Мы нижеподписавшиеся

Шиндин. Подъезжаем, подъезжаем! Ну, ты как, окончательно проснулся?

Семёнов. Вроде маленько проснулся. (Зевает.)

Шиндин. Тогда, милый мой, поставь свою драгоценную подпись вот сюда! (Кладет перед ним на столик листы, сует в руку ручку.) Юрий Николаевич подписал, Виолетта Матвеевна подписала...

Семёнов (все больше просыпаясь и трезвея). Что это такое?

Шиндин. Да я акты те порвал, понимаешь. Разозлился на всех, ну и порвал! А потом мы договорились, и вот они подписали чистые листы. Теперь ты подпиши, а я потом текст впечатаю. Это сам Юрий Николаевич посоветовал.

Семёнов. Ты что, так нельзя.

Шиндин. Почему нельзя?

Семёнов. Ты что, с ума сошел? Нельзя подписи ставить на чистый лист. Не положено!

Шиндин. Но они-то подписали! Раз им можно, и тебе можно.

Семёнов. А кто подписал?

Шиндин. Не валяй дурака. Давай. (Всунул ему ручку между пальцами.) Подписывай, и дернем на посошок. Давай!

Семёнов (кладет ручку на столик). Я с утра не пью.

Шиндин. Какое утро? Сейчас половина двенадцатого! Ты ещё дома поспишь. Мы тебя на такси отвезем!

Семёнов. А я близко живу от вокзала. Пять шагов.

Шиндин. Ну, ты будешь подписывать или нет?

Семёнов. Нет.

Шиндин. Почему?!

Семёнов. Как почему? Ну, не буду я ничего подписывать. Какие-то чистые листы.

На лице Малисова появляется ехидная улыбка – сначала малюсенькая, несмелая, неуверенная, но постепенно набирающая силу.

Шиндина (спрыгнула вниз). Коньяк жрал – давай подписывай! Тоже мне нашёлся!

Шиндин (Алле). Подожди. Он подпишет, ещё не проснулся.

Шиндина. Проснулся, проснулся! Ты что, решил, что тебе ещё бутылку поставят? Хватит! Все почти вылакал один! Ну-ка бери ручку и подписывай!

Семёнов (нахмурился). В общем, так. Я ничего подписывать не буду и прошу на эту тему больше со мной не разговаривать! Нашли дурачка!

Шиндин (взрывается). Но ты же обещал! Ты же сказал: они подпишут – я, пожалуйста! Я ещё тебя переспросил: твёрдо? Ты сказал: твёрдо! Так в чем же дело? Они же подписали!

Семёнов. Они – это они. А я – это я. (Поднимается.)

Шиндин. Куда собрался?

Семёнов. Рожу вымыть.

Шиндин (загораживает дорогу). Никуда не пойдешь! (Алле.) Ну-ка, позови Юрия Николаевича, быстро! А то он сейчас улизнет! Осталось пятнадцать минут!

Алла убегает.

Коридор вагона.

Нуйкина и Девятов уже собрались, надели плащи. Стоят у окна.

Шиндина (подбегает к ним). Извините, пожалуйста! Юрий Николаевич, там ваш товарищ, Семёнов, он не подписывает акт. Вы подписали, а он не хочет! Пожалуйста, подойдите!

Девятов (насторожился). Почему не хочет?

Шиндина. Не знаю. Не хочет, и всё. Поговорите с ним, пожалуйста!

С Нуйкиной опять что-то происходит, она побледнела, заволновалась. Девятов направился к купе.

Нуйкина. Юрий Николаевич! Подождите!

Девятов (остановился, повернулся к Нуйкиной). Что такое?

Нуйкина (Алле). Юрий Николаевич сейчас придет.

Алла уходит в купе.

Нуйкина. Юрий Николаевич, Семёнов не подпишет акт.

Девятов. Почему не подпишет?

Нуйкина (мнется, трет руки). Потому что... В общем, я вам не стала говорить... Ну, он не подпишет, Юрий Николаевич! И нам не надо было подписывать!

Девятов. Что происходит? Что здесь происходит, я спрашиваю?

Нуйкина. Не кричите. Я и Семёнов... мы перед поездкой... В общем, нас вызвал Иван Иванович...

Девятов. И велел не подписывать акт?

Нуйкина. Да, примерно так...

Пауза.

Шиндин (выскочил из купе, возбужденно). Юрий Николаевич, я прошу вас, подойдите!

Девятов смотрит на Нуйкину, она стоит, опустив голову.

Шиндин. Юрий Николаевич!

Купе строителей.

Семёнов сидит на полке, развалясь, сложив руки на груди. Алла стоит у двери. Малисо в доволен – даже очки не могут скрыть его довольной улыбки. Входит Девятов, за ним – Шиндин.

