Южный Урал, № 10

Разнообразны запросы и глубоки интересы Радищева. К каждому явлению, факту, как бы прост и незначителен ни казался он на первый взгляд. Александр Николаевич подходит серьезно, как исследователь и ученый. Он ничего не принимает на веру, а все проверяет опытом, спорит с авторитетами в той или иной отрасли знаний, высказывает смелые, оригинальные мысли, пролегающие новые пути для развития науки о Сибири и Урале. Он дает самую высокую оценку талантливому русскому исследователю Урала академику И. И. Лепехину.

В другом месте он высказывает интересную догадку, что

Восхищает широта интересов, кропотливое и тщательное изучение вопросов, которых касался Радищев. Кажется, ничто не оставалось незамеченным в окружающей его жизни, если оно имело практическое, культурное, научное или историческое значение. Ко всему он подходил как человек государственный, считая, что все должно быть отмечено вниманием, если оно может быть полезным народу и отечеству.

Сравнивая жизнь жителей Томского и соседнего уездов, Радищев замечает, что томичи более зажиточны, так как имеют сбыт продуктов на Колыванских копях. Это приводит его к выводу о необходимости изменения административного районирования.

В XVIII веке географическое районирование не совпадало с принятым административным делением. Верно подметив это несоответствие, Радищев вслед Лепехину и другим русским географам, выдвинувшим мысль о районировании раньше, чем она была поднята в западноевропейской науке, ставит вопрос о новом районировании, которое необходимо решить в интересах лучшего развития хозяйства отдельных уездов Сибири и Урала.

А. Р. Воронцов интересуется медными деньгами, выпускаемыми на Урале и в Сибири. В одном из писем Радищев дает ему краткий, почти исчерпывающий ответ, что в «Казани на пятирублевую ассигнацию трудно сыскать медных денег», а в Перми «на сторублевую дают медь охотно». Он объясняет, почему в Перми и Тобольске «много обыкновенных медных денег». Радищев пишет:

Бумажно-денежное обращение при Екатерине II, наводнившей рынки ассигнациями и изъявшей из обращения золото, серебро, а впоследствии и медные деньги, плохо отразилось на финансовом положении страны. Этот вопрос имел огромное государственное значение.

Радищев хорошо понимал это и отрицательно относился к финансовой политике Екатерины II. Отвечая Воронцову на его вопрос о медных деньгах, Александр Николаевич наводил его, президента коммерц-коллегии, ведавшей внешней и внутренней торговлей в России, на мысль, как следовало бы отнестись к денежному курсу.

В «Сокращенном повествовании о приобретении Сибири» Александр Николаевич последовательно излагает историю освоения русскими Урала, приобщение его несметных богатств на пользу человека. В этом сочинении кратко излагается, как пришли на Урал Строгановы, «завели крепости для обороны и защиты, земледелие, соляные варницы, звериные промыслы, а впоследствии и железные заводы, и ничего не проронили, от чего бы им могла быть польза».

Автор «Повествования» далек от того, чтобы идеализировать и переоценивать роль Строгановых в освоении Урала, он это относит больше на счет «записных и тяглых людей», «убегающих угнетения, или укрывающихся …от должныя казни», т. е. участников народных бунтов.

Так понимает Радищев освоение русскими земель и богатств Урала и обширных пространств Сибири. Он подчеркивает, что «с распространением гражданского правления в сих странах, Строгановы все преимущества свои потеряли».

Для Радищева важно было в своем «Повествовании» подчеркнуть то, что являлось решающим в приобретении Сибири — движение самого народа. Это был трудный поход, продолжавшийся десятилетия, — подвиг всего народа, и на нем останавливает свое внимание писатель-революционер.

Вот почему особенно ярко, сжато и сильно в этом сочинении дана блестящая характеристика русского народа, отмечены его национальные черты. Рассматривая присоединение Сибири к России, как плод усилия частных людей, возглавляемых Ермаком Тимофеевичем, личность которого Радищев высоко ценил, писатель относит их смелое предприятие «на всех участвующих в произведенных после него завоеваниях Сибири даже до самыя Америки».

Последними словами Радищев как бы подчеркивает преемственность традиции русских землепроходцев и мореходцев, вслед за Ермаком продолживших освоение огромного неизведанного края, каким являлась Сибирь, «пространная сия страна, простирающаяся почти на 12 миллионов квадратных верст, от Уральских гор до Восточного океана и от Киргизской степи, Алтайского и Яблонового хребтов до Ледовитого моря».

Таким образом, подвиг Ермака писатель видит не только в военной отваге и храбрости, но и в приобщении огромных земель к России с целью их лучшего использования. Здесь нет и намека у Радищева на то, что Ермак в своих действиях поступал по указу Строгановых, что Сибирь была покорена их иждивением. Радищев вопреки отдельным летописям и историкам, пытавшимся восхвалять Строгановых — именитых людей Урала, подлинным героем истории в приобретении Сибири делает народ и его смелого представителя — вожака Ермака Тимофеевича.

Под лучшим использованием новых земель Радищев понимал — развитие производительных сил страны, а вместе с этим резкое улучшение положения жителей, населяющих этот край. Отсюда походы Ермака и Хабарова, экспедицию Беринга, смелое предприятие морехода Григория Шелехова Радищев оценивает как благородный подвиг, совершенный во имя расцвета своего Отечества.

Для Радищева представляется удобный случай «отдать справедливость народному характеру», сказать о русском народе то, что отличает его от других народов.

В этих словах, произнесенных Радищевым десять лет спустя, после того как была напечатана его «Беседа о том, что есть сын Отечества» — о подлинном патриотизме, прежде всего мы узнаем самого Радищева, как человека, достойного носить имя сына Отечества — великого патриота.

Не менее блестящую, глубокую и верную характеристику дал Александр Николаевич самому Ермаку Тимофеевичу. Эта оценка остается верной и правильной для личности Ермака и в наши дни.

«Но сколь ни благоприятствовали обстоятельства Ермаку в его завоеваниях, — говорит он, — надлежит справедливость отдать ему и его товарищам, что неустрашимость, расторопность, твердость в преследовании предпринятого намерения были им свойственные качества; что Ермак, избранный единожды верховным начальником своею собратиею, умел над ними удержать свою власть во всех противных и неприязненных ему случаях: ибо если нужно всегда утвержденное и наследованное мнение, чтобы владычествовать над множеством, то нужно величие духа или же изящность почитаемого какого либо качества, чтобы уметь повелевать своею собратиею. Ермак имел первое и многие из тех свойств, которые нужны воинскому вождю, а паче вождю непорабощенных воинов».