Засада на черной тропе

«Зачем взяли старика? — думал Карацупа. — Может быть, он хорошо знает дорогу, бывал в этих краях и идет как проводник. Но почему тогда он позади? А может быть, старик — главный нарушитель и его сопровождает вся банда, чтобы охранять и принять из-за него бой, если он будет обнаружен? Возможно, старика вели специально, чтобы бросить, если начнется погоня: пока бойцы-пограничники будут с ним возиться, все остальные скроются. Как бы там ни было, со стариком легче всего справиться. Но вот его трость… Она явно не простая. В ней, наверное, оружие».

Погоня продолжалась уже час. Ингус устал, нервничал и злился. Расстояние до группы нарушителей постепенно сокращалось, но враги все еще были далеко. Нужно было выиграть время, ускорить погоню. Следопыт решил: если у нарушителей есть опытный проводник, то они должны обязательно свернуть вправо — в сторону узкой и темной пади, поросшей кустарником и мелким дубняком. Там, в пади, нарушители смогут укрыться в лесу и напрямую пересечь сопки, выйдя к дороге. В таком случае группе прорыва придется описать большую дугу по долине в обход болотца и камышовых зарослей. Значит, ему, Карацупе, надо пойти наперерез им через камыши и топь, чтобы оказаться там раньше. Путь через камыши Карацупа знал хорошо, и он смело вошел в заросли. Тропа, проложенная кабанами, утонула в дожде. Болото вздулось. Ингус начал тонуть. Следопыту пришлось взять овчарку на руки и по колено в воде шагать среди мокрых стеблей.

«А если они не пойдут к пади? — Карацупа вздрогнул от одной этой мысли. — Если главарь повернет в другую сторону?.. Нет! — успокоил себя Никита. — Не может этого быть. Идут люди военные, опытные; они, конечно, не раз смотрели в бинокли и стереотрубы на нашу сторону и должны понимать, что прорваться на левый фланг им опасно — там цепочкой стоят железобетонные доты и пулеметные гнезда. Значит, они обязательно должны выйти к глухой пади».

Но часы преследования утомляли не только нарушителей. Пробираясь через густые камыши, Карацупа чувствовал, как его покидают силы. Отчаянно стучало сердце, и его удары, как эхо, откликались в висках. Выступил уже «второй пот», всегда уносящий много сил.

Захваченный погоней, Карацупа продолжал ломать камыши, сгибать их и затаптывать ногами. Треск стеблей, всплески воды и злое фырканье Ингуса заглушались беспрестанным шумом дождя. Но вот камышовые чащи остались позади. «Где же враги? Не свернули ли они в сторону? Не пошли ли по другому пути? Что делать? Упустил? Надо бы бежать на связь, вызвать наряд. Но тогда потерял бы время. Правда, тогда меньше ответственности — известил, отрапортовал. А тут все взял на себя. Что же делать? Что делать?..» — так думал Карацупа, продолжая преследование.

Он повел Ингуса к скрытой проливным дождем узкой пади. По лицу хлестал кустарник. Ноги вязли в глине. Отчаянно стучало сердце. Следопыт был уже очень далеко от заставы и мог рассчитывать лишь на свои силы. Ингус бежал, нюхал мокрую землю, его уши выражали крайнюю озабоченность. Он словно понимал, как важно обнаружить следы и вести по ним пограничника.

А вот следов-то и не было. Ничего, кроме монотонного шума дождя и свиста ветра, не было слышно вокруг. Под ливнем, в жидком свете луны Карацупа долго шел за Ингусом, пока, наконец, тот не сделал стойку. Навострив уши, собака рванулась к кустам.

Следы!

Карацупа пересчитал следы и по ним понял все, что происходило недавно в пади. Нарушители устали, шаг у них стал коротким и вялым, ноги задевали за коряги, камни и мокрую траву. Группа сделала короткий привал: ясно рисовались застывшие оттиски каблуков и подошв. Старик отдыхал стоя, опираясь на трость, — она отклонилась в сторону под углом и проколола в глине отверстие, заполнившееся водой. Ингус чихнул — кто-то жевал табак и сплюнул его в траву.

Передышка у нарушителей, видимо, была недолгой — главарь решительно шагнул, вдавив свои каблуки в сырую землю, затем следы от его ступней стали как бы прокатываться по поверхности: он, очевидно, побежал, однако никто из группы не последовал его примеру. Похоже, что главарь понукал и требовал ускорить шаг, перейти на бег, но его не послушались. Видать, вся группа требовала отдыха.

