Годы испытаний. Книга 1

Канашов принял его, стоя на костылях, правая нога его была еще в лубке, левая рука подвешена.

- Не надо рисковать. Рано начинаете ходить. Знаете, Михаил Алексеевич, конь на четырех ногах, да и тот спотыкается… Полежали бы еще с недельку. В оборону стали, куда теперь торопиться.

- Ох, как надоело, товарищ генерал, - признался Канашов. - И кругом опека. - Он кивнул головой в сторону старшины Ракитянского, который выполнял одновременно несколько должностей: и ординарца, и адъютанта, и связного.

- Построже присматривайте за ним, - сказал с нарочитой суровостью Кипоренко, глядя на молодого, смущенно улыбающегося старшину Ракитянского.

- Как насчет моего бывшего полка? - непривычно робко спросил Канашов.

- Вопрос весьма сложный, - ответил генерал. - На днях буду в штабе фронта, посоветуюсь с командующим. Доложу. По-видимому, придется расформировать, - сказал он с явным сожалением.

Кипоренко знал полк Канашова с первых дней войны и высоко ценил, его. Но что он мог сделать, коли утеряно полковое знамя?

Канашов не раз вспоминал, как он отдал приказание лейтенанту Миронову спасти знамя полка. Сейчас, разбираясь в той сложной обстановке, ясно понимал, что разыскать знамя было невозможно. «Зря оставил Миронова, - думал он. - Только потерял еще одного командира…»

Сам не зная почему, Канашов чувствовал себя виноватым перед дочерью.

3

К концу августа танковой группе немцев удалось захватить предмостные укрепления на реке Десне. Вскоре после этого началось стремительное наступление немецких танковых дивизий в обход Брянска. Дивизия Канашова, не завершив формирования, снова начала боевые действия. Немцы метались вдоль линии фронта, попеременно нанося удары на различных участках и стараясь нащупать наиболее слабое место в нашей обороне. Дивизии Мильдера удалось прорваться в направлении Кромы. Немецкое командование любой ценой стремилось овладеть этим небольшим городком. Захват его позволил бы выйти всей танковой группе на важную шоссейную магистраль, ведущую на Орел, и перерезать железнодорожную ветку Орел-Курск.

Армия Кипоренко, ведшая тяжелые оборонительные бои, была обойдена и отрезана в районе восточнее Десны в знаменитых Брянских лесах. Дивизия Канашова получила приказ начать отход в направлении Орла за реку Оку. Командование дивизии и полка, которым временно командовал Бурунов, размещалось в одинокой избушке на окраине села Перелазы.

…Тускло мерцает керосиновая лампа, отбрасывая на стены причудливые тени. Печатает приказы пожилой боец из хозвзвода. Его непослушные толстые пальцы захватывают сразу по два-три клавиша.

Канашов уже перестал считать себя раненым, втянулся в работу и сам готовит дивизию к отходу, хотя, передвигаясь на костыле, он еще нередко морщится от боли.

Днем и ночью он рассылает офицеров связи с приказаниями, принимает командиров полков, сам просматривает все важные документы и особенно интересуется сведениями о противнике. «Если есть новое о немцах - докладывай в любое время, буди, если отдыхаю», - приказал он начальнику разведки дивизии.

Канашову помогает капитан Харин, разжалованный командующим фронта за ложное заявление на комдива. У него подвешена левая рука и перевязан лоб. Получая приказания от Канашова, он старается не встречаться взглядом с полковником и только сухо, односложно отвечает: «Есть», - и торопится выполнять приказание.

Канашов, шурша картой, изредка подносит ко рту карандаш, грызет его. За столом Бурунов делает какие-то пометки на карте. Он только что получил новые данные от полковых разведчиков и уточняет их.

В углу на лавке сидит старший лейтенант Андреев - единственный командир, уцелевший из штаба полка. Он временно исполняет все штабные должности.

- Товарищ батальонный комиссар, - обращается он к Бурунову. - Давайте назначим начальником связи лейтенанта Шураева, командира взвода связи.

- Назначайте, - отвечает, не отрываясь от карты, Бурунов. - Подберите людей на все вакантные должности и доложите обо всех сразу, а свою должность сдайте Петрунину, командиру взвода конной разведки. Заготовьте о себе приказ и, не откладывая, вступайте в должность начальника штаба… Вы скажите мне точно, товарищ Андреев, есть ли у немцев здесь танки или нет? Из ваших данных я ничего не пойму. Вчера докладывали: слышен лязг гусениц, в сегодняшней сводке ни слова об этом.

Андреев отвечает виновато:

- Товарищ батальонный комиссар, я сам вчера ночью проверял. Ошиблись наблюдатели: это не танки, а артиллерийские тягачи. Танков у немцев нет, - говорит он не совсем уверенно.

- Смотрите, Андреев, если подведете, не сносить нам головы…

Бурунов пристально поглядел в глаза начальника штаба. Андреева раздражает эта излишняя осторожность и недоверчивость нового командира полка. Канашов, тот бы не стал подвергать сомнениям