Трое под одной крышей

Она засмеялась.

Андрей ее тут же одернул:

— Хватит дурачиться. Я уже кое-что выяснил. Думаю, завтра ты получишь обратно свое кольцо.

— Да ну вас всех! — продолжала смеяться Карина. — Скажи лучше, кто тебе сообщил? От кого ты узнал?

— Я всегда знаю обо всем, о чем мне нужно знать. Необходимы подробности. Какой он из себя, этот бандит?

Карина стала выдумывать нехотя, без вдохновения:

— Ну, невысокий, черный, длинноносый…

Этим признаком в городе соответствовал каждый пятый.

— Хромой?

— Да, да, хромой, кривой и горбатый! Пойдем в кино.

— Никуда ты сегодня не пойдешь. В университет теперь тебя будут по утрам провожать.

Сергей Иванович хмуро подтвердил, кивнув в сторону Андрея:

— На него можно положиться… Он знает…

— Что знает? — спросила Карина.

— Законы этого мира…

— То, что ты их запомнила, это очень опасно, — сказал Андрей.

Эксперимент, кажется, пошел по непредвиденным путям.

Воскресенье было испорчено. Звонки, правда, продолжались, но Карина встречала их без особого интереса. По некоторым сведениям, Карина во время ограбления была ранена.

— Кто вам это сказал? — настойчиво выспрашивала она.

В конце концов стало выясняться, что источником информации все чаще оказывалась неизвестная Лючия Нерсесовна, которую не знала даже Римма!

— Шикарная курсовая работа получается! — подводила итоги Римма. — Еще бы визуально оформить — схемку распространения начертить…

— Андрею надо все рассказать… Он что-то предпринимает…

— Еще лучше! Пусть предпринимает на пустом месте!

— Он мне обмана не простит…

— Подумаешь, какой обман! Что ты, с другим гуляла, что ли? Мужчины только этого не прощают.

Насчет мужчин Римма знала все, хотя единственным объектом изучения был длинный Лева…

Утром у подъезда дома Карину ждали два незнакомых парня.

— По поручению Газияна, — кратко сообщил один.

— Зачем он этот цирк устраивает! — с досадой сказала Карина.

Но так и дошла до дверей университета, конвоируемая двумя мрачными парнями.

Ей уже надоели охи и ахи сокурсников. Скучно было снова и снова рассказывать эту выдуманную историю, но студенты, как будущие столпы юстиции, жаждали подробностей, чтобы определить статью уголовного кодекса и порядок судебного процесса.

После занятий у выхода из университета ее ждал Андрей.

Он поднялся вместе с ней по лестнице; не ожидая приглашения, вошел в дом. Всей семьей пили чай. Затем Андрей принялся играть с Сергеем Ивановичем в шахматы и, весь поглощенный предстоящим шахматным ходом, сообщил как бы между прочим:

— Кольцо завтра будет у тебя…

— Может быть, не надо, — осторожно сказал Сергей Иванович. — Не такая уж это ценность, чтобы рисковать…

— Ваша ладья под угрозой, — отвел этот вопрос Андрей.

Карина вышла провожать гостя на лестничную площадку.

— Андрюша, оставь все это… Прошу тебя… Тем более вообще ничего не было…

Он подумал, что Карина боится за него. Растрогался:

— Ладно, ладно. Все будет в порядке.

Мама открыла дверь:

— Если вам нужно поговорить, зачем же на лестнице? Можно и в комнате…

Утром Карину провожали уже другие телохранители. Одного из них она знала. Маленький и невидный Гена был славен тем, что кроме самбо владел еще какими-то таинственными приемами обороны и нападения. По дороге он посоветовал:

— Сказала бы ты Андрею, чтобы он бросил это дело… Могут ведь отомстить…

Карина усмехнулась. Андрей сумел, оказывается, нагнать страху на всех вокруг. Интересно все-таки, как он думает закончить эту историю?

После окончания занятий Карина вновь была встречена одним из самбистов на ступеньках университетского здания. Этот слов зря не тратил, он знаком велел ей следовать за собой.

— Куда?

— Газиян приказал.

