Жизнь начинается снова. Рекламное бюро господина Кочека (сборник)

С нелегким сердцем отправилась Лиза по этому адресу. Всего ведь можно было ожидать — засады, любой провокации. Она условилась с Василием, что он будет поджидать ее в своей машине за квартал от дома и, если в назначенное время Лиза не вернется, тотчас обратится к О’Кейли. Добраться до дома подруги фрау Браун Лиза должна была одна.

Дом этот, оказалось, находился довольно далеко — почти на окраине города, за несколько кварталов от строящейся автострады Берлин — Лейпциг. Лизе пришлось ехать туда и на метро, и на автобусе, а конец пути проделать на трамвае. Найдя без особого труда дом, Лиза поднялась на последний, четвертый этаж.

Дверь открыла сама фрау Браун, вид у нее был мрачный. Не обращая на это внимания, Лиза любезно поздоровалась с ней, спросила о здоровье, сняла пальто, повесила на вешалку и прошла в маленькую комнату.

— Думаю, нам нет смысла тратить время на пустяки, — сказала она, усевшись на диван, — лучше сразу обсудим дело, ради которого я приехала сюда, в такую даль.

— Я вас слушаю. — Браун сидела в кресле у окна, не поднимая головы и стараясь не встретиться взглядом с Лизой.

— Вы будете иметь три тысячи марок ежемесячно. Другими словами, в три раза больше, чем получали в Париже. Встречаться с вами будем не чаще двух раз в месяц и, чтобы не привлекать к себе внимания любопытных, постараемся видеться каждый раз в другом месте.

— Что от меня потребуется?

— То же самое, что в Париже. На этот раз — правдивая информация о планах иностранного отдела национал-социалистской партии. Разумеется, не о мелких и общеизвестных фактах, а о крупных, значительных и секретных.

— Это все?

— Все.

— Тогда выслушайте мои условия. — Браун встала и села рядом с Лизой. — Никаких расписок в получении денег — это раз. Второе — ни с кем, кроме вас, встречаться не буду.

— Считайте, что ваши предложения приняты и строго будут соблюдаться, — ответила Лиза.

— Надеюсь, вы отдаете себе отчет в том, что здесь не Париж. Там, в случае чего, можно было исчезнуть, скрыться в любой другой стране. Здесь же, в случае разоблачения, дорога одна — на тот свет. В лучшем случае — в концентрационный лагерь, тоже смерть, только медленная. Нужно соблюдать величайшую осторожность. Дайте мне слово, что мое имя нигде, ни при каких обстоятельствах не будет упоминаться!..

— Фрау Эльза, поверьте, что я дорожу своей безопасностью не меньше, чем вы своей. Можете быть уверены, что, как бы ни сложились дела, вы будете в стороне и ни одна душа, кроме меня, ничего знать о вас не будет. А теперь получите, пожалуйста, первый аванс, — Лиза вынула из сумочки три бумажки по тысяче марок и положила их на журнальный столик перед фрау Браун, — и скажите, есть ли у вас что-либо интересное?

— Есть кое-что… Итальянцы готовятся к войне с Абиссинией и, кажется, получили согласие нашего правительства на поддержку… Последнее время шли интенсивные переговоры между руководителями нашего ведомства и представителями Италии. О результатах этих переговоров каждый день докладывали лично фюреру. На прошлой неделе приезжали к нам руководители нацистской партии Австрии: Зейс-Инкварт, Тавс и Леопольд. Они вели переговоры о разработке плана Отто, который держится в строгом секрете. Часто приезжает глава фашистской партии судетских немцев Гейнлейн. В последний его приезд ему посоветовали подготовить требования о предоставлении Судетской области автономии… — Все это фрау Браун проговорила быстро, шепотом.

— Спасибо, фрау Эльза! Я очень рада, что мы с вами снова нашли общий язык! — Лиза встала.

— Если вам нужно будет встретиться со своими поклонниками, можете воспользоваться этой квартирой за небольшую плату, — сказала фрау Браун. — Моя подруга может уступить ее вам на время или на ночь. Больше того, она может подыскать для вас приличных кавалеров, если вы этого пожелаете…

— Спасибо. В случае нужды дам вам знать…

— Если вам не трудно, захватите, пожалуйста, с собою в следующий раз коробочку французской пудры рашель, губную помаду и пачку натурального кофе. Привыкла в Париже пить настоящий кофе, никак не могу примириться с суррогатом!..

