Поезд

– Выходит, сейчас, как и раньше, – много ваших людей при вокзале, – съязвил Игорь. – Ничего не изменилось.

– Почему не изменилось?! – Расилов даже с шага сбился. – Не изменилось… У меня кооперативная квартира, зайдешь в гости – выйти не захочешь… – Он подумал, какие еще выложить доказательства. – А брат мой младший женился сейчас… Знаешь кто? – Расилов приостановился в предвкушении эффекта. – Я вот носильщик, а брат – ученый, по атомам. Все равно хоть на неделю, а носильщиком идет работать, силу погонять, на воздухе побыть… Его все ребята наши уважают…

Да и сам Муртаз был не лыком шит. Лет семь работал осмотрщиком вагонов по электрической части. И специалист был классный. Работал в бригаде предварительного осмотра. Живое дело. Потом должность сократили: не хватало людей в парке отстоя, где вагоны зимуют. Не понравилось это Муртазу – ползать по вагонам в чистом поле. Муртаз и ушел в носильщики. Зажил как человек…

Миновав тоннель, они появились на платформе.

Расилов ловко катил тележку между стоящими в ожидании посадки людьми. Игорь старался не отставать, удивляясь прямо-таки балетной ловкости носильщика. Лишь в особых случаях Расилов выкрикивал предостерегающее: «Берегись!» Он как бы заведомо предвидел, где в этом живом подвижном месиве приоткроется достаточная щель, чтобы проникнуть в нее со своей тележкой. Следом за носильщиком спешили шофер «скорой помощи» Игорь Сутормин и бывший механик цеха трикотажной фабрики, а ныне пенсионер дворового значения Павел Миронович Гурзо.

– Что-то не очень торопятся с посадкой. Сколько людей собрали, – проговорил Игорь и шутливо добавил: – Может, и вагонов у них нет? Паровозов?

– Все может быть, – с серьезным видом кивал головой Расилов в такт движению. – Лето, понимаешь, на носу. Народ уже поднялся. Едут туда-сюда… А у начальников еще зима в графиках…

– Я бы этих начальников, – отозвался дядечка из посторонних, с пирожком в руке.

– Сами, небось, самолетами летают, – ехидно поддержала какая-то старушенция. – А тут все косточки пересчитают тебе, – и, заметив носильщика, спросила торопливо елейным голосом: – Где же твой поезд, служивый? Аль с рельса скатился? Дак как же мы?

– Дома бы сидела, старая, – огрызнулся носильщик. – Что я тебе, министр сообщения?

– Форму-то надел, стало быть, ответ держи! – бросила вслед ему егозливая старуха.

– Все они одним миром мазаны, – поддержал бабку чей-то голос.

Носильщик подмигнул Игорю и засмеялся.

– Вот народ… Я-то при чем? Еще и вправду по шее дадут.

– У нас не дадут, – ответил Игорь. – Поворчат-поворчат… Рассядутся по своим купе и забудут.

– А надо бы дать по шее, – вдруг объявил носильщик. – Кое-кому на дороге. А то сидят в своих кабинетах, дорогу только из окна и видят, – он резко умолк и озабоченно вытянул палец вверх, призывая Игоря сосредоточиться. Шумную разноголосицу платформы перекрыл металлический голос информатора. Голос извещал: «Поезд Североград – Кисловодск по отправлению задерживается, будет отправлен по готовности».

Получив пустяковую информацию, люди успокаивались, будущее казалось им определенным. Более неуступчивые еще продолжали ворчать о том, какая теперь будет давка великая при посадке, о том, что наверняка поезд выпадет из графика и настоится у каждого столба. Но общее благодушие понемногу охлаждало их пыл.

– Дурное предзнаменование, дурное предзнаменование, – бормотал Павел Миронович.

– Оставьте! – раздраженно ответил Игорь. – Если каждый срыв в нашей жизни – дурное предзнаменование, то можно удивляться тому, что еще восходит солнце… Исключения стали правилом. И все!

– Дурное предзнаменование, поверьте, – продолжал бормотать старик.

– Придется потребовать увеличения договорной суммы за преодоление роковых обстоятельств… Сейчас я побегу, попробую продать лишний билет, а вы останетесь охранять тюки.

– Ни за что! – вскричал Павел Миронович. – Один не останусь. Вы не имеете права. Мы уговорились.

– Не валяйте дурака, – разозлился Игорь. – Пока нет багажного вагона, вы подежурите у своего добра.

Старик ухватил молодого человека за руку и потянул к себе.

– Прошу вас, Игорь. Я боюсь. Бог с ним, с этим билетом. Или поручите носильщику, когда он уйдет за чемоданами.

Муртаз Расилов остановил тележку у телефонной будки и сдвинул фуражку на затылок, упарился. Когда осадят поезд, багажный вагон окажется в этом месте. О чем там спорят его клиенты, интересно? Этот старик, видать, большая зануда. Расилов вспомнил Галину. Конечно, ей нелегко, что и говорить. Одна живет, детей поднимает. Сколько ей там перепадает в подземелье, смешно. Недаром на той работе люди не задерживаются, уходят. Можно, конечно, помочь Галине. Только кажется, что носильщик маленький человек на вокзале, винтик. За девять лет работы Расилов изучил вокзал, как свою квартиру. Кто на кого влияние имеет, слово нужное сказать может. Сам он, конечно, к начальнику не пойдет, а люди есть, их можно попросить, в сауну, что на Поварской, многие с дороги ходят, бывает, даже крупные начальники заглядывают…

– Муртаз, у вас паспорт с собой? – спросил Игорь. Расилов в недоумении молчал. Зачем ему паспорт

на работе? Что он, каждому клиенту будет документы предъявлять? А рабочая бляха на что? Совсем чокнулись с этим паспортом…

– Я не о том! – усмехнулся Игорь. – Билет надо сдать, понимаешь.

Расилову дважды повторять не надо.

– Зачем сдавать, деньги терять! Такой билет с руками оторвут, – носильщик сунул билет в карман. – Какой шифр на вашем автомате? И торопитесь, времени мало. Поезд отправят вовремя – посадку сократят.

– Какой шифр на ящике в камере хранения, Павел Миронович? – Игорь достал листок и карандаш.

– Я набрал год своего рождения, – ответил старик.