Дорогой бессмертия

— Знаю.

— Там гестаповцы замучили местных комсомольцев. Нужно…

Юзик повторил приказ о возмездии. Ночью только ему ведомыми тропинками пробрался он в Березно.

Метнул противотанковую гранату в помещение, где проходило фашистское сборище, и благополучно скрылся. А в отряде доложил:

— Задание выполнил!

За смелость друзья прозвали его в шутку «бронебойный».

И вот стоит он теперь у пожарища, и в сердце его кипит гнев. Какие страдания фашисты причиняют землякам!

Ступин взял у Куряты бинокль и тоже долго всматривался в пылавшие дома крестьян. А людей не было видно. Семьями ушли в лес, чтобы избежать верной смерти от рук озверелых оккупантов.

8. В краю привольном

В отряд мы возвратились подавленными. Перед глазами страшным видением маячило пылавшее село.

— Это было ужасное зрелище, Николай Дмитриевич, — докладывал Курята Медведеву. — Какие злодеяния творит немец на нашей земле!..

— Тем хуже для него, — ровным голосом ответил Дмитрий Николаевич. — Отдохните, товарищи, впереди еще много дел.

Солнце бросало на землю косые лучи, золотой россыпью они обнимали все вокруг. Высокие тополя и нежные березы расправляли зеленые ветви. Облокотившись о ствол дерева, я не отрывал глаз от плывущих в небе облаков. Где они окончат свой путь?

После обеда из штаба явился стройный, подтянутый адъютант командира Сергей Рощин. Меня вызывал подполковник Лукин.

— Садись, — по-товарищески пригласил заместитель командира отряда. — Как настроение?

— Бодрое, товарищ подполковник.

— Вот и хорошо. Коля, придется тебе идти в Луцк. — Лукин остановился, искоса наблюдая за выражением моего лица. — Мы советовались с коммунистами и пришли к выводу — там нужно усилить разведку. Нам крайне необходимо связаться с партийным подпольем. Ну, чем там придется заниматься, ты, очевидно, догадываешься. До нас дошли сведения, что гаулейтер Кох скоро должен побывать на Волыни и в первую очередь — в Луцке. Для этого в Луцке следовало бы из местных подпольщиков создать группу наблюдения за фашистским палачом. В нее должны войти проверенные люди. Так обстоят дела. Вот я и спросил о твоем настроении. По заданию подпольного обкома партии ты должен отправиться в Луцк для связи с товарищами.

Я сразу согласился. Лукин подошел ко мне ближе.

— Когда свяжешься с товарищами, узнай, в чем они нуждаются, какой помощи ждут от нас. А с нами связь держи постоянную, информируй, как пойдут дела. Сам понимаешь, поручение нелегкое. Тут нужна выдержка, сильная воля. Ну как, готов? — повторил он вопрос.

— Готов!

— Кого бы ты хотел взять в помощники?

Я задумался. Кого? Действительно, на ком остановиться? И тут меня осенила мысль: ведь с матерью в Луцк ходила Ядзя Урбанович. Она уже знает кое-кого, ориентируется в городе. Лучше и не придумать!

— Разрешите пойти в Луцк вместе с Ядзей Урбанович! Ей те места знакомы, кроме того, она смелая девушка, в беде не оставит.

Лукин поднял глаза.

— Доводы убедительные, но согласится ли она?

— Надеюсь.

— Если Ядзя согласится, пришли ее в штаб, потолкуем.

Отряд дислоцировался в Цуманских лесах, в пятидесяти километрах от городов Ровно и Луцк. Перед рассветом к чуму штабной разведки подошел Жорж с танковым пулеметом за плечом.

— Собрался?

— Как видишь. А ты далеко?

— В разведку.

Постояв друг против друга, мы крепко обнялись.

— Будь осторожен, Коля, действуй не только автоматом, а и умом.

— Не иначе!

— Постой! — раздался вдруг знакомый голос.

Мы повернули головы. Николай Кузнецов в офицерской пелерине подошел поближе и вытянул вверх правую руку.

— Хайль Гитлер!

Я не ответил на шутку товарища.

— Вот видишь, даже не научился приветствовать немецкого офицера, а идешь в город, который ими кишит. Какой же ты после этого разведчик и подпольщик! Правильно Жорж говорит, действовать надо и винтовкой и умом.

