Сияние Каракума (сборник)

Возле МТС уже стояли два «студебеккера» с прицепленными к ним пушками. А поближе притулился к обочине старенький «виллис» заместителя командира полка. «Опять будет выговор за опоздание!» — досадливо поморщился комбат и сказал Карабекову:

— Занимай, Байрам, своё место в колонне, а я к майору зайду.

Вопреки ожиданиям, Фокин встретил капитана благодушно, даже не дослушал рапорт.

— Настроение боевое, комбат?

— Так точно, товарищ майор.

— Повоюем?

— Так точно, повоюем!

— Ладно. Давай я тебе обстановку изложу. Иди сюда.

Фокин подошёл к «виллису», разложил на его плоском капоте карту. Комеков полез было за своей.

— Не надо, — сказал майор. — Смотри сюда. — Он ткнул карандашом в извилистую синюю линию. — Линия немецкой обороны. Ясно?

— Ясно, — подтвердил капитан.

— А это — что?

— Это «грейдер», шоссейка.

— Правильно! — с непонятным для Комекова удовлетворением произнёс Фокин. — Именно — шоссейка, хорошая ровная дорога. С какой скоростью по ней могут твои машины пройти?

Настроение у майора было явно приподнятое, если он задавал такие детские и в общем-то не очень вразумительные вопросы. Но отвечать следовало во всех ситуациях, и Комеков ответил:

— Как случится, товарищ майор. Можно и все сто выжать.

— Ничего не должно случиться, комбат, ничего, понял? Всё обязано быть точно по плану. Населённый пункт этот знаком?

Разумеется, Комеков знал по карте и этот населённый пункт — посёлок Первомайск. По карте до него было всего полтора сантиметра. В действительности — немножко побольше, километра три. Первомайск располагался за линией немецкой обороны.

— Прямо с марша твоя батарея войдёт в этот населённый пункт, — продолжал Фокин, — займёт его и будет удерживать. Ясна задача?

Задача была ясна, но Комеков не мог реально представить, как его батарея будет прорывать оборону немцев и занимать Первомайск, в котором наверняка расположен значительный гарнизон. И почему именно только одна его батарея?

— Есть, товарищ майор! Приказано взять Первомайск силами батареи и удерживать его! Разрешите выполнять?

Круглое мясистое лицо Фокина улыбалось, в бледно-голубых глазах бегали искорки смеха.

— Удивлён, небось, комбат?

— Удивлён, товарищ майор, — честно сознался Комеков.

— Вот это хорошо, что удивлён! — одобрил майор. — Для тебя такая операция — неожиданность, для фашистов, думаю, она тоже явится неожиданностью. Они за это направление спокойны, ну, а мы малость побеспокоим их. Обещал тебе полковник долгий отдых — ты уж извини, комбат, что получилось наоборот. Тут и инициатива— моя, и что тебя посылаем — тоже идея моя, надеюсь, твои орлы не подведут.

— Спасибо за доверие, товарищ майор! — козырнул Комеков.

— Без доверия, комбат, и уху нельзя хлебать из артельного котла, а тут — война. Операция, конечно, немножко пошире, чем взятие Первомайска, мы её со штабдивом утрясли, но твоя главная задача — посёлок. Участок обороны противника тут слаб, его ещё проутюжат наша дальнобойная и эрэсовцы, а Левин со своей «царицей полей» ударит вот сюда, точно в стык двух немецких батальонов. Задача у вас одна, но участки — разные, действовать придётся в основном самостоятельно. Поэтому ты предварительно согласуй с Левиным вопросы связи и всё остальное, что требует согласованных действий. Ясно?

— Так точно, ясно, товарищ майор! — весело ответил Комеков. — Разрешите выполнять?

— Не торопитесь поперёд в пекло, — поморщился Фомин. — Слушай дальше, время ещё есть, — он бросил взгляд на запястье левой руки, — время ещё есть… с полчаса у тебя будет, успеешь. Парнишки, которых я тебе прислал, они из Первомайска, говорят, что гарнизона в посёлке мет, всего несколько мотоциклистов, в комендатуре. Ты с пацанами потолкуй сам, но, однако, бдительности не теряй, будь готов к серьёзному бою и всяким там неожиданностям. Боекомплект у тебя полный?

— Снарядов хватит, товарищ майор, — ответил Комеков, — мы с газетчиком с утра проверяли…

— Постой, а его-то ты куда с рук сбыл? — спохватился майор. — Отправил честь честью?

