И придут наши дети

Академик остановился, повернулся на пятках и взглянул на Прокопа из-под насупленных бровей.

— Извините. Я столько лет преподаю в университете, что, представьте себе, иногда и с женой говорю, как будто стою на кафедре…

Прокоп вежливо улыбнулся, сказал, что все в порядке, и просил его продолжать. Академик тряхнул гривой.

— Видите ли, идея о прекращении дальнейшей индустриализации, а тем самым идея замораживания современного состояния производства по своей сути не реальна, этого объяснять не надо. Развитие производства должно быть уравновешено по всему земному шару, это связано с запасами сырья, которые, я повторяю, ограничены. Но, благодаря научно-техническому прогрессу, использование сырья становится все более и более эффективным, а если мы добавим к этому новые, еще не найденные запасы, получится, что в будущем столетии запасы сырья станут сравнительно больше! Мы начнем использовать вторичное сырье, и, таким образом, появится антропогенный цикл материи… А что касается числа жителей на планете, то ученые убеждены, что и при современном уровне техники Земля могла бы прокормить в десять раз больше людей, чем сейчас… Ведь есть океаны! Это неисчерпаемые кладовые продовольствия и энергии!..

Прокоп внимательно слушал.

— Возможно, я размахнулся слишком широко, — повернулся к нему Кубенко, — но мне хотелось бы ознакомить вас с проблемой самым подробным образом. Все взаимосвязано. Вот, скажем, энергия. С одной стороны, постоянно растет потребление энергии, но при этом растут и потенциальные возможности ее получения. Человечество может практически неограниченно использовать ядерную и солнечную энергию, термоядерное тепло из недр Земли и массу других источников. Мы должны иметь в виду, что не нехватка энергии, а ее неразумное использование может привести человечество к негативным результатам. Ну, например. Если общее производство энергии на планете повысится, то общее количество тепла, произведенное человечеством, будет составлять уже не ноль целых одна десятая или ноль и две десятых процента того, что получает Земля от Солнца, а один или целых два процента! Это может привести к климатическим изменениям. К каким? Сегодня никто точно сказать не может…

Климат может измениться и в связи с иным родом человеческой деятельности, — продолжал он. — Загрязнение пространства смогом и углекислым газом снижает прозрачность воздуха и уменьшает количество солнечной энергии, падающей на Землю. Понижается и инфракрасное тепловое излучение Земли в космическое пространство. Изменяется равновесие водных ресурсов. Значительная часть воды в реках используется для ирригации и для нужд промышленности. Тем самым понижается приток воды в океаны и повышается испаряемость на континентах. Все эти процессы могут изменить климатические условия планеты. Но каким образом, этого я предсказать не в состоянии…

Академик подошел к свободному креслу и уселся в него, положив руки на подлокотники. — Вы, конечно же, спросите, может ли человек предотвратить климатические перемены. — Он резко встал. — Конечно, то, что человек испортил, он должен исправить! Не сомневаюсь, что эта проблема будет решена, как всегда решались все проблемы, встававшие перед человечеством. Хотите знать, каким образом? По моему мнению, во-первых, нужно решить ряд научных задач, направленных на разработку методов динамических подсчетов последствий негативного воздействия, а во-вторых, перестроить производство согласно этим подсчетам. Непонятно? Проще говоря, предвидеть и в соответствии с этим планировать!

Академик Кубенко производил впечатление человека, который старается что-то втолковать недалекому студенту.

— Попробую выразиться иначе. Человечество должно как-то справиться с последствиями загрязнения среды промышленными отходами. Этого можно достичь путем совершенствования очистных сооружений на производстве и перестройкой на безотходную технологию. Необходимость такой технологии диктуется не только соображениями защиты окружающей среды, но и эффективностью производства, то есть полным использованием всей материи…

Прокоп заерзал в кресле и впервые подал голос.

— Вы говорите, перестройка производства… Но это потребует огромных средств!