Примостившись на срубленном дереве, Кузнецов спросил:

— В Луцке раньше бывал?

— Не приходилось.

— Плохо.

— Почему?

— Придется тратить время на ознакомление с городом… — Смахнув веткой пыль с сапога, Николай Иванович продолжал: — Если залетит в те края крупная птичка — просигналь, приеду. Ладно?

— Ладно.

Кузнецов легко потрепал меня по плечу.

— Не забывай, никто не воздвигает храмов глупости. Так ведь сказал Эразм в «Похвале Глупости»? Еще он писал: «Блаженна жизнь, пока живешь без дум». А нам нужно думать, Коля. Ну, дай обниму. Встретимся.

До Киверц Ядзю и меня сопровождали автоматчики во главе с Владимиром Ступиным. Шли молча, каждый думал о своем. Нас одинаково занимало предстоящее подполье. Ядзя вспомнила, как она совсем недавно скрывалась в Луцке. А как будет теперь? Долго ли придется пробыть в городе?

Об этом думал и я. Среди набегавших мыслей одна заставила меня насторожиться: в Луцк мы шли без документов «с места работы». Их не могли изготовить в штабе, не было бланков, а кое-как состряпанные документы доставляли только хлопоты. Поэтому я предпочел взять еще один пистолет, он казался мне надежнее плохого документа.

Отряд достиг хутора Бодзячив, когда наступила темная ночь, обдавшая нас холодом.

— Тут организуем свою почту «маяк», — распорядился Ступин. — Все сведения из Луцка доставляйте сюда с доверенными людьми. Отсюда связные доставят их в штаб отряда. Записки для вас будем тоже здесь оставлять. Выясним сейчас точно, где именно.

Ступин обратился к Куряте.

— Это разузнаешь ты, Юзик.

— Добро, я мигом.

Через час Курята привел партизан к дому вблизи леса. Он обратился к рослому парню с буйной прической и чуть вздернутым носом, сыну хозяина — Станиславу:

— Позаботься, пожалуйста, они устали.

Хутор Бодзячив лежал в пяти километрах от районного центра и железнодорожного узла Киверцы и в семнадцати километрах от Луцка. Такое географическое положение делало его очень удобным для связи. Это важное обстоятельство как нельзя лучше дополняла сложившаяся атмосфера доверия между партизанами и молодым крестьянином.

Всех прибывших не удалось разместить в доме, часть из них Станислав определил к отцу.

— Не серчай, батько, надо людей пристроить, — коротко сказал он недовольному старику.

Как только солнечные лучи скользнули по кронам высоких тополей, Станислав, как условились, запряг гнедого жеребца в повозку.

— Можем ехать.

— Сейчас, только кликну попутчицу.

— Опоздал, — улыбнулась Ядзя. — Разве такое утро проспишь!

Ядзя и я уселись в повозку, устланную соломой.

— Но, рыжий, но!.. — потянул вожжи Станислав.

Путь проходил через Киверцы. Щедрое солнце залило луга и дорогу. То тут, то там встречались белые домики под стрехой в утопающих в зелени селах. Чудесный край!.. В эту пору он буйно цвел, покрывался яркими цветами, нарядным убором оживших садов. Волынь!..

Мы любовались родными местами и не сразу заметили показавшийся на горизонте Луцк. Город, славившийся почти девятисотлетней историей, разрезала извилистая река Стырь. Над ним поднимались позолоченные купола церквей и остроконечные шпили костела. А вдали, в голубой дымке, виднелся древний замок Любарта со своими суровыми квадратными башнями по краям. Бросились в глаза выкрашенные в ярко-красный цвет длинные двухэтажные здания. Это были казармы. По городской окраине пробегала параллельно шоссейке железная дорога.

Луцк! К нему сбегаются дороги Волыни, по обе стороны которых раскинулись живописные села Жобка, Сапогово, Небожка, Гуща, Вышков, хутора с белыми мазанками, окутанные фруктовыми садами. Каков он сейчас? Как встретит нас?

Мы подъехали к железнодорожной станции. У привокзальной площади нужно было повернуть направо, но все трое увидели немецкого офицера, делавшего рукой знак остановиться. Нас встревожила такая неожиданность. Моя рука машинально потянулась к пистолету. В этот момент раздался спокойный голос Станислава: