Повесть о детстве

— Я имею к вам разговор,— тихо говорит Моисей.

Сёма забивается в угол и делает вид, будто внимательно изучает пятнышки на стене. Он щурит глаза, поплёвывает, трёт рукавом, что-то шепчет, но уши его — там, около дедушки и Моисея.

— Я должен знать точно, кто я,— говорит Моисей.— Вы мне сказали тогда, что отец у меня умер от чахотки. Так. Братья есть, сёстры есть? Как их зовут? Что оии делают?

— Вы можете быть спокойны, как за железной стеной. Вы, то есть настоящий владелец паспорта, — в Америке, братьев у него нет. Есть одна сестра — слепая, она живёт в местечке Трегубы. Вяжет чулки. Он был щетинщик и дома жил мало. А люди, знающие его, предупреждены.

— Значит, одна сестра...— задумчиво повторяет Моисей.—> Одна, это хорошо.

— А что, вы собираетесь в дорогу?

— Я должен через пять дней уехать.

Сёма бросается к Моисею и взволнованно спрашивает:

— Как, ты уедешь? Надолго? Кто же будет у нас?

— Кто будет? — смеясь, повторяет Моисей.— Чёрт его знает, кто будет и что будет!

— Ты ж мне не рассказал, как ты бежал!

— Тише, Сёма! — сердито кричит дедушка.— Что ты пристал с глупыми вопросами? Сколько раз я тебе говорил: не вмешивайся, когда говорят старшие!

Сёма обиженно умолкает. Ох, эти старшие — покоя от них нет человеку!

* * *

Старый Нос сидит, опустив голову на колени. Он гадает: если Моисей подойдёт к нему перед уходом, значит, останется, если нет — уедет. Если дверь откроется, значит, останется, если нет — уедет. Если в странице меньше ста строчек, останется, если нет...

— Обидели молодого человека,— слышит Сёма знакомый голос и поднимает голову.

Моисей, улыбаясь, стоит рядом с ним:

— Обидели молодого человека... Может быть, молодой человек пойдёт с Моисеем к фабрике?

— Конечно, пойдёт.— И Сёма быстро натягивает куртку.— А где ящик?

— Здесь, со мной.

— Ну, пошли!

...Опасаясь подозрений, Моисей продолжал торговлю порошками и палочками, хотя нужды в этом уже не было. Покупки завёртывались в чистые белые листки, и, может быть, поэтому покупателей стало меньше. Но по-прежнему весело покрикивал хозяин, и Сёма восхищённо следил за каждым его движением. Они вышли сегодня позже обычного. Моисей разложил товар и, подстелив платок, присел на камень:

— Ну, мудрец, загадки умеешь отгадывать?

— Загадки? Смотря какие.

— Ну, ответь мне: чего нельзя увидеть?

— Своих ушей.

— Ну, это положим! — Моисей быстро приподнял брови, и уши его смешно зашевелились.— Видел, брат?

— Видел,— с восхищением повторил Сёма, пристально глядя на красные уши Моисея.— Как же это они сами?

— Нет, ты отвечай на вопрос.

— Значит, не уши?

— Нет... Ну, слушай. Нельзя увидеть следов птицы в небе, следов змеи на скале. Правильно?

Сёма подумал:

— Как будто правильно.

— А кого не хочется видеть?

— Не знаю.

— Того, кто сюда идёт, только не смотри на него.

Через площадь медленно и тяжело шагал полицейский — сомнений не было, он шёл к ним. Сердце Сёмы испуганно сжалось.

— Беги, дядя,— прошептал он,— направо, через сквозной двор! Попадёшь к Пейсе, скажешь — я послал...

Моисей засмеялся и погладил Сёму по голове:

— Спасибо, но давай не будем спешить.

Полицейский подошёл и, небрежно кивнув головой, сказал:

— Ну-ка, пойдём со мной!

— У меня торговля, ваше благородие,— спокойно ответил Моисей.

— Ладно,— хмуро прервал полицейский.— Пойдём. Здесь всего ходу два шага!

Моисей захлопнул ящичек и, подмигнув, отдал его Сёме:

— Понесёшь домой.

Сёма хотел ответить, но язык не слушался его. Молча принял он товар, с затаённым дыханием ожидая конца. Моисей пошёл с полицейским. Сёма робко поплёлся за ним.

— Ты по-вашему, по-еврейскому, знаешь? — спросил полицейский Моисея.

— Знаю,— ответил Моисей,— читать обучен.

