Случайные обстоятельства

— Так точно, лейтенант... — Что-то не понимал Филькин связи между вопросами о фамилии автора и его, Филькина, воинским званием.

— А это что? — Мохов потряс книгой.

— Так я уже докладывал, товарищ капитан первого ранга... — Филькин потупился. — Это роман... Соболева...

— Что?! Роман?! — Мохов быстро взглянул на обложку и сразу вспотел. Все он уже понял, рассвирепел, что чуть не стал посмешищем на целое соединение — мог бы им стать, если бы не сразу понял... — На гауптвахту пойдете, лейтенант!.. — Черт его знает, как фамилия. — Поняли? На гауптвахту! Так и доложите своему командиру.

— Есть... на гауптвахту... — понуро сказал Филькин.

Мохов круто повернулся и вышел, унося с собой книгу.

Все, о чем читал только что лейтенант Филькин, было кончено.

— Пилотку... Пилотку поправь! — Варламов, оглядываясь поминутно на переборочную дверь, отдавал старшине отсека последние указания. — Помнишь, как представляться?

— Да я в прошлом году самому главкому докладывал, — с достоинством сказал старшина. — И то нормально.

— Ну, смотри... Только никаких дебатов. «Так точно» и «никак нет». Понял?

— Так точно, — сказал старшина.

— А где механик? — Варламов поискал глазами, заглянул на нижнюю палубу, но Обозина и там не оказалось.

— А он что-то ремонтирует в трюме, — подсказали Варламову.

— Как?! Я же ему запретил! Вот нашел время!

— Вызвать, товарищ капитан второго ранга?

Варламов прислушался к соседнему отсеку и махнул рукой:

— Поздно... Идут уже.

Он поправил свою пилотку, в последний раз оглядел блистающий чистотой отсек — и остолбенел: из дальнего угла, снизу, неторопливо вылез на палубу трюмный, весь измазанный машинным маслом.

Видимо, Обозин, упрямо верный своей привычке делать осмотры механизмов когда только можно, и на этот раз, не считаясь ни с чем, послал одного из трюмных выполнять какую-то срочную работу.

Варламов успел помянуть несколькими словами и механика, и трюмного, вернее — их матерей, но это мало облегчило положение самого старпома, который в первую очередь отвечал за порядок на корабле. А переборочная дверь уже отворилась, и через комингс переступала нога в лакированной туфле...

В последний момент трюмного все же успели втиснуть в какую-то узкость между механизмами, правда не полностью, а только верхнюю его часть. Проявляя завидное хладнокровие и находчивость, Варламов прикрыл собой незадачливого матроса и вытянулся по стойке «смирно».

— Вы что же, так и будете все время опережать меня на один отсек? — усмехнулся командующий.

— Так точно. Должность такая, товарищ командующий, — сказал Варламов.

— А спецовки такие чистые... — спросил командующий, оглядывая матросов, — по случаю?

— Никак нет, — доложил Варламов, — всегда...

— Ну-ну... — Командующий неопределенно хмыкнул, и Варламов так и не уловил, поверил ли он ответу или понял, что иначе старпом и не мог ответить.

Букреев, заглянув за спину Варламова, оценил щекотливость ситуации и сказал:

— Товарищ командующий, разрешите реакторный показать?

— Показывай...

Старшина открыл перед ним переборочную дверь в следующий отсек, а Букреев, чуть задержавшись, тихо процедил Варламову, что из него все-таки будет, видимо, толк.

— Есть, — сказал Варламов, переводя дух. — Разрешите не сопровождать?

— Да, — разрешил Букреев, — займитесь ликвидацией недоразумения.

Но ликвидировать оказалось не так легко, потому что как уж сумел трюмный протиснуть между трубопроводами свою голову — было неизвестно, а только вытащить ее он уже никак не мог, и пришлось срочно, пока командующий не вернулся, снимать клапан, чтобы вызволить голову трюмного.

В это же время личный состав отсеков, уже осмотренных командующим, что-то около двадцати человек, был срочно вызван на мостик и, получив кисти и краску, энергично принялся устранять замечание командующего. Работали матросы на совесть, так как из лаконичного вступительного слова интенданта поняли, что Букрееву может здорово влететь лично от командующего, а они этого не хотели.

