Избранные произведения в 2 томах. Том 2

— Нет, брат, — сказал отец, выдергивая из штанов ремень. — На этот раз угла мало.

Я вздохнул и наклонился на полдороге. Пусть. Может быть, потом отец пожалеет и позволит оставить голубей. И я сделаю голубятню. Сначала маленькую, а потом большую. И там будет светло и чисто, только голубиные перышки будут взлетать с пола, когда я открою дверь. Я не ошибся. Через день отец спросил меня:

— Что ж ты не гоняешь своих голубей?

Я бросился в сарай, на чердак, и вылез из его слухового окна на крышу, ободрав плечи о полукруг старой рамы с выбитым стеклом. В руках моих была пара белых голубей. Пальцы сжались у их хвостов, обнимая заостренные концы голубиных тел. Сердце мое дрожало, будто это оно должно было полететь, а не голуби. Отец стоял во дворе и смотрел, запрокинув голову. Я швырнул своих голубей в небо и сунул пальцы в рот.

— Давай, давай! — крикнул отец. — Свистун!

Он улыбнулся мне, а я ему.

Голуби сделали круг над нашим двором, стремглав поднялись выше и, удаляясь, полетели к железнодорожной станции, которой отсюда не было видно, но тревожные свистки маневренного паровоза доносились до нас. Я снова вставил пальцы в рот и попытался свистнуть. А голубей уже не было видно…

— Всё, — сказал отец и, как мне показалось, огорченно цокнул языком. — Поминай как звали. Слезай!

Я спустился на землю. До вечера не уходил со двора, все смотрел в небо, пока оно не затуманилось. Тогда пошел к Шурке и рассказал о своей беде.

— Пентюх! — обругал меня Шурка. — Надо было не выпускать так рано! Крылышки подрезать, чтобы не летали!

— Что ж ты не сказал?

— Хых! Ты ж божился, что умеешь голубей водить. Айда!

Дядька в парусиновой фуражке встретил нас с пониманием, как будто ждал.

— Бывает. Найдете ваших — возьмете. Я чужого не хочу.

И опять мы шли по сараю, набитому белыми голубями. На этот раз он показался мне еще больше. И голубей будто прибавилось, они сидели теснее. И все были похожи друг на друга.

— Вот! — крикнул я.

Дядька взял голубей в руки, посмотрел и сказал:

— Нет. Это не ваши. Видишь, на этих метка.

— Вот! — крикнул я.

Дядька подхватил и этих голубей, шарахнувшихся от меня, и даже надел очки, чтобы, как мне почудилось, помочь нам найти свою потерю.

— И это не ваши.

— Вот!

Дядька снял очки.

— Ты даже не знаешь своих голубей. Вот! Вот!

Он вывел нас из сарая и запер за нами дверь. Несколько минут мы топали молча, я никак не мог привыкнуть к своему горю и думал, чего это так надрывается маневренный паровоз. Оказывается, он свистел мне. Мы шагали по путям.

— Что упало, то пропало, — сказал Шурка, циркнув на рельсы. — Айда за сизарями!

— Какими?

— Ты что — сизарей не знаешь? Правда, пентюх!

Я знал сизарей. Это были маленькие дикие голуби, носившиеся низко, большими стаями, с сизыми грудками, за что их и называли сизарями. Целые толпы сизарей слетались к зерновым складам, где работал отец. Мы туда и пришли. Я не знал, что делать с сизарями, но сейчас и они для меня были утешением. Хоть что-то!

Дождавшись, пока рабочие накидали зерно в мешки, выкатили платформу с ними из склада и, закуривая на ходу, покатили дальше, к вагонам, мы проникли в склад. Зерно лежало обвалившейся лавой у каменных стен, до потолка. На полу валялись мешки. Шурка подхватил один и крикнул:

— Скорей!

Мы полезли по осыпи зерна наверх. Тут я увидел в руке Шурки деревянную лопату, одну из тех, которыми рабочие насыпали зерно в мешки.

— Зачем она тебе? — шепнул я, он прижал палец к губам.

Добравшись доверху, мы перекочевали по крыше в соседний склад. И там и там были дыры, прикрытые кусками черного толя. Шурка уверенно находил и открывал их, наверно хорошо знал. В этом складе двери были закрыты и зерна — под потолок. Стоял душный полумрак, и так же душно распирало легкие хлебным запахом. Взрослому тут было не выпрямиться, а мы распрямились. Глаза привыкали. Шурка взмахнул лопатой. Темная туча прошелестела над нами.

— Что это?

— Сизари!

