Жизнь начинается снова. Рекламное бюро господина Кочека (сборник)

— А чему равняется сумма оборота? — спросил Василий.

— Это зависит от вас, — чем больше будете продавать, тем больше будет и ваш заработок.

— Я понимаю, это в перспективном плане. Все же хотелось бы знать, как обстоят дела сейчас?

— Мы только начали завязывать деловые отношения с Германией и заключили первый контракт на поставку бензина и смазочных масел на общую сумму в сто тысяч долларов. Повторяю, это только начало!

— Надеюсь, вы поймете меня, если я скажу, что мне надо жить, кормить семью и до налаживания наших дел с Германией.

— Ваши условия? — спросил Адамс.

— Нужно подумать. Подсчитать…

— Тогда послушайте меня: один процент с общего оборота, плюс покрытие всех ваших расходов, связанных с поездкой и пребыванием в Германии, еще — бесплатный перевоз на наших танкерах ста мешков кофе в каждый рейс. Подходит?

— Да, вполне.

— Когда можете приступить к работе?

— Месяца через три-четыре. Мне нужно ликвидировать свои дела в Париже.

— Немного поздновато, но ничего не поделаешь. Перед отъездом зайдете в наш юридический отдел, заключите соответствующий договор. Получите необходимую информацию и документы для ведения наших дел в Германии. Вам необходимо соблюдать одно условие: никогда, ни при каких обстоятельствах не разглашать наших коммерческих тайн. Никто не должен знать, что мы продаем, кому и по какой цепе. Джо пишет, что на вас можно положиться, — буду рад, если это так.

— Мистер Адамс, уверен, что вы останетесь довольны мною. Кстати, Джо хочет вступить со мною в компанию…

— Зачем это ему? Пусть работает в компании с отцом, — старик ворочает миллионами, и Джо его единственный наследник!

— Думаю, будет лучше, если я не стану вмешиваться в чужие семейные дела. Если Джо захочет работать со мной, — пожалуйста, я не против!

На этом беседа закончилась.

Дело было сделано, торчать зря в Нью-Йорке не имело смысла. Оформив документы в юридическом отделе компании и познакомившись с некоторыми секретными деталями, связанными с торговлей в Германии, Василий возвращался с Лизой в Париж на том же океанском пароходе. Кроме доверенности, уполномочивающей его представлять интересы «Стандард ойл компани» по всей Германии, заключать договоры на поставку нефти, бензина, смазочных масел и учинять расчеты, он вез с собой новые контракты на оформление витрин кинотеатров и универсальных магазинов Нью-Йорка. Гомье оказался молодцом, — кроме того, что он умел хорошо рисовать, он проявил незаурядные организационные и коммерческие способности. Прощаясь с Василием, он уверял его, что при желании дело в Америке можно расширить в колоссальных масштабах.

Вечером, в первый день плаванья, спустившись в свою каюту, Василий сказал Лизе:

— Мы провернули в Нью-Йорке поистине колоссальное дело, шутка сказать: Ярослав Кочек, американец славянского происхождения, он же Василий Максимов, уполномоченный и доверенное лицо всемирно известной нефтяной компании в Германии! Я уверен, что немцы будут ухаживать за нами…

— Я уже говорила, что боюсь фашистов. От людей, не имеющих ни чести, ни совести, всего можно ожидать. Гитлер сам пишет в своей книге, что он освобождает свой народ от всех моральных обязательств…

— Все правильно, за исключением одного, самого главного: ты не учитываешь, что фашистской Германии нужны бензин и смазочные масла, без которых не сдвинется с места ни один танк, не поднимется в воздух ни один самолет. При такой зависимости от Америки какой им смысл ссориться с представителем нефтяной компании?

— Как бы ты не переоценил свои силы!.. Не забывай, что в случае особых обстоятельств американцы не заступятся за тебя. Ты слышал, с каким цинизмом рассуждал о политике старик Ковачич, когда мы были у него на обеде. Он говорил: «Сильные всегда пожирают слабых, — таков закон природы. Если мои соотечественники, югославы, не хотят, чтобы немцы проглотили их, как удав кролика, пусть не дают повода к ссорам с сильным соседом». В этих словах заключен весь моральный кодекс буржуазного мира!