— Ничего подобного, — заворчал академик, которого, очевидно, это замечание несколько выбило из колеи. — С технической точки зрения, такие меры вполне возможны. Например, в Соединенных Штатах такая перестройка потребовала бы несколько сот миллиардов долларов. Да, это много! Но эта сумма не превышает военных расходов Америки за пять-шесть лет. А если речь идет о будущем человечества, то нет такой суммы, которая была бы слишком велика! Послушайте, — тут он в упор взглянул на журналиста, — сохранение здорового жизненного пространства не является делом какого-нибудь одного завода или предприятия. Это проблема всего человечества! Ведь вещества, выбрасываемые вместе с дымом в воздух на рурских предприятиях, оседают на скандинавских озерах!..

— Мне вспомнился эпиграф к книге Хемингуэя «По ком звонит колокол», — сказал Прокоп и взглянул на академика, проверяя, слушает ли он его. — Когда умирает человек, не спрашивай, по ком звонит колокол. Он звонит и по тебе, потому что со смертью одного человека умерла маленькая часть человечества… Или что-то в этом роде.

— Да, — кивнул Кубенко, хотя казалось, что он и не слушал его. — Я хочу закончить эту часть проблемы, — после минутного раздумья продолжил он. — Я не пессимист. У меня нет причин смотреть в будущее с тоской в глазах. Человечество, конечно же, справится с нехваткой энергии, с загрязнением среды, с демографическими проблемами и запасами сырья. Проблема в чем-то другом… Тенденции развития общества определяются социальной системой и политическим строем. В этом все дело. — Он снова начал выхаживать по кабинету. — Итак, вывод из сказанного состоит в том, что если человечество остановит гонку вооружений и будет вкладывать деньги в охрану природы, в перестройку промышленности в соответствии с требованиями экологии, если оно сможет стереть все возрастающие различия между уровнем развития отдельных стран, то можно смотреть в будущее без опасений. Но это задача не только ученых, это дело всего человечества… Как в этой цитате из Хемингуэя…

Он остановился возле стола и уставился на магнитофон.

— Таким образом, я ответил на ваш первый и на последний вопросы. Не знаю, убедили ли вас мои слова.

Прокоп с готовностью кивнул. Да, все это в точности так, как он себе представлял, и теперь, мол, можно перейти к следующему вопросу, то есть, как обстоит у нас дело с охраной окружающей среды.

— Что ж, давайте отведаем кислого яблока, — академик горько улыбнулся, словно и впрямь почувствовал на губах вкус незрелого плода. — Даже не знаю, с какого бока начать. — Он прошелся от стола к двери, от двери к окну, потом к креслу. Все это время Прокоп с интересом наблюдал за ним. Наконец тот уселся, положив ногу на ногу и нервно покачивая ею, словно отбивая такты какой-то песни. — Здесь мы встречаемся сразу с несколькими проблемами, — начал он медленно, осторожно подыскивая слова. — Загрязнение воздуха, воды и почвы, возрастание шума. Наибольшие сложности у нас с чистотой воздуха, он загрязнен более всего.

Академик не выдержал долгого сидения в кресле, вскочил, словно его выбросила пружина, и начал снова ходить по комнате. С минуту молча почесывал подбородок, потом направился к столу, выдвинул ящик и вытащил оттуда захватанную папку.

— Как вы думаете, почему в воздухе столько грязи? — обратился он к журналисту, но, не дожидаясь ответа, продолжал: — Проблема чистоты воздуха осложняется топливно-энергетической ситуацией. Проще говоря, у нас нет в достаточном количестве высококачественного топлива. Поэтому мы вынуждены прибегать к установке очистного оборудования. Хуже всего дело обстоит в Братиславе, Кошице и Горной Нитре. — Он заглянул в бумаги, которые держал в руке. — За год в воздух выбрасывается до четырехсот пятидесяти тысяч тонн отходов. Это только в Словакии!