Шурка еще раз взмахнул лопатой. Сизари опять запорхали, как летучие мыши, только те летали бесшумно, а эти хлопали крыльями, создавая ветер и даже стуча по балкам.

— Снимай рубашку, — азартно скомандовал Шурка, — будешь гонять!

И, проваливаясь в зерно, пошел от меня вперед, а я замахал над головой сдернутой рубахой. Испуганные сизари подняли переполох. Они летали как очумелые, а Шурка выставлял на их пути приподнятую лопату, и они натыкались на нее и падали.

— Что ты делаешь? — завопил я.

— Глушу! А ты не кричи. Поймают здесь тебя, и отец не выручит. Не поздоровится. Мне-то что? Я и в милиции посижу. Гоняй!

Я опять замахал рубашкой, и сизари загудели, падая к Шуркиным ногам. Он уже набрал полмешка.

— Пошли, — сказал я.

— Сдрейфил? Шугани еще разок!

Той же дорогой мы вернулись обратно, подождали, пока рабочие укатили платформу, и выскочили наружу, бросив лопату. Я долго бежал за Шуркой, а потом шел за ним с екающим сердцем. Наконец Шурка остановился на зеленой лужайке недалеко от нашего переулка и скинул с плеча мешок. Я все думал, что оглушенные сизари придут в себя, забьются, замашут крыльями.

— Давай делиться! — сказал Шурка, высыпая из мешка сизарей.

Они были мертвые. Куча мертвых тел с набитыми зерном зобами. Ну, одного бы из рогатки. Ну, двух… А то столько и — лопатой!

— Тебе — мне, — сказал Шурка, раскинув пару сизарей на траве.

— Зачем ты их убил? — спросил я.

— На жаркое.

Шурка злорадно скручивал сизарям головки. Ему это доставляло удовольствие. Отрывал и отбрасывал. И, посмотрев на меня, засмеялся:

— А глаза-то! Как у чучела! Вылезут. Потеряешь!

Я шагнул к Шурке и ударил что есть силы по смеющемуся лицу.

— Хых! — сказал Шурка и стукнул меня в зубы. — Дай еще! Дай, а я отвечу! И мотай за своими голубями, если найдешь. Они там. Мы их тебе нарочно продали: я за это рубль получил… Обманули дурака на четыре кулака!

Опустив голову, я сплюнул на траву кровь и пошел от него.

— А сизари? — крикнул Шурка вдогонку. — Не хочешь?

Если бы я сейчас встретил Шурку, я бы еще раз ударил его. Не за деготь на моей рубашке. Не за дулю на носу. Не за шрамы, оставшиеся на моей руке в память о Рыжике. За сизарей, которым он скручивал головки.

1971–1983

Библиография

В библиографии даны сведения о первой публикации и первом книжном издании произведений, включенных во второй том Избранных произведений Д. Холендро.

Свадьба. — Юность, 1967, № 4.

То же. — В кн.: Ожидание: Повести. М.: Сов. писатель, 1967.

Улица тринадцати тополей. — Наш современник, 1967. № 5.

То же. — В кн.: Улица тринадцати тополей: Повести и рассказы. М.: Сов. писатель, 1972.

Нефедов. — Аврора, 1980, № 5–6.

То же. — В кн.: Слобода: Повести. М.: Сов. писатель, 1980.

Дорога в степь. — Октябрь, 1953, № 12.

То же. — В кн.: Дорога в степь: Рассказы. М.: Правда, 1954.

Раннее утро. — Юность, 1955, № 4.

То же. — В кн.: Раннее утро: Рассказы. М.: Сов. писатель, 1960.

Пассажир Лешки-анархиста. — Огонек, 1960, № 13.

То же. — В кн.: Раннее утро: Рассказы. М., 1960.

Ночные разговоры. — Лит. газ., 1960, 18 июня.

То же. — В кн.: Голубое чудо: Повести и рассказы. М.: Сов. писатель, 1974.

Игрушки. — Юность, 1968, № 8.

То же. — В кн.: Улица тринадцати тополей: Повести и рассказы. М.: 1972.

Бармалей. — Юность, 1969, № 6.

То ж е. — В кн.: Городской дождь: Рассказы. М.: Мол. гвардия, 1975.

Городской дождь. — Лит. Россия, 1970, № 44.

То же. — В кн.: Городской дождь: Рассказы, М., 1975.

Старый друг. — Огонек, 1971, № 3.

То же. — В кн.: Городской дождь: Рассказы, М., 1975.

Чужая мать. — Неделя, 1971, № 16.

То же. — В кн.: Городской дождь: Рассказы. М., 1975.