Строители

Через окно я видел, как из котлована поднялись бетонщики — смена, человек двадцать. Они закончили фундамент. И дальше по восходящей линии фундамент закончили: диспетчеры, прораб Ким, начальник СУ Быков, директор бетонного завода, начальник главка (и в том числе я, наверное). Так принято считать в строительстве, хотя никто из нас не брался за лопату или вибратор. Не стану судить, насколько это верно.

Подошли Быков, Ким, мастера. Я не вышел. Что тут такого особенного? Ну, закончили фундамент одного здания. Изменилась Вселенная?.. И не выйду.

…Второе событие: начали прибывать субподрядчики.

Мы встречали их в большой комнате, где проводились совещания.

— Вы сядете сюда? — спросил Быков, показывая на председательское место.

— Садитесь вы! — коротко приказал я. — Кончим наконец эту торговлю. Надоело!

Быков удивленно посмотрел на меня, послушно сел.

Появился небольшого роста серо-седой человек, оглядел нас:

— Прохлаждаемся?! Кабинетики себе понаделали, телефончики. С жилья удрали, а тут делать нечего, вот и звонят. Как же, как же, фундаменты уже почти готовы, а штукатуров нет. — Он увидел на столе бутылку с водой, бесцеремонно схватил ее. — Московская?.. А, все равно! — Налил стакан и быстро выпил. — Ну, чего молчим! Кто тут бытовки дает, процентовки кто будет подписывать? Ты, что ли, Быков?

Быков тяжело посмотрел на него.

— Ох, с тобой, Быков, намаешься, — продолжал вошедший, — трудный ты для субподрядчиков человек.

Потом он взялся за Кима.

— А ты все улыбаешься, Ким? Эти мне твои улыбочки еще с корпуса «Б» в печенках сидят. Ну, кто тут покажет, где бытовки?

Все это время он косился на меня — мы не были знакомы.

— Это что за молодой человек? — наконец спросил он.

— Виктор Константинович Нефедов, — представил меня Ким.

— А, прослышаны мы. Главный дипломат тут на стройке? Кажется, с треста «Монтажник»?.. Тоже, говорят, штучка! — Он посмотрел на меня насмешливыми щелочками глаз. — Ах, простите, не представился… Как же это я! СУ-25, отделочное, начальник Гелий Семенович Вяткин… Попал к вам как кур в ощип. Одни неприятности тут будут, правда? Отбивался, отбивался — ничего не получилось.

Быков покосился на меня.

— Ты еще долго трещать собираешься? — спросил он Вяткина. — Бытовки уже выделены.

Вяткин все не уходил.

Я показал ему на стул.

— Вот видишь, Быков! Это политес называется, а ты… — Вяткин наконец подошел к двери. — А как строить будем? — спросил он Быкова. — Здание, говорят, особое.

— Как обычно.

— Так? — спросил Вяткин меня.

Я промолчал.

— Пойди, Ким, покажи ему бытовки, — приказал Быков.

— Не нужно, Ким, рабочие уже разместились, — сказал Вяткин.

— Так что же ты нервы выматываешь?! — резко сказал Быков.

Вяткин рассмеялся.

— На то мы отделочники.

Если вспомнить сравнение с басней Крылова, то Вяткин определенно был «Щукой».

Приехала «Промвентиляция» — Королев, главный инженер монтажного управления. Зашел тихонько-тихонько. Я так и не понял — то ли он такой стиль себе придумал в отличие от других субподрядчиков, то ли в действительности был таков. Во всяком случае, на все замечания Быкова он согласно кивал головой.

Быков был с ним резковат. А когда тот вышел, тихо прикрыв за собой дверь, Быков, глядя на меня, сказал:

— Не люблю тихонь. От них всегда жди неприятностей.

Потом приехали сразу два начальника СУ: сантехнического — Боголюбов, лет под сорок, приветливый, с многозначительной понимающей улыбкой, и электромонтажного — Сорокин, плотный, замкнутый, о чем-то все время думающий.

