Беспокойный человек

С первыми заморозками Катерина ушла из табора. Дед Антон передал с Прасковьей Филипповной, чтобы шла Катерина домой, принимать новую должность.

В этот день она сходила последний раз на полдни, перецеловала всех своих коров и еще раз наказала Анке:

— Смотри не обижай их! Если какая капризничает, не поленись — уважь. Они тебя отблагодарят за это, сама увидишь. Ты их лаской, а они тебя — молоком.

— Ну вот еще, Катерина! — Анка даже обиделась немножко. — Сроду я со скотиной не грубила. А тем более в таком деле. Разве я своей выгоды не понимаю?

«Выгоды»! — с легким огорчением подумала Катерина. — А как будто если не выгода, то и приласкать скотину нельзя!»

Не скрывая грусти, Катерина уложила в чемоданчик свои книжки, косынки, фартуки, попрощалась с доярками и ушла.

— Не надолго! — сказала провожавшая ее Анка. — Скоро и мы со всем стадом припожалуем…

И, словно стыдясь, что березы и елки услышат ее, Анка наклонилась к самому уху Катерины:

— Сережку увидишь — кланяйся!

— Поклонюсь, — кивнула Катерина, заливаясь непрошенным румянцем, — если увижу.

Нарядный, задумчивый стоял по сторонам тронутый красками осени лес. Холодный ветер прошел по вершинам. Зашумели березы и осины протяжным шумом, полетели желтые и оранжевые листья на еще яркую зелень травы. Ах, красиво в лесу! Любовался бы с утра до вечера на эту красоту! Но… надо уходить. Надо начинать новое дело.

До самого дома не оставляла Катерину грусть. Но когда поднялась на родную горку к Выселкам, когда увидела знакомые очертания крыш и верхушки берез у своего двора, сердцу вдруг стало легче. И, взойдя на свое скрипучее крылечко, Катерина уже с улыбкой отворила дверь в избу.

— Кто дома? Как живы? — весело окликнула она входя.

Из горницы навстречу ей поспешила бабушка. Все ее морщины светились радостью:

— Совсем? Ох, пора, пора! Как в доме-то без твоего голоса скучно!.. Я уже тут ходила к деду Антону, ругала его — куда на все лето загнал девку!

— Так уж и ругала? — засмеялась Катерина. — Ну, видно и пробрала же ты его — сразу за мной прислал!

Теплый, с детства привычный запах родной избы, пестрые дорожки на белом полу, разросшиеся на окнах «огоньки» и бегонии — все нравилось Катерине, все утешало и согревало ее сердце.

Бабушка поставила самовар. Вскоре пришла с работы мать и, увидев Катерину, радостно улыбнулась. Расспросы, рассказы… Приветливо шумел самовар на столе, лампа под маленьким желтым абажуром освещала милые веселые лица матери и бабушки, мурлыкала кошка, ластясь у ног Катерины.

Ну вот, не хотелось от коров уходить, а дома-то, дома как хорошо!

В этот вечер, хоть и давно не была в деревне, Катерина не пошла гулять.

— Вот и правильно. Выспись, отдохни, — сказала бабушка.

— Да соберись с мыслями, — добавила мать, — обдумай все хорошенько, чтобы дело свое не провалить. — И добавила вполголоса, чтобы не слыхала бабушка: — А тут Марфа Рублева по деревне звонит, что ты на ее Сергея поглядываешь. «Ну уж пусть, — говорит, — и не поглядывает, Сергей не дурак — на что ему такая жена скандальная? Мы, — говорит, — тихую, хорошую девушку найдем».

— А Сергей что?

— Ну, будто и Сергей то же… Так что уж ты смотри — подальше.

— Да, — согласилась Катерина, — ладно.

И отправилась спать в сени, где стояла ее кровать под пестрым ситцевым пологом. Холодная, безмолвная ночь стояла за стенами, и Катерина знала, что тут же, за стеной, дремлют старые березы и что блестящие большие звезды висят над крышей… Хорошо дома!

Далеко, в большой деревне, тоненько, на каких-то особенно нежных серебристых нотах, прозвенела гармонь… Прозвенела, позвала… Катерина быстро откинула одеяло, приподнялась, прислушалась. Острый холодок охватил ее плечи и руки, но она не чувствовала…

И вдруг незнакомая, никогда еще не испытанная печаль наполнила сердце Катерины.

