Полковник Коршунов (сборник с рисунками автора)

Когда солнце спустилось к вершинам гор, началась байга [8].

Джантай вышел из юрты, опираясь на плечо своего любимого сына Алы. Лицо Джантая лоснилось от жира. С ним вышли Джаксалык и все курбаши [9] банды.

Алы, старший сын после убитого в Китае, был невысок ростом, но строен и силен. На нем был богатый халат, по-дунгански распахнутый на груди и опоясанный ярким шелком. Кинжал и пистолет торчали из-за кушака. Широкая лисья шапка сдвинута была на затылок. На ногах Алы были щегольские ичиги [10] из тонкой козлиной кожи.

Кутан, стоя в толпе пастухов и низко кланяясь вместе с ними, с завистью поглядел на Алы.

Джантай взошел на холм.

Отсюда должна была начаться скачка. Сначала по долине, а затем по головокружительной тропе лошади должны были проскакать вокруг горы и вернуться к этому же холму.

На небольшой поляне крутились разгоряченные кони, визжали и свистели всадники. Сбоку поляны садились на лошадей пастухи. Они тоже должны были участвовать в скачке, но не решались подъезжать к середине, где гарцевали джигиты. Лошади рвались, и пастухи с трудом сдерживали их.

Джантай ждал, улыбаясь, и не подавал сигнала к началу скачки.

Кутан, встав на стременах, не отрываясь смотрел из-за спин окружающих его всадников на плотную, коренастую фигуру Джантая. Старик один стоял на холме.

Под Кутаном был небольшой вороной жеребец. На первый взгляд он был ничем не примечателен. Нужно было приглядеться внимательно, чтобы заметить необычайно широкую грудь, длинный мягкий живот, поджарый круп и плотные ноги. Мотая мохнатой головой и дрожа всем телом, жеребец косил красным злым глазом, храпел и рвал повод. Кутан осаживал его к самому краю поляны и заставлял стоять почти неподвижно.

Уже давно Кутан выбрал этого жеребца в своем табуне. Он заботливо следил за ним, объезжая его особо старательно. Кутан знал, что жеребец никогда не будет принадлежать ему, но так нравился юноше этот конь, что он ухаживал за ним, как за своей собственностью. Когда джигиты выбирали лошадей для байги. Кутан запрятал жеребца в самую середину табуна и добился того, что никто его не взял.

Теперь сам Кутан поскачет на своем любимце.

Расталкивая толпу, к холму проехал Алы. Он небрежно, немного боком, сидел на сером в яблоках кровном жеребце. Жеребец был изумительно красив. Быть может, немного легок для дикой скачки в горах, но точеные ноги, прекрасная шея и маленькая голова были благородны и изящны.

Алы махал дорогой камчой [11] с золотыми и серебряными украшениями. Он снял шапку, и чисто выбритая голова лоснилась на солнце.

При появлении Алы джигиты закричали еще громче, коней нельзя было уже сдержать, и все сбились в огромный крутящийся клубок.

Солнце опустилось совсем низко, верхушки гор багровели в его косых лучах, и красные блики сверкали на сбруе, одежде людей и блестящей шерсти лошадей.

Тогда Джантай высоко поднял руку и махнул платком. Байга началась.

Засвистели плетки, всадники низко пригнулись в седлах, и через мгновенье все полетело, понеслось вперед.

До поворота скакали все вместе, бешено колотя лошадей. В тесноте плети били соседних всадников, разрывали одежду, и кровь проступала на коже. Но на это никто не обращал внимания. Люди слились с лошадьми в безумном азарте скачки.

За поворотом долина сужалась, превращалась в ущелье. Всадники вытянулись вереницей. Впереди на огромном рыжем коне скакал толстый джигит. Пригнувшись, он часто оглядывался назад, еще ниже нагибался к шее коня и хрипло кричал ему в уши страшные ругательства.

За ним, нагоняя, скакали еще двое джигитов и Алы. Алы, бледный, высоко стоя на стременах и не глядя по сторонам, молча сек камчой бока своей лошади. Он медленно обгонял двоих противников и быстрее их приближался к рыжему. Наконец Алы поравнялся с ним. Теперь рыжий и серый кони скакали голова в голову. Страшными ударами камчи Алы заставлял своего коня все больше и больше наддавать, но рыжий не сдавался.