Они все приезжали: управляющий трестом по монтажу лифтов Александр Сергеевич Иванов, слаботочник Рогов, круглолицый и важный (слаботочник — это значит телефон, радио, телевидение, перевод речей, часофикация и еще десятки других устройств, как, например, специальный ограничитель речи выступающих; это значит — тысячи километров проводов, проложенных в трубах, в полу, в стенах, в потолке, которые никак нельзя забыть, но которые, как правило, забывают). Приехали различного рода механизаторы: по кранам на колесах, по кранам на гусеницах, по тяжелым кранам, по легким кранам, по подъемникам, по растворомешалкам, по экскаваторам с автомашинами, по экскаваторам «Беларусь» без автомашин, по электроинструменту; приехали гранитчики — фасадчики, хотя до фасадов еще ох как было далеко! Приехал Сазонов, главный инженер треста подземных работ, который должен выполнить наружную канализацию, Петров, тоже главный инженер треста, который должен выполнить наружный водопровод, прибыли представители организаций, которые будут прокладывать только газопровод, только наружный кабель, только дороги. Причем по дорогам — три организации: одна готовит полотно, другая укладывает бетон и ставит бордюрный камень, третья укладывает асфальт. Прибыл представитель спецуправления, которое делает изоляцию подвала. Сколько я насчитал организаций? Двадцать две. Три, видно, я забыл, потому что ясно помню: в тот день приехали представители двадцати пяти организаций — четверть сотни!

Они, эти строительные и монтажные СУ и МУ, подчинялись различным ведомствам: Главмосстрою, Главинжстрою, Глававтотрансу, нескольким министерствам… Подчинялись многим, кроме начальника строительства.

Специализация — это огромная сила в век технического прогресса. Высокого уровня можно достичь только при помощи ее. Специализация — это слабость, попробуйте скоординировать работу всех этих организаций, если они вам не подчинены.

Хотя каждый из приезжающих первым делом говорил нам, что он спешит, после короткого разговора они оставались в комнате. Очевидно, нм было интересно узнать, что за стройка такая? А иностранные фирмы, когда они начнут работать? В большой комнате тут и там слышался смех, обрывки разговора. По далекой ассоциации, очень далекой, эта разноголосица мне напомнила звуки, когда оркестранты перед игрой настраивают свои инструменты.

Ну а дальше — оркестр — дирижер — симфония.

— Чему вы улыбаетесь, Виктор Константинович? — спросил Ким.

— Да так. — Я думал, как трудно было бы дирижеру управлять таким оркестром! Взмахнет дирижер палочкой, посмотрит на трубы (трубы — это сантехники): «Ну-ка, давайте!»

«Извините, уважаемый товарищ дирижер, — скажет главный из трубачей начальник СУ Боголюбов, — мы можем начать только после барабана, пусть барабанщик сначала ударит (пробьет нам в перекрытиях отверстия)».

«Позвольте, — возмутится дирижер, — кто же это симфонию начинает с барабана?! Немедленно начинайте!»

«Ах, вы приказывать! Так мы совсем играть не будем», — скажут трубачи.

Взмахнет дирижер рукой: скрипки, скрипки, пора вам вступать.

«Ха-ха-ха, — рассмеется Вяткин (он отделочник — «первая скрипка»). — Нам эта штукатурка, то бишь симфония, невыгодна. Давайте сначала, уважаемый, договоримся, как оплачивать будете».

Тут и флейта-слаботочник тихо так пропела: «Вы уж извините, только я, как вам известно, подчиняюсь другому ведомству, то есть дирижеру. Договаривайтесь с ним; пока не договоритесь — вынуждена помолчать».

Что сделает дирижер? Положит свою палочку на пюпитр: «Знаете что, друзья, ищите себе дурака. Я в этих условиях руководить оркестром не могу». И уйдет. Ну а генеральный подрядчик, который тоже должен быть в роли дирижера?

— Опять усмехаетесь, Виктор Константинович? — зашептал Ким.

…Он дирижерскую палочку положить не сможет. Он, генеральный подрядчик, слушают его или нет, — должен руководить оркестром.

В комнату медленно, с чувством собственного достоинства, вошел шофер начальника главка Коля. Когда он проходил, шум за ним утихал, все настороженно смотрели на него. Коля остановился напротив меня.

— Уж я вас ищу, ищу, Виктор Константинович, — сказал шофер укоризненно. Он сделал паузу. В комнате стало совсем тихо. — И Сергей Платонович звонил вам несколько раз… Сергей Платонович просил задержать всех товарищей.

— Хорошо.