«Все это надо забыть, — сказала она себе самой, — с этим человеком у нас разные дороги… Спать! Спать!»

Но долго еще раздумчиво и зазывно жаловалась на той стороне оврага Сергеева гармонь:

И долго лежала Катерина, не смыкая глаз, под своим пестрым пологом. Будто и не было ничего, а что же потеряно?..

Осенью ночи длинные и не скоро просыпается на востоке заря…

Утром Катерина поспешила к деду Антону. Скотину только что выгнали. Выгоняли уже не рано, после того, как солнце сгонит иней с травы. Деда Антона она нашла на новой стройке.

Около старого скотного двора, по ту сторону пруда, уже стоял невысокий длинный сруб. Гладко оструганные желтоватые бревна тепло светились под солнцем, и четкий весенний звон топоров веселил деревенскую тишину.

Дед Антон, увидев Катерину, зашагал к ней по хрустящим стружкам.

— А, голова, явилась? — закричал он.

— Явилась! — ответила Катерина. — По вашему приказанию!.. Я гляжу, дедушка Антон, из деревни просто отлучиться нельзя, — смеясь, продолжала Катерина: — не успеешь отойти, а уж тут хоромы стоят!

— Э! Это еще что! — самодовольно улыбнулся дед Антон. — Вот подожди еще, окна вставим, полы настелем, крышу — под дранку! А фундамент какой, видишь?

— Да как не видеть! Гляжу — где-то вы с Василием Степанычем кирпичу раздобыли? На завод ездили?

— А что ж нам, долго? Мы, если надо, чего хошь раздобудем! С нами, брат, спорить не связывайся.

— А я, дедушка Антон, — лукаво сказала Катерина, — шла да думала, что уж в новом телятнике буду телят принимать… а тут еще только одни стены!

Дед Антон омрачился:

— Да, запоздали. Плотники нас задержали, домовой их возьми! Плотников-то сейчас поди-ка найди! И тут строят и там строят… Подзапоздали, что говорить. К Новому году, пожалуй, готов будет. Не раньше. Дранку-то, ведь ее еще надрать надо! Автопоилки установить…

— Неужели автопоилки сделаете?

— А что ж такого? И автоматическую подачу корма сделаем. Все как следует!

Катерина улыбнулась: ну не двор, а просто дворец будет!

— А где же мне сейчас-то обосноваться, дедушка Антон? — спросила она помолчав.

— А пока в старом, в маленьком телятнике. В том, который пустой совсем. Там и командуй. Только он уж много лет заброшенный стоит, в порядок его приводить придется.

— Ну что ж, приведем.

Дед Антон решил назначить Катерине штук десять стельных коров — пусть принимает новорожденных телят и растит их, как растит их зоотехник Штейман в Караваеве, как растит их Малинина в колхозе «Двенадцатая годовщина Октября». Всех-то сразу давать страшновато, надо сначала на нескольких попробовать…

— Только, дедушка Антон, как? На мою полную ответственность, — спросила Катерина, — чтобы никто не вмешивался?

— На полную твою ответственность, — твердо сказал дед Антон, — вся власть твоя.

Катерина прошла на скотный двор, осмотрела телятник: старые стены с выбившейся паклей, щелястые рамы, тусклые стекла, составленные из половинок… Постояла, подумала и пошла искать секретаря комсомольской организации Сашу Кондратова.

Саша работал на молотилке. Тут же работали и другие комсомольцы их колхоза: кто вертел веялку, кто возил снопы.

«Ребят нужно позвать. Как хочешь — одной ничего не сделать, — подумала Катерина. — Но не с работы же людей снимать!»

И вдруг веселая мысль появилась у нее: а Настя Рублева, а ребятишки?

Тут же, на улице, ей встретились трое маленькая кудрявая Оля Нилова, Дуня Волнухина и белесая, безбровая Надя Черенкова.

— Девчата! Девчата, а я вас ищу! — закричала Катерина. — Вы куда собрались?

— А мы с поля, — весело ответила бойкая Дуня Волнухина, — колоски сбирали. Да там почти нет ничего!

— А хотите мне помочь? — деловым тоном спросила Катерина. — Помощь нужна.