Стояла погода той поры, когда ранняя весна похожа на позднюю осень. Земля в парке была покрыта коричневыми прошлогодними листьями. Сквозь голые деревья просвечивали дома, и было видно, что парк этот совсем маленький, всеми сейчас покинутый.

В аллее, отходящей от круглой обсерватории, стоял Андрей. По его знаку самбист, провожавший Карину, бесследно исчез.

Андрей подошел к ней, нагнувшись, нежно поцеловал.

— Ну, все кончено. Я с ним поговорил.

— С кем?

— С тем, кто был в парикмахерской. Не будем называть имен. Я сказал, что ты забыла их лица. Дело улажено. Ты в полной безопасности.

— Неужели?

Он не заметил насмешки.

— Раз уж я тебе говорю…

В его поведении была какая-то торжественная значительность. Высокий, широкоплечий, непоколебимо мужественный, он склонил перед ней голову и протянул на ладони маленький футляр:

— Может быть, это заменит тебе пропажу?

На черном бархате лежало гладкое золотое кольцо. Андрей сам надел его на палец Карины и бережно взял ее под руку.

Как красиво, как продуманно обставлено было это предложение!

Но Карина не чувствовала ни восторга, ни оглушительного счастья… Ну что ж… На всю дальнейшую жизнь она теперь узнала о нем то, что, может быть, было бы скрыто от нее на многие годы…

Он не герой, не рыцарь. Хорошо, если фантазер, а то и просто хвастун. Все равно она его любит.

На секунду ей захотелось вынуть из портфеля кольцо с плавленым сапфиром и показать его Андрею. Но для чего?

Карина спрячет это кольцо куда-нибудь подальше.

Может быть, когда-нибудь в будущем оно еще понадобится…

Пустые бутылки

С утра опять бились с вакуумом. Была какая-то неисправность в насосе, откачивающем воздух. Недавно взятый в лабораторию молодой инженер Витя Замошкин суетился бестолково.

Марк Иванович, стараясь скрыть свое раздражение, погнал Витю в производственно-технический отдел и сам взялся за насос. Человек высокой технической одаренности, он в таких случаях сам называл себя слоном, вынужденным перетаскивать спички.

— Нет, Колю он нам не заменит, — сказала Марина и, движимая чувством долга, встала рядом с Марком Ивановичем у насоса.

— Коля ваш был хороший лодырь, — сердито отозвался Марк Иванович.

— Но руки у него золотые.

Марина славилась объективностью и справедливостью.

— Руки у него золотые и природное инженерное чутье, — добавила она.

Радиотехник Сева вдруг громко захохотал. Марк Иванович взглянул на него поверх очков, которые надевал, только занимаясь тонкой работой. Он был ненамного старше остальных сотрудников — тридцатидвухлетний кандидат наук Анютин. Марина числилась младшим научным работником. Еще радиотехник и инженер — это был весь штат лаборатории, которой руководил Анютин.

Об их работе не рекомендовалось громко разговаривать в общественных местах. Хотя один раз их показывали по телевизору, туманно и непонятно поясняя непосвященным возможности разделения изотопов посредством лазерного луча.

Передача состоялась не так давно, и на экране еще действовал Коля. Повинуясь мановению руки Марка Ивановича, он делал вид, что включает и выключает установку, хотя все это была чистая липа. Марину показывали крупным планом — за красоту. И после передачи телестудия переслала ей семь писем с предложением руки и сердца. Муж Марины — самбист, поэт и рыцарь — обклеил этими письмами туалет.

А Коля передачи так и не видел. Она шла по какой-то новой рубрике, Коля что-то перепутал и опоздал к телевизору. Потом он послал два письма, якобы от имени зрителей, с просьбой повторить интересную программу, но со зрителями не посчитались.

Радиотехник Сева очень похоже изображал, как Николай в белом халате мелькает на экране, осуществляя решающий миг эксперимента. Когда он увидел, что Коля всерьез огорчается, то стал заводить его еще больше, пока не прикрикнул Марк Иванович. А через две недели Коля ушел из лаборатории согласно поданному заранее заявлению. Он проработал здесь шесть лет — со дня окончания института — и, хотя не отличался ни усердием, ни дисциплиной, знал всех мастеров в техническом отделе, умел ладить с людьми, и инженерная мысль у него действительно работала.