Семёнов. Юрий Николаевич, меня арестовали, не выпускают!

Девятов. Оставьте нас.

Шиндин, Алла и Малисов выходят.

Голос проводника (в коридоре). Через десять минут станция Елино! Кто выходит в Елино, приготовиться!

Девятов. Значит, Иван Иванович приказал тебе не подписывать? А ты знаешь, почему он это сделал?

Семёнов. Чего-чего? Мне никто ничего не приказывал! На объекте много недоделок, поэтому я не подписываю. В чём дело?

Девятов. Виолетта Матвеевна мне сейчас рассказала, как вы вместе были у Ивана Ивановича.

Семёнов. Были, а что такого?

Девятов. И он вам дал указание.

Семёнов. Лично мне никто не давал никаких указаний. Может, он Виолетте давал, за это я не отвечаю.

Девятов. Значит, ты просто такой принципиальный?

Семёнов. А я учусь у тебя, Юрий Николаевич! Мне вообще непонятно, почему вы вдруг подписали. Этот дурачок уговорил? Странно!

Девятов. Имей в виду, Семёнов, – я ведь все равно это так не оставлю. Так что подумай, может, тебе выгоднее подписать?

Семёнов. Ты меня не учи, что мне выгодно, Юрий Николаевич. Как-нибудь сам разберусь. Единственное, что я могу сделать, – сказать, что подпишу, и порвать эти бумаги, чтобы ваши подписи не фигурировали. Сделать?

Резко открывается дверь – входит Шиндин.

Шиндин (очень возбужден). Все ясно, я все слышал! Так вот, имей в виду, ты из купе не выйдешь, если не подпишешь! Понял? Ну-ка, бери ручку!

Семёнов (поднялся, смеется). Кролик, я тебя сейчас двумя пальцами задушу! Отойди!

Поезд подъезжает к станции. В дверях стоит Алла, за её спиной Малисов. Нуйкина близко не подходит, Девятов посторонился.

Шиндин. Ты отсюда не выйдешь!

Семёнов (Алле). Мадам, закрой дверь, мы с ним поговорим!

Малисов (вошел в купе). Парни, не надо скандалить. Нам ещё жить, работать и ещё не один объект сдавать! Не надо.

Шиндин (Малисову). Ты выйди отсюда, миротворец! Вы все заодно. Все повязаны!

Малисов вздохнул, вышел.

(Шиндиной.) Алла, закрой дверь! Закрой дверь, я его не боюсь! (Закрывает дверь.)

Теперь они в купе вдвоем.

Шиндин. Я прошу тебя, Семёнов, подпиши. Прошу, понимаешь?

Семёнов. Я не подпишу. Ты получил указание, и я получил указание – у тебя свой шеф, у меня свой шеф. Пускай они между собой договариваются.

Шиндин. Они никогда не договорятся, Семёнов.

Семёнов. Тогда и мы с тобой не договоримся. Пропусти.

Шиндин. Нет!

Шиндина (открывает дверь). Лёня, поезд уже останавливается, пойдем! (Тащит его.)

Семёнов. Ну что ты стал на дороге! Отойди! А то сейчас пробьешь головой крышу этого вагона и взлетишь на воздух! Дай выйти!

Шиндин. Ты никуда не выйдешь!

Шиндина. Лёня!

Шиндин. Ты здесь останешься навек, я тебя задушу! (Бросается на Семенова, начинается драка).

Шиндина. Помогите! Разнимите их!

Малисов, Девятов и Алла бросаются разнимать.

Шиндина. Лёня, Лёня, ну не надо! Он его убьет! Лёня, он тебя убьет!

Алла вытаскивает в коридор Шиндина, он лезет опять, и, улучив удобный момент, когда Семёнов остался один в купе, Шиндин запирает дверь и изо всех сил держит её.

Шиндин (тяжело дыша). Ты не выйдешь никуда! До Москвы поедем! Я прокурору СССР тебя сдам, сволочь!

Дверь перестает дергаться, но Шиндин все равно держит.

Шиндина. Лёня, оставь, пойдем, оставь!

Шиндин. Нет!

Появляются пассажир с женой и двумя детьми, севшие в Елино.

Пассажир. Можно?

Шиндин. Нельзя.

Пассажир. Как нельзя – это наше купе, наши места. Седьмое, восьмое, девятое, десятое.

Шиндин. Нельзя! Это купе не освобождается!

Жена пассажира. Товарищ проводник, товарищ проводник!

Появляется проводник.

Жена пассажира. Товарищ проводник, наше купе, а нас не пускают! Тут какая-то драка!