— Да, старик страшноватый человек! Он всячески уговаривал меня быть уполномоченным его фирмы и поставлять Германии новейшие самолеты-бомбардировщики, авиамоторы и другое вооружение, обещая при этом золотые горы. В ответ на мои опасения, что фашисты используют это вооружение для порабощения других народов, и в первую очередь своих ближайших соседей, он сказал, что я наивный, даже сентиментальный человек и не понимаю простых вещей: если у немцев есть деньги, они все равно купят вооружение, не в Америке, так в той же Европе!

— Это похоже на правду…

— К сожалению, похоже… Здесь только и слышишь на каждом шагу, что деньги не пахнут. Боюсь, как бы самолеты не сбросили бомбы на голову тех, кто продал их!..

— Но ведь, осуждая других, ты сам собираешься участвовать в этой страшной игре — продавать фашистам если не бомбы, то горючее…

— Иногда большая цель оправдывает средства. Я уверен, что «отец» одобрит мои действия, узнав, что я нашел надежное прикрытие для работы в Германии!..

Глава XIII

Василий и Лиза вернулись в Париж в самый разгар лета. Состоятельные жители столицы разъехались по своим поместьям, загородным виллам, по морским курортам. Город был переполнен иностранными туристами. Отели и рестораны работали с полной нагрузкой. Деньги со всего мира текли в Париж, и жизнь, веселая, легкая, кипучая, шла своим чередом.

Жубер тоже казался повеселевшим, жизнерадостным, снова насвистывал арии из классических опер и модные песенки. Его беззаботность так удивила Василия, что он, против обыкновения, попытался затеять с ним серьезный разговор:

— Скажите, Жубер, чем объяснить, что сейчас, когда весь мир встревожен событиями в Германии, французы относятся к ним совершенно безразлично?

— Французы, мой друг, привыкли к спокойной жизни. Они не хотят замечать ничего, что может нарушить их покой. Так ведь легче жить!

— А вам никогда не приходит в голову, что, может быть, придется жестоко расплачиваться за такую беспечность?

— Какой смысл заглядывать так далеко и раньше времени портить себе настроение? Если настанет час расплаты, тогда и будем думать.

— А не поздно будет?

— Дорогой мой, я фаталист. Чему быть, того не миловать! И расстраивать себя всякими предположениями не собираюсь, — это бессмысленно. Я заранее знаю — от моего хотения или нехотения ничего не зависит. Мой девиз — живи, пока живется! Человеку, слава богу, не дано знать, что его ждет впереди…

Лишний раз убедившись, что вести с Жубером беседу о политике совершенно бесполезно, Василий заговорил о другом:

— Помните о нашей беседе перед моим отъездом в Америку? Как вы думаете поступить, если я уйду из фирмы? Тогда вы определенного ответа не дали…

— Вы это всерьез?

— Вполне. В конце года я думаю покинуть Францию.

— Дорогой Кочек, извините за откровенность, но я удивляюсь вам! Чего вам здесь не хватает? Налаженное дело, большие доходы. За короткое время вы сумели скопить целое состояние и при желании можете его умножить. Если вас потянуло к земле, купите поместье в живописном месте, разводите скаковых лошадей или породистый скот. Посещайте бега, поезжайте в Монте-Карло — играйте в рулетку, веселитесь. Наконец, заведите красивую любовницу. При таких доходах, как у нас с вами, человек может позволить себе все, что угодно!

— Думаю, что все это не для меня.

— Не понимаю почему. Но раз вы так решили, ничего не поделаешь. Деньги вы можете получить в любое время, — я проверил и убедился, что у нас хватит свободных средств, чтобы рассчитаться с вами полностью. Больше того, фирма может продолжать свою деятельность без вложения дополнительных капиталов.

— Жубер, раз вы занялись подсчетом денег, то знаете, что составляет моя доля? — спросил Василий, хотя сам хорошо знал это.

— Приблизительно четыреста семьдесят тысяч франков минус пятьдесят тысяч, которые вы уже взяли. Итого — четыреста двадцать тысяч франков. Но вы же не завтра собираетесь уезжать, а до конца года мы еще заработаем.