Надоедливые, моросящие без перерыва днем и ночью дожди прекратились, словно по команде. Небо очистилось от туч, засияло солнце. Началась весна, тревожная весна 1935 года.

Из Нью-Йорка пришли очередные телеграммы. В одной из них Адамс одобрял деятельность Василия в Германии. В другой бухгалтерия извещала, что на текущий счет мистера Кочека в Немецкий национальный банк переведено десять тысяч долларов на покрытие организационных расходов. Еще одной телеграммой коммерческий отдел компании извещал своего уполномоченного, что танкер с горючим прибудет в порт Гамбург десятого апреля под панамским флагом. Василию предлагалось выехать туда, связаться с капитаном танкера, мистером Бемом, оформить сдачу горючего и масла акционерному обществу «Фламме» и подобрать постоянного представителя компании в Гамбурге.

Василий посетил генерального консула О’Кейли, сообщил ему о своем отъезде и взял у него рекомендательное письмо на имя мистера Меллона, американского консула в Гамбурге.

— Желаю успеха, мистер Кочек! По возвращении расскажете, как там, в Гамбурге, дела, — сказал О’Кейли на прощание и добавил: — Кажется, ваш совет не предоставлять акционерному обществу «Фламме» долгосрочных кредитов не будет принят во внимание… После переговоров Гибсона с Гитлером госдепартамент посоветовал руководителям банков, фирм, компаний и трестов, имеющих деловые связи с Германией, предоставлять долгосрочные кредиты немецким фирмам. Федеральное правительство будет гарантировать эти кредиты.

— Что же, с горы виднее. Мое дело маленькое — информировать компанию о положении дел в Германии, а им решать, как быть!

— Да, мы всего лишь исполнители, — согласился О’Кейли. — Но чтобы лучше исполнять порученное, необходимо быть в курсе большой политики и действовать наверняка, со знанием дола.

— Вероятно, вы правы, хотя должен вам заметить, что никогда не интересовался политикой и вот все же добился в жизни кое-чего! — улыбнулся Василий.

— Времена были другие!

— Возможно… В чем же суть этой большой политики, если, конечно, не секрет?

— Секрета никакого нет. Просто наши государственные деятели считают, что Германия — единственная реальная сила в Европе, могущая помешать распространению коммунизма. Следовательно, Америка заинтересована в укреплении позиции Гитлера. Разумеется, до каких-то пределов!..

— Кто может определить их? — спросил Василий.

О’Кейли молча развел руками…

За два дня до отъезда Василий попросил своего юрисконсульта поехать в Гамбург, забронировать там в гостинице хороший номер и постараться выяснить, с кем из чиновников таможни Гамбургского порта можно найти общий язык. Василий был уверен, что Глауберг успешно справится с этим деликатным поручением. Несмотря на свою медлительность и флегматичность, он оказался проницательным и ловким юристом, — во всяком случае, отлично разбирался в обстановке, умел при случае использовать и человеческие слабости…

Вечером Василий позвонил Веберу и сказал, что миссис Марианна и он будут рады предложить госпоже и господину Веберу у себя в особняке чашку чая. О госпоже Вебер было сказано из того расчета, что если телефонный разговор подслушивают, то гестаповцы узнают, что мистер Кочек не настолько близок с Вебером, чтобы знать, женат он или нет.

— К сожалению, я холост, — ответил Вебер.

— Мы рады будем видеть вас у себя!

Вебер спросил адрес, хотя отлично знал его, и приехал около восьми часов. Предстоял откровенный разговор, и Лиза, зная об этом, под благовидным предлогом вышла из гостиной.

— Дорогой Вебер, мне кажется, настало время поговорить нам с вами совершенно откровенно, — начал Василий, как только они остались вдвоем. — Прежде всего хочу сообщить вам, что я никакой не словак и не американец, тем более не коммерсант по призванию. Но, будучи решительным врагом фашизма, помогаю и впредь буду помогать всем борющимся с фашизмом, независимо от их убеждений и политических взглядов. Надеюсь, в этом наши интересы полностью совпадают. До сих пор я не спрашивал вас о ваших политических убеждениях, не интересовался также и целями, которых вы добиваетесь здесь, в Германии. Перед нами стоит главная и единственная задача — всеми силами бороться против фашизма. Раз это так, давайте заключим союз, объединим наши усилия… Согласны со мной?