Драчуны

о краям ветрами и не слинявший, а чуть подале, между моей школой и клубом, на широкой площади, образовавшейся на месте исчезнувших в тридцатых годах изб, возвышается обелиск, стрелою вонзившийся в синее небо. К небу я и иду, убыстряя шаг.

Приблизясь вплотную, останавливаюсь, снимаю кепку – рука сделала это сама, я даже не заметил как. Читаю сверху вниз длинный список, выделяя про себя имена тех, о которых больно обжигалось сердце:

Алексеев А. Н.

Архипов П. А.

Архипов М. П.

Бармасов М. М.

Бучков С. Н.

Горохов Ф. Ф.

Горохов П. Ф.

Горохов И. С.

Горохов Н. С.

Горохов П. С.

Горохов П. П.

Горохов Н. А.

Дмитриев Г. К.

Дмитриев Е. К.

Дмитриев И. И.

Денисов А. М.

Денисов Н. В.

Денисов А. В.

Денисов Г. Н.

Дурнов И. М.

Земсков Н. Ф.

Климов Г. И.

Коротин Я. И.

Коротин Ф. Б.

Крутиков Д. О.

Крутиков И. О.

Крутиков Ф. Н.

Крутиков Н. Н.

Козлов М. И.

Козлов В. И.

Маслов Н. В.

Мягков И. М.

Мачильский И. Ф.

Пчелинцев Ф. М.

Пахомов П. И.

Петров М. Г.

Полежаев В. В.

Правиков Н. Н.

Правиков К. А.

Правиков В. А.

Ринзин П. И.

Рычков Г. Я.

Ружейников И. З.

Тверсков С. С.

Тверсков К. Я.

Федоров П. В.

Выделяю тут лишь те имена, которые так или иначе промелькнули в настоящем повествовании.

Алексеев Алексей, покоящийся на Смоленщине, близ Ельни, в братской могиле у деревни Леоново, прости великодушно: исколесивший полсвета, я до сих пор так и не нашел времени, чтобы съездить в эту деревню и поклониться твоему праху; Минька Архипов стоит в этом скорбно-торжественном столбце рядом со своим отцом – его мать, красавица Дашуха, удержалась еще как-то, получивши похоронку на мужа, но не вынесла второй страшной бумаги, известившей ее о гибели Миньки, единственного сына: надломилась, сердечная, тронулась разумом, слонялась по селу долго еще после войны с неизменной улыбкой на безумном лице; Гриша Дмитриев хоть и не поминается в нашем рассказе, но и он был большим моим другом, веселый балалаечник, прозванный нами Гринькой Синим за небесный цвет глаз и за прозрачную, вроде бы тоже подсиненную слегка кожу на узком лице; Колька Маслов, с которым прятались мы под стульями кинотеатра, чтобы вновь и вновь смотреть «Чапаева» и ждать с трепетной надеждой, что вслед за словами: «Врешь, не возьмешь…» – Василий Иванович все-таки выберется на противоположный берег Урала и еще даст чертей проклятущим белякам; Иван Мягков, друг моего брата Леньки, один из первых трактористов в нашем селе, – где: на своей, на чужой ли стороне оборвался его след, одна мать-сыра земля знает про то; Федя Пчелинцев – теперь уж никто не посмеет сказать, что ты напрасно, бесцельно прожил свои недолгие годы, Павка Корчагин был бы доволен тобой; отцы и братья Гороховы, отзовитесь, подайте весточку, скажите нам, живущим, чью землю засеяли вы собою, где, когда и кому собирать урожай?..

Раз, другой, десятый раз пробегаю глазами по именам павших – не пропустил ли, не обнаружу ли наконец