Схватка (журнальный вариант)

Старый Хмара нагнулся, будто хотел поправить завернувшийся половичок, и взялся за ножку тяжелой дубовой табуретки.

— Стоять смирно! — заметила его жест Ива. — Стреляю без предупреждения!

— Течет вода от явора… — медленно сказал Чуприна.

— Яром на долину, — откликнулась Ива. — Красуется над водою.

— Красная дивчина, — продолжал Роман. В известных строчках из народной песни было заменено одно слово: пели в ней о калине. Именно о таком пароле Ива уславливалась с Дубровником. Но это была только часть пароля.

— Дзегаркэ в кармане. Золотые, — уже уверенно сказал Роман.

— Якой пробы?

— Девяносто шестой!..

— Все. Повертайся.

Роман облегченно вздохнул.

— Комедию ломаешь? Мало того, что меня Хмара знает?

— А я могу в нем быть уверена? Курьер неделю не идет, что стряслось? Может, это моего дорогого хозяина работа…

— Предусмотрительная… Был бы таким Дубровник… Убили курьера.

Ива и бровью не повела. Шагнула к столу, положила руку на край, сказала серо, бесцветно:

— Раздевайся, потом доложишь…

«Ишь ты, доложишь… — только теперь начал наливаться гневом Чуприна, — сперва пистоль в спину, а потом раздевайся. Правду передавал Сорока: стерва со взведенным курком…»

Лесник медленно выкарабкивался из шока, в который его поверг неожиданный поступок Ивы. Хмара беззвучно шевелил губами — он бы и вслух высказал все, что думал, но мешало присутствие Ивы.

— Проходи, садись, — сказала Роману Ива. — А вы, Зеноне Денысовычу, перестаньте зубами клацать на ночь глядя… Лучше присаживайтесь к столу.

«Дожил, — еще больше обозлился лесник, — приходит потаскушка какая-то и меня же в моей хате к чарке приглашает…»

А стакан с самогонкой взял.

— Где гостя положите? — спросила она после того, как не спеша и основательно закусили.

— Ты как, с паперами или без них? — спросил Хмара у Чуп-рины.

— Документы есть, только ты ж сам знаешь — кто им поверит, если застукают меня у вас? Что мне здесь делать?

— Тогда упрячем тебя в боковушку.

И объяснил Иве:

— Из той комнаты, где вы спите, ход есть еще в одну, маленькую.

Ива не стала разочаровывать хозяина: она еще в первый день обратила внимание, что пузатый двустворчатый шифоньер красуется не на самом удобном месте, а как раз посредине стены. Обычно в деревенских хатах шкафы стараются поставить косо к углу. В задней стенке шифоньера курьерша обнаружила узенькую дверцу, плотно подогнанную к боковине.

Чуприна ушел вслед за Хмарой в боковушку. Автомат он прихватил с собой.

Ива забралась в постель, свернулась калачиком, подтянув колени к подбородку, и моментально уснула.

На следующее утро Ива попросила лесника отправить «грепс» в город, Сороке. Она сообщала, что родственник, которого она так долго разыскивала, с божьей помощью умер, да так неожиданно, что и к похоронам приготовиться не успели, а сама она заболела, температура очень высокая, и потому должна отлежаться, чтоб не вызвала болезнь осложнений. Ива просила коханого друга уладить ее дела в институте, чтобы зря не волновались коллеги по учебе, знает она их беспокойный характер, еще искать начнут. Если надо какие документы про хворобу, то пусть выручит Стефан, его можно найти в мастерской Яворского, он все может, среди его клиенток есть и врачи. Все это лесник тщательно зашифровал и послал по подпольной «почте».

Роман Чуприна подробно информировал Иву о гибели группы закордонного курьера. По его словам выходило так, будто Дубровник чуть ли не нарочно искал себе смерть. Адъютант Рена не удержался и обозвал курьера пыхатым дурнем, петушком из чужеземного пташника, который решил их, местных «боевиков», учить храбрости. Ива поморщилась при этих словах и вяло одернула Романа — скорее для порядка, чтобы не подрывать авторитет закордонного провода.

— Дубровник думал, эмгебисты на ходу спят, а они все видят, даже когда в другую сторону смотрят. И командиром группы был Малеванный — тот самый, который всех жителей района в лицо знает. Вот так и живем, — меланхолично заключил Чуприна, — сегодня по земле топчемся, а завтра землею укрываемся, и растет на наших останках золотое жито.