Они подошли к воротам. Почти целиком ворота были обклеены серыми листками. Вокруг всё больше и больше теснился народ.

Ткнув пальцем в листок, полицейский сказал Моисею:

— Читай, торговый человек, слово в слово читай, как есть. У этих жидков правды не узнаешь!

Моисей всё понял: полицейского обманывали, ему читали вымышленный текст. Но вряд ли сейчас, в этом есть смысл. И громко, во весь голос, стараясь, чтобы было слышно стоящим позади, Моисей начал читать:

— «Товарищи!

Царское правительство душит всякую свободную мысль, давит всех, кто не принадлежит к господствующей шайке чиновников, попов, капиталистов и дворян. Оно гнетёт чужие национальности, скучивает евреев в тесной черте оседлости, где они задыхаются под гнётом нужды и бесправия...»

— Довольно! — сказал полицейский и сорвал листок.— Хватит! — Обернувшись к толпе, он закричал: — Чего уставились? Разойтись сейчас же велю! Разойдись, нечисть проклятая!

— Тут и православрые есть,— насмешливо крикнул кто-то.

— Что? Кто сказал?

В ответ раздался протяжный свист.

* * *

Через час Моисей и Сёма были дома. Весело потирая руки, Моисей рассказал дедушке о происшедшем.

— И ты ему прочёл?

— А что же! Я всем прочёл. Я ему оказал услугу, этому чёрту лысому.

Сёма с восхищением смотрел на Моисея: как приятно быть большим, смелым и умным! Очень даже приятно!

ЧАЙ С ПИРОЖКАМИ

Да, Моисей был умным и смелым. Вчера полицейский сорвал листки и широким ножом соскабливал с ворот клочки серой бумаги, а сегодня чья-то невидимая рука опять расклеила их. На дверях синагоги, на заборах, у входа в народную чайную появились эти листки с призывом к революционному действию. Стены и двери замазывали чёрной краской, со злобой срывали прокламации, но листков было много, и они опять появлялись в самых неожиданных местах. Утром жители местечка видели четыре серых листка даже на дверях полицейского участка. Ливень обрушился на местечко, и какой ливень!

Сёма ходил по улицам, посмеиваясь, потирая руки. Хитро сощурив глаза, он с любопытством смотрел на прохожих. Неистовство полицейских смешило его. «А ну-ка, сорвите ещё! — шептал он.— А на Песках тоже есть, и около станции есть, и на башне есть! А ну, сорвите ещё!»

Ему хотелось подойти к кому-нибудь и сказать, что он ещё вчера знал, где появятся прокламации. Но говорить об этом запретили, и, с трудом сдерживаясь, Старый Нос бродил от дома к дому, прислушиваясь к шуму уличной толпы. Около аптеки он встретил Моисея. Моисей шёл с высоким загорелым парнем в жёлтой панамке. Они говорили о чём-то, не обращая внимания па суету. Увидев Сёму, они остановились.

— Что это такое? — спросил Моисей.— Что за шум?

— Чепуха! — в тон ему ответил Сёма.— Листки какие-то расклеили и вот никак не сорвут!

— Познакомься,— сказал Моисей, обращаясь к спутнику,— сын Гольдина.

— Гольдина? — переспросил парень.— Очень приятно! — и протянул руку.

Сёма смутился. Между тем незнакомый человек, внимательно осмотрев Сёму с ног до головы, сказал что-то Моисею. Тот кивнул головой:

— Ты, Сёма, какой номер ботинок носишь?

— Не знаю.

Они неожиданно вошли в магазин. Спутник Моисея велел приказчику подобрать пару ботинок мальчику.

— У меня нет денег,— испуганно сказал Сёма.

— Ничего, мы сочтёмся! — деловито ответил парень и, склонившись на одно колено, стал примерять Сёме ботинок.— Ну-ка, поставь ногу хорошо. Так! В носках не жмёт?.. Смотри, мизинец-то выпирает.

— Нет, не жмёт,— недоуменно сказал Сёма.

— Ну-ка, пройдись.

Сёма прошёлся. Ботинки неподражаемо скрипели, ходить в них было приятно и скользко.

— Теперь гуляй! — сказал парень улыбаясь.

— Как, разве они теперь навсегда мои?

— Навсегда! — успокоил Сёму Моисей.— Можешь с ними делать, что хочешь. Только не меняй па айданы!

На улице спутник Моисея пожал руку обоим и ушёл к станции.

— Ах, я забыл! — воскликнул Сёма.

— Что ты забыл?

— Я забыл узнать, сколько я ему должен.