Горький дым костров

Мы привыкли представлять себе разведывательную работу по книгам и фильмам последних лет, где показываются, главным образом, блестящие разведчики-одиночки, орудующие под личиной гитлеровцев во вражеских штабах и добывающие там сверхсекретную информацию.

Спору нет, были и такие разведчики, хоть числом, сдается мне, и поменьше, чем если бы собрать в единый сводный отряд всех многочисленных героев таких фильмов и книг. И информацию они порой добывали огромной важности, это тоже неоспоримо. И все-таки первооснова «питания» в военной разведке, как и в любом другом деле, не лакомые кусочки, а черный хлеб, Другими словами, непрерывный поток оперативных сведений, поступавший в штабы от армейских разведывательных взводов и рот, от многочисленных партизанских отрядов и их разведчиков.

Ассельборн и его товарищи были заняты добыванием именно этого повседневного «черного хлеба» разведки. И кто может подсчитать теперь, сколько жизней солдат и офицеров Советской Армии на фронте сберегли неказистые на вид строчки шифрованных донесений, в которых кропотливо, с бухгалтерской точностью подсчитано: теплушек столько-то, платформ столько-то, из них с танками столько-то…

Я не ставлю своей целью детально и хронологически точно рассказать в этой повести о боевой деятельности Михаила Ассельборна. Насыщенным и опасным был буквально каждый день пребывания его во вражеском тылу.

Один только боевой эпизод хочется изложить подробнее.

Вот что сказано в оперативной сводке Совинформбюро от 25 ноября 1943 года:

«…Несколько партизанских отрядов, действующих в Ленинградской области, в ноябре пустили под откос 18 немецких воинских эшелонов, 2 бронепоезда, ремонтно-восстановительный поезд. …Уничтожено большое число гитлеровцев».

Операцией по уничтожению упомянутого в сводке военного ремонтно-восстановительного поезда руководил Михаил Ассельборн. Любопытно, что этот успешный партизанский налет был проведен экспромтом, без всякой предварительной подготовки.

Все началось пятнадцатого ноября 1943 года, когда возле расположения партизан появился неизвестный в затрепанной стеганке, говоривший по-русски с сильным акцентом. Волнуясь и оттого еще более путая слова, он требовал от часовых, чтобы его немедленно доставили к «партизанскому начальнику».

Когда задержанного, который обессилел настолько, что едва переставлял ноги, привели в штаб, то оказалось, что нужен ему не кто иной, как Н. А. Лисин, командир отряда, где Михаил Ассельборн в то время был комиссаром. И пришел незнакомец сюда не случайным человеком. Насильственно мобилизованный гитлеровцами в числе других поляков для работы на железнодорожном ремонтно-восстановительном поезде, этот мужчина — он называл себя Янеком — добывал по поручению командования отряда разведывательные сведения.

Новость, которую он принес сейчас, никого не удивила: фашисты демонтируют второстепенную железнодорожную ветку и доставляют рельсы на Варшавскую дорогу для восстановления уничтоженных партизанами путей.

Это было известно в отряде.

Зато другое сообщение Янека встревожило партизан. Что-то недоброе замыслили гитлеровцы в отношении своей «рабсилы», которая стала проявлять строптивость и непокорство: то ли угнать в Германию на каторжные работы, то ли, хуже того, расправиться на месте.

Нужно было немедленно спешить на выручку к полякам. Но как? До места, где работал ремонтно-восстановительный поезд, не менее семидесяти километров. А все партизанские группы на задании, причем в совершенно другом направлении.

Подсчитали наличные силы: охрану штаба, связных, взрывников. С трудом наскребли двадцать шесть человек. А вооруженная до зубов фашистская охрана поезда составляла не менее пятидесяти. Зато на стороне партизан важное преимущество: внезапность нападения.

Командование отряда, как всегда в таких неожиданных случаях, собралось на совет.

— Надо идти, — высказался Ассельборн. — Взять с собой станковые пулеметы, побольше взрывчатки.

— А ты, Михаил Иванович, взялся бы руководить операцией? — спросил командир.