— Никуда я его не отправлял. Он к Давидянцу в батарею пошёл от меня. Хочу, говорит, в деталях уточнить, как это можно из колченогих пушек стрелять. Для других — опыт.

— Н-да… — Фокин сдвинул на затылок фуражку, ногтем мизинца сквозь седые волосы поскрёб темя. — Н-да, зря он туда подался, жарко будет у Давидянца.

— Панов парень бывалый, он и не в таких передрягах бывал, товарищ майор, — похвалил журналиста Акмамед, прислушиваясь, как урчит за леском четвёртый «Студебеккер» батареи, и думая, что Рожковский — молодец, настоял-таки на своём.

— Тебе-то откуда известно, какая передряга ожидается здесь? — подчеркнул майор последнее слово.

— Догадываюсь, — сказал Комеков. — У Давидянца всего две пушки целых — куда вы его такого пошлёте.

— Плохо ты знаешь своих друзей, капитан, — засмеялся Фокин, снова почесал затылок и пожаловался: — Чёрт, скоро совсем, видать, облысею — зудит голова, спасу нет… Давидянц твой, он ведь чего учудил: он ночью откуда-то семидесятишестимиллиметровку разбитую приволок, снял с неё колесо и на свои пушки поставил. Утром увидел его — страх божий, не человек, одни зубы да глаза блестят. Хотел, говорит, у Комекова позаимствовать временно лишнюю пушку, да обошёлся на подручных средствах. Вот он какой, Давидянц твой.

— Он находчивый, — одобрил Комеков, — а у меня лишних пушек всё равно нет.

— Русановская-то цела?

— Цела.

— А расчёт?

— И расчёт есть, товарищ майор. Мы с Рожковским, — это его идея была, — всё обмозговали. Он даже сам вызвался за командира орудия стать.

— И ты согласился? — глядя исподлобья, спросил Фокин.

— Да нет, — сказал Комеков, — зачем же самому. Я Пашина командиром поставил. Наводчика четвёртого расчёта. Тем более, что парню давно расти надо.

— Пашин хороший артиллерист, — согласился майор. — И жилка командирская у него есть. Только он же заикается после контузии — не тяжело ему командовать будет?

— А он за командира и за наводчика, товарищ майор. Тут, как я понимаю, не команды его, а глаз точный важен.

— Тоже правильно, не возражаю, — согласился майор. — Молодцы всё же у меня ребята. Хоть и шалопуты малость, а молодцы — думаете, соображаете., действуете. Значит, твоя батарея тоже в полном составе?

— Так точно, товарищ майор, в полном… если считать только матчасть.

— Ничего, комбат, личный состав тоже пополним. — Фокин посмотрел на свои большие, довоенные «кировские» часы. — Одиннадцать часов пятнадцать минут. Давай-ка ещё прикинем, чтобы не упустить чего, и топай к Левину, согласовывайся с ним. С удовольствием присоединился бы он к твоей батарее, но, сам понимаешь, нельзя…

Когда всё было готово и батарея ждала команды двигаться, Комеков сказал Рожковскому:

— Порядок пока обычный — я на первой машине, ты замыкающим. А в посёлке смотри по обстановке. Там, может, каждому расчёту придётся самостоятельно задачу решать, но за тобой, как всегда, третье и четвёртое орудие.

— Пустил бы ты, что ли, меня вперёд, комбат, — безнадёжно попросил Рожковский. — Тоска зелёная в замыкающих свою прыть показывать.

Комеков хотел строго оборвать его за не относящиеся к делу разговорчики, но сдержался. Ему стало как-то не по себе, когда он словно впервые увидел серое, усталое лицо лейтенанта, белые от обильной седины волосы и понуро опущенные плечи с мятыми погонами. А ведь он мог бы уже носить полковничьи погоны. Как должно быть скверно на душе этого немолодого лейтенанта, потерявшего всё — дом, семью, воинскую удачу. Он безразличен к себе, равнодушно воспринимает и похвалу и выговор, но, может быть, за всем этим кроется не равнодушие, а отчаяние человека, не видящего выхода из положения?

— Не обижайся, Рожковский, — сказал капитан негромко, — не могу я пустить тебя вперёд, не по правилам это, не по уставу.

Он лишь криво усмехнулся.

— Нет правил без исключений, но исключения не нарушают правил, говорил ещё старик Сенека. Я тебя понимаю, комбат, и не обижаюсь, но понимает ли воробей, каково на душе у аиста, как говорил старик Гёте.