* * *
Как было мне худо
впервые, всерьез.
Я шла, прижимаясь
к безмолвью берез.
И резала ноги босые,
как нож,
осока, осока —
болотная дрожь.
И я на осоке
в березовом рву
по-бабьи ревела,
уткнувшись в траву.
Но было такое
в свеченье стволов —
казалось, они понимают
без слов.
И, боль заглушая,
сквозь маревый зной
березы ветвями
текли надо мной.
ИЗ САЛИСЭ ГАРАЕВОЙ
(Перевод с татарского)
Кажусь себе зеленым стебельком
в проталине среди сырого снега.
Тянусь к теплу
подснежника цветком,
и счастье — все в движении побега.
Иль счастье — лист бумаги на столе
и вера в будущее сквозь обиды?
А может, след мой добрый на земле,
который мне не суждено увидеть.
Полоску алую на горизонте жду.
Неужто зависть к будущему гложет?
В его основу камень я кладу,
а остальное — дочь моя положит.
Евгений Горбатовский
СТИХИ
* * *
Я знаю, где оно, начало!
Я начинаюсь от вокзалов,
От ливней,
по плечам текущих,
От веток,
по лицу секущих!
От той строки,
что в тишине
Звучит, слагается во мне!
И, перегрузки разрывая,
В работу ухожу, как в бой.
Я от работы начинаюсь.
От жажды
быть самим собой!
* * *
Шел завод,
обгоняя даты,
И, сверкая стальными латами,
Трудового фронта солдаты,
Из ворот выходили тракторы.
Уходили туда,
где трудно,
Становились силой России,
На тайгу напирали грудью,
Города поднимая красивые.
А листая пласты целинные,
Как страницы
земной истории,
Распахнули
под небом синим
Золотое пшеничное море…
* * *
Мой цех, наверно, слышит вся Россия!
Он может рассказать о слесарях,
Что очень редко говорят красиво —
За них дела красиво говорят.
Иду по цеху — дружно дышат печи,
Цвет пламени у друга на лице.
Я прихожу не только в цех кузнечный,
Я прихожу в литературный цех.
Наш день рабочий вечно перегружен,
Он в нас давно второй натурой стал.
И после смены
под прохладным душем
Мы остываем долго,
как металл.
Скажу иным: коль есть к заводу тяга,
Так пусть на нем
сойдется клином свет.
Ты станешь свой,
коль скажут: «Работяга!»
Или другое: «Это наш поэт».
Виктор Щеголев
СТИХИ
МАРТ ПРИШЕЛ
Март пришел — из дома выгнал,
Быть серьезным не дает.
Теплый месяц спину выгнул,
Как довольный желтый кот.
Ты прошла и почему-то
Улыбнулась мне светло.
И тебе весенней смутой
Тоже сердце замело?
Знаю, дом сегодня лишний,
Не нужны цветные сны…
В лужах март дрожит чуть слышно,
Светлый замысел весны.
* * *
«Даешь первый трактор!» —
когда-то,
Сейчас трудновато постичь,
Далеких тридцатых ребята
Взметнули ликующий клич.
Пусть лозунг новорожденный,
Не мыслимый даже вчера, —
«Даешь, комсомол, миллионный!» —
Взметнется, как пламя костра.
«Даешь, комсомол, миллионный!» —
В нем отклик далекой поры.
Высокой мечтой окрыленные,
Ребята идут на прорыв.
О них еще в замыслах песни,
Но скоро взлетят над страной.
Я с ними работаю вместе,
Встречаюсь в одной проходной…
МОЛОДЫЕ ГОЛОСА
Владимир Пшеничников
ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ
Повесть
В этот день Николаю сделали операцию. Врачи в межрайонной больнице определили у него прободение язвы и продержали на операционном столе почти пять часов. Еще дня три Николай провел в отдельной палате на разных подпитках, а потом его откатили в четырехместную.
Все произошло в общем-то быстро, так что он не успел подумать, хорошо или плохо все случившееся, а потом уж, понятно, стал думать, что хорошо. Теперь, коль отмучился, начинай жить сначала. Раз-другой его, правда, передернуло от мысли, что все могло кончиться иначе, но в новой палате он был не один, и страх отступил.
Палата просторная, с высоким потолком, плавно переходящим в стены. Под стать культурной палате и обхождению оказались и новые соседи.
У противоположной стены стояла койка сельского парня по имени Петя, а за изголовьем, ближе к окну, располагались койки Лаптева и Каверзнева, городских моложавых мужчин.