— Поэтично, — поджала пухлые губки Ива. — А может, чертополох да сорняки всходят?

Роман не стал возражать — может, и чертополох. Настроение у него было паршивое, будто сунул кто кончик ножа в сердце и слегка поворачивает в разные стороны.

— А теперь припомни, будь ласка, слово в слово, что Дубровник тебе говорил, и ты ему, как из села выбрались, когда вас из автоматов стали пригощать, и как ты в живых остался, а хлопцы погибли. Приказ тебе был простой и ясный: что бы ни случилось, выручать курьера, но ты передо мной сидишь, он же погиб…

Все свои вопросы Ива задавала очень доброжелательно, только веяло от той доброжелательности холодом, как из ледника.

— Следствие разводишь? — сердито спросил Роман. — Я уже про все доложил Рену. Для меня он начальник…

— И я тоже, — медово-сладким голоском подсказала Ива. — Есть у меня такие права, не сомневайся… Только мне следствие ни к чему, меня другое волнует. Вот сейчас на эту хату налетят «ястребки», а ты в окно и — ходу, бросишь меня так же, как оставил в беде Дубровника.

— Хорошо, — махнул рукой Роман, — расскажу, как было. И тогда сама суди, надо ли мне было и свою голову там оставлять.

Роман припоминал подробности, он живо и образно нарисовал картину того, как осатанел Дубровник при виде хлопцев Малеванного и как он разумно расположил своих в снегу, только Малеванный оказался хитрее — пришел оттуда, откуда не ждали, и был готовым к бою, засада не получилась.

Они еще недолго говорили об обстоятельствах гибели Дубровника. Кажется, Иву вполне устроили объяснения Романа.

— Сколько пробудешь у Хмары? — спросила она.

— Сколько тебе нужно. Так Рен распорядился.

Они с самого начала стали обращаться друг к другу на «ты», были одного возраста, да и ни к чему шляхетские церемонии в лесу. — Тогда поживи несколько дней. Я должна все обдумать и прикинуть. Может быть, с тобой уйду к Рену.

Роман решительно сказал:

— Проводник просил передать, что в случае необходимости сам с тобою встретится.

— Боится, старый волк, из гнезда выползать? — залилась злым румянцем Ива. — Тогда сообщай, хочу его видеть. И чем скорее, тем лучше для него.

Роман прикинул: «Если Рен камень, то эта курьерша — коса. Посмотрим, кто кого. Но между косой и камнем пальцы всовывать не стоит». Леснику в тот день пришлось дважды наведываться к «мертвому пункту» — конец не близкий. Второй раз относил он «грепс» для Рена.

…Рен всегда рассчитывал точно. Так было и на этот раз. Однажды, когда Ива и Роман вели споры о том, как живут люди на земле и чего им не хватает, в хату лесника Хмары вошел проводник краевого провода. Его сопровождали два телохранителя.

— Слава героям! — поспешно подхватился с лавки Роман.

Рен небрежно махнул рукой — не лезь.

Ива сидела спокойно, только очень недружелюбно поглядывала на проводника и его охрану.

— Чего зыркаешь? — спросил Реи вместо приветствия. Телохранители не снимали руки с автоматов.

— Смотрю, кому это законы наши не писаны, — процедила девушка, заливаясь багровым румянцем. — Не зачепная хата, а цыганский табор…

— Законы я диктую. А что злая — то добре. Знаешь, кто я?

— Не гадалка…

— Роман, представь меня пани курьерше по всем правилам.

Чуприна бросил руки по швам:

— Проводник краевого провода Рен!

Ива погасила злые огоньки в глазах, поднялась с лавки.

— Курьер Офелия. Послушно выконую ваши наказы.

— От и славно, — сумрачно улыбнулся Рен. — С этого бы и начала.

Спросил Хмару:

— Боковушка свободна? Надо мне с дивчиной этой по душам поговорить. Чтобы нас не слышали, и мы тоже — никого.

Ива сунула руку в карман. Но ладонь не охватила рубчатую рукоять пистолета — острая боль впилась в предплечье. Рядом с него стоял один из телохранителей проводника и небрежно массировал ребро ладони.