«Так… Они устали… — отметил про себя Карацупа. — Главарь подгоняет… Хорошо!..»

Теперь нужно было спешить, бежать что есть мочи. Карацупа побежал. Пришлось на ходу сбросить кожаную куртку. Облегчение почувствовалось, но ненадолго. Между тем где-то впереди уже слышались треск, чавканье ног в глине, тяжелое дыхание людей. Чтобы бесшумно подобраться к банде, следопыт сбросил сапоги. В носках было легче, но их шерстяная вязка порвалась о каменья, и пальцы быстро поранились об острия валунов. До нарушителей оставалось уже совсем немного. Следопыт приблизился к ним вплотную и остановился. Нужно было прийти в себя, передохнуть, успокоиться и сейчас же принять решение: как захватить ему с Ингусом девять человек?

Отдыхали они стоя. За соседним кустом тяжело дышали люди. Они поправляли на себе поклажу, кто-то жевал табак. Вот бы и налететь внезапно! Но Карацупа сдержался: нападать лучше всего не на стоянках — в таком случае легче оказать сопротивление и проще разбежаться по дубняку. Налетать нужно внезапно, на марше, выбрав миг, когда зайдет луна, — тогда нарушители не смогут сразу остановиться, выхватить оружие и занять оборону.

Стоя за кустом, Карацупа прислушивался и ждал. В выжидательной позе застыл и Ингус.

Луна зашла, стало совсем темно. За кустом стихло — перед выходом нарушители, очевидно, прислушивались: нет ли погони? Шумевший дождь и вой ветра успокоили их.

«Чмок… Чмок…» — послышались шаги. Нарушители пошли дальше и вскоре очутились в той части глухой пади, скрытой дубняком, где не так-то легко было им разбежаться в стороны от тропы. Сдерживая поводком Ингуса, пограничник бесшумно последовал за ними. Теперь он мог различить едва видимые силуэты и сразу узнал главаря и старика, с которыми познакомился заочно по их следам.

Один… два… пять… девять… Да, девять! У Карацупы екнуло сердце: сдюжат ли они вдвоем с Ингусом против такой силы?

Перебегая от куста к кусту, от дерева к дереву, следопыт преследовал банду и все продумывал, как ему лучше поступить. Ингус, доведенный до крайней степени напряжения, рвался с поводка, и Карацупа опасался, как бы он не выдал себя злобным воем.

Выглянула луна, узкая падь заполнилась мглистым струящимся светом. Следопыт с тоской посмотрел в небо, его взгляд как бы говорил: «Уйди! Уйди, пожалуйста!» И луна как бы послушалась пограничника — стало темно.

Пора! Карацупа уже все обдумал и знал, как ему действовать. Он спустил с поводка Ингуса и с ним бросился вперед:

— Стой! Руки вверх!

Не давая опомниться бандитам, Карацупа туг же стал «отдавать приказания»:

— Загаинов, заходи справа! Козлов, Лаврентьев — слева! Остальным бойцам — на месте! Давай заходи, окружай! Ингус, бери! Ату!

Бандиты заметались. Главарь бросился в кусты и взвыл: Ингус укусил его. Коротконогий, коренастый, он поднял руки. Между тем Ингус уже успел основательно покусать еще кое-кого из группы, вырвал у старика трость и бросил ее к ногам Карацупы. Бандиты орали и ругались. Вопли их сливались с проклятиями, и они сами не могли разобраться, кто кричит в пади, где находятся пограничники.

Воспользовавшись паникой, Карацупа, все еще невидимый нарушителями, приказал им поднять руки.

Затем он быстро присел. Снизу, на фоне светлевшего неба, ему было видно, все ли нарушители стоят с поднятыми руками. Растерянные, не понимающие, откуда свалилась на них беда и сколько окружило их пограничников, бандиты тянули вверх руки и озирались по сторонам.

— Загаинов, Козлов, Лаврентьев, Иванов! — все еще хитрил Карацупа. — Держать всех на мушке. Я буду обыскивать. Если что, бей без промаха!

Выхватив из деревянной кобуры маузер, Карацупа вышел к банде. По его приказу в кусты полетели револьверы, кинжалы, фонари, банки с ядом и опиумом. Быстрее всех опомнился главарь — он незаметно опустил руку в карман за пистолетом, но Ингус предупредил его сильным прыжком: клыки овчарки оставили след на шее и лице главаря.