смесь следует добавить добрую порцию нежаркого солнца.

Наставник ткнул пальцем в голубую марь к западу от острова Гран-Канария и сказал, что первый раз его пронесло мимо этих мест зимой сорок первого.

Зима сорок первого?.. Немцы под Москвой, и Ленинград в кольце…

Я прикинул, сколько могло быть тогда лет Диомидову. Получалось — около двадцати. Что мог здесь делать двадцатилетний парень в сорок первом? Я, например, тогда торчал в бомбоубежище под зданием управления Октябрьской железной дороги на площади Островского.