Когда командующий, осмотрев лодку, поднимался по трапу на мостик, Бобрик в изнеможении сидел спиной к открытому люку и складывал кисти. Командующего он заметил с опозданием на какую-то долю секунды...

— Что такое?! — Командующий с недоумением рассматривал испачканный рукав канадки.

Бобрик суетливо схватил ветошь и, пытаясь стереть с рукава командующего краску, бормотал:

— Да краска еще свежая, не взялась...

На мостик поднялись Мохов и Букреев.

— Что случилось? — озабоченно спросил Мохов.

— Сохнет медленно, товарищ капитан первого ранга, — виновато объяснил Бобрик. Краска никак не оттиралась.

— Вечно у вас не как у всех, — сквозь зубы тихо сказал Мохов Букрееву, отобрал у мичмана ветошь и сам начал оттирать рукав командующего.

— Ну-ка, за растворителем, — спокойно сказал Букреев. То, что произошло, — уже произошло, и теперь надо было надеяться только на юмор командующего.

Бобрик полез было в люк — совсем голову потерял, — и Букреев, приводя его в чувство, еще спокойнее, почти раздельно сказал:

— Не ту-да, мичман... На плавбазу.

— Есть, товарищ командир. Я мигом...

Предложенный командиром план был совершенно конкретным, и Бобрику даже стало как будто легче. Да и не о себе он думал в эти минуты, спускаясь на пирс и подбегая к плавбазе: боялся, что командира подвел.

— Ладно, хватит, — сказал Мохову командующий. — Только размазываем... Командир...

— Ясно, товарищ командующий, — мрачно сказал Букреев.

— Да нет! Доволен я вашим экипажем...

— Есть... — сдержанно ответил Букреев.

— А мичману... — Командующий вздохнул. — Записать от меня благодарность. За высокую исполнительность и инициативу.

— Есть, — с облегчением сказал Букреев и чуть улыбнулся. — Разрешите также, товарищ командующий, от вашего имени передать насчет двухкомнатной квартиры. Тесно им в одной комнате...

— Кому? — нахмурился командующий.

— Букреев!.. — очень тихо предостерег Мохов.

— Никак пробить не можем, — упрямо сказал Букреев. — А служит мичман Бобрик отлично, товарищ командующий. И двое детей... — Разнополых, — добавил Букреев, вспомнив, что это, кажется, имеет в квартирном вопросе какое-то значение.

Командующий усмехнулся, с интересом взглянул на Букреева и, понимая всю безвыходность положения, в которое он сейчас поставлен, сказал:

— А тебе, командир, палец в рот не клади. Откусишь.

— Как будет приказано, товарищ командующий, — невозмутимо ответил Букреев.

— Ну, ладно. Передайте там от меня и насчет квартиры... Для разнополых.

— Ясно, — сказал Букреев, довольный своей удачной кавалерийской атакой.

— Как фамилия старпома? — поинтересовался командующий.

— Капитан второго ранга Варламов, — подсказал Мохов.

— И как он?

— В свое время через ступеньку перешагнул, товарищ командующий: из боевой части — сразу в старпомы. Вот... Букреев настоял тогда.

— Сколько он лет в старпомах? — командующий повернулся к Букрееву.

— Третий год, товарищ командующий.

— Недавно, — уточнил Мохов и, вспомнив, что Букреев уже несколько раз поднимал вопрос о продвижении своего старпома, добавил, чтобы уже при командующем покончить с этим: — Нормально служить будет — через год-другой на командирские классы пошлем.

— А чего ждать, если толковый? — спросил Букреев.

— Я ведь уже объяснял вам, — раздраженно сказал Мохов, — слишком ваш старпом молод для командира.

— То не выдвигаем, потому что молод, успеется... — Букреев пожал плечами, не желая видеть, как Мохову неприятен сейчас этот разговор в присутствии командующего. — А потом — и двигать поздно: состарился для подводных лодок.

Командующий молчал, видимо давая возможность Мохову оборвать Букреева.

— Что же, командование меньше вашего разбирается, кого и куда двигать? — строго спросил Мохов.

— В моих офицерах — меньше.