Бока серого покрылись пеной, и пена порозовела от крови. Рыжий спокойно вымахивал длинными ногами и ровно дышал.

Вдруг Алы перегнулся набок и молча, со всей силы ударил камчой рыжего коня по морде. Конь на всем скаку взвился на дыбы, шарахнулся и, поскользнувшись, рухнул на камни. Его всадник вылетел из седла и откатился в сторону. Он сразу вскочил и, хромая, подбежал к лошади. Лошадь билась на камнях с переломанной ногой.

Теперь скачку вел Алы.

По ущелью до следующего поворота он скакал один далеко впереди остальных.

За поворотом ущелье снова немного расширялось. Здесь легче было обходить, и шесть лошадей, обгоняя друг друга, стали быстро приближаться к Алы. Его лошадь устала от борьбы с рыжим и, не чувствуя рядом соперников, сбавила ход. Алы обернулся назад и ударил камчой лошадь по шее. На нежной коже сразу вспух рубец. Лошадь рванула вперед. Снова расстояние между Алы и передними всадниками увеличилось.

Тогда из плотной группы шестерых лошадей выскочил небольшой вороной жеребец и легким размашистым галопом пошел вперед. На секунду показалось, что серая лошадь Алы остановилась на месте, так быстро подходил к ней вороной.

Алы оглянулся еще раз. Вороной был рядом. На нем скакал молодой пастух Торгоев Кутан. Алы узнал его. Они были ровесниками.

Кутан негромко понукал своего коня и ни разу не ударил его. Вороной не отставал от серого.

Рядом пролетели они до последнего поворота. Выскочив из-за горы, увидели холм и толпу зрителей, ожидающих конца байги.

Вороной выдвинулся вперед. Теперь не Алы, а пастух вел скачку. Алы пронзительно взвизгнул и ударил свою лошадь камчой по голове. Обезумев от боли, лошадь невероятно напряглась. Распластавшись по воздуху, она неслась, будто не касаясь земли. Вороной опять отстал. Тогда Кутан, уцепившись за гриву, изогнулся вокруг тела коня, расстегнул пряжку и сбросил на землю седло. Потом он сорвал с себя халат и, полуголый, припал к черной шее коня. Почувствовав облегчение, вороной поскакал быстрее. И все-таки к холму лошади подходили рядом. Кутан оглянулся на бледное лицо Алы и в первый раз ударил вороного плетью. Конь захрипел, закинул голову и огромными скачками обошел серого. Холм был совсем близко.

Кутан, не оглядываясь, скорчился на лоснящейся спине своего коня. Он уже ясно видел лица людей, напряженно смотрящих ему навстречу, как вдруг все они закричали и замахали руками. Кутан обернулся назад и увидел, что Алы спрыгивает на землю. Серый конь, осев на задние ноги, опустив голову, покрытую кровавой пеной, медленно падал набок.

Мимо холма вороной проскакал один.

6

Победа не принесла Кутану счастья.

Алы был рассержен наглостью бедного пастуха, и Джантай ничем не наградил победителя. Ночью продолжался пир в юрте Джантая, и Алы сидел на почетном месте. Вороного жеребца он забрал себе.

Кутан не смел войти в юрту. В темноте он бродил вокруг становища, и слезы обиды душили его.

Этой же ночью он бежал от басмачей.

Он шел по ночам, днем прячась в зарослях дикого шиповника. У него не было ружья, и он не мог охотиться. Он питался ягодами, а однажды ему посчастливилось камнем убить улара — горную индейку, — и он наелся досыта.

Он шел двадцать дней и здорово голодал, но он был молод, силен и с детства приучен к лишениям. Он дошел до своего родного аула Ак-Булун.

Лишь круглые следы от юрт и развалины глиняных дувалов увидел он там, где раньше было селение.

Он пошел по дороге к Пржевальску и недалеко от города нанялся батраком к хуторянину, русскому человеку. Русский кормил его и позволил спать в сарае вместе с лошадьми и коровами. За это Кутан пахал землю, косил траву, носил воду и дрова, пас скот и делал еще много всякой работы. Русский приказал ему прорыть арык [12], чтобы вода с гор текла на поле, и Кутан две недели бил камни и копал сухую, твердую землю. Была страшная жара, и солнце сожгло кожу Кутана. Он прорыл арык, и ручей потек на поле русского человека.