— Если доверите…

Так и решили: группу поведет Михаил Ассельборн. Еще и еще раз выспрашивал он у Янека все подробности. Значит, так: «рабсила» в теплушках, охрана в пассажирском вагоне в самой середине состава. Впереди несколько порожних платформ — на них увозят снятые рельсы. Пулеметы на тормозных площадках вагонов.

В путь тронулись той же ночью. Все семьдесят километров предстояло пройти форсированным маршем, менее чем за полутора суток.

Заладил дождь. С одной стороны, вроде бы хорошо. В такую погоду гитлеровцы предпочитают не выходить из жарко натопленных изб. С другой стороны, промокнуть до костей тоже перспектива малоприятная.

Ассельборн точно и четко продумал всю операцию. Пулеметы и взрывчатку до самого места везут на подводах, так что люди не особенно вымотаются. На рассвете закладывают две мины. Пропускают поезд и взрывают их одновременно, отрезая составу путь и вперед и назад. Концентрируют весь огонь на пассажирском вагоне с охраной и на вражеских пулеметах, о размещении которых было известно со слов Янека. А затем — стремительная атака…

Первая неприятность ждала на разбухшей от проливных осенних дождей речке. Ерундовая, мелководная, она вдруг встала на пути колонны неодолимым препятствием. И нигде поблизости не видно подходящей переправы.

Ассельборн сразу же принимает решение: подводы оставить в прибрежном леске, взрывчатку перегрузить в вещмешки. Пулеметы в разобранном виде тоже на себя. И через речку. Где вброд, где вплавь.

А вода ледяная. И дождь все хлещет… Так и отшагали до утра в мокрой насквозь одежде. А потом не столько отдыхали, сколько продрожали до вечера в густом соснячке. Ведь конец ноября, зима уже. И ни костра приличного не разжечь, ни побегать даже вволю, чтобы разогреться.

Только посерело, опять тронулись в путь. Чем ближе к железной дороге, тем больше осторожности требовалось — насыпь охранялась на всем ее протяжении. Звякнет кто-нибудь ненароком лопаткой о цевье автомата — весь строй замирает в напряженном ожидании: не услышат ли фашисты?

Поздней ночью добрались наконец до места. И тут неприятность номер два. От железнодорожного полотна до елочных насаждений за канавой, где залегла партизанская засада, расстояние необычно большое. Для двух взрывов не хватит шнура.

На раздумье отпущены считанные минуты.

— Вот что, — говорит наконец Ассельборн обескураженным подрывникам, — сначала один из вас подорвет рельсы на пути следования поезда. Пока фашисты будут туда пялиться, второй подберется к короткому шнуру позади состава.

— Ага! — обрадованно кивают головами.

В предутреннем морозном воздухе далеко слышен перестук колес. Поезд! Показались платформы, вагон с охраной… Паровоз шел в самом конце.

Оглушительно прогремел взрыв. Столб земли взметнулся в воздух метрах в ста от первой платформы, как и было задумано. Если бы поезд сошел с рельс, могли бы пострадать польские рабочие.

Взвизгнули тормоза, вагоны с лязгом столкнулись буферами. И тут прогремел еще один взрыв. На этот раз позади паровоза. Молодцы подрывники!

— Огонь! — скомандовал Ассельборн.

Все цели были распределены заранее. Каждый знал, куда ему бить.

Основная порция свинца предназначалась зеленому пассажирскому вагону.

— Вперед!

И тут еще одна неприятная неожиданность, самая крупная из всех. По поднявшимся партизанам хлестанули длинные пулеметные струи. Не с тормозных площадок в середине состава, откуда их должны были ожидать. С флангов: со стороны пустых платформ и с бронированного тендера паровоза.

Что произошло?

Как потом выяснилось, накануне ремонтно-восстановительный поезд был обстрелян в пути партизанами соседнего отряда. Фашисты насторожились. Теперь уже караульные во время следования состава не храпели безмятежно в классном вагоне, как было еще два-три дня назад, а лежали в боевой готовности на платформе, под прикрытием шпал. Поменяли и пулеметные позиции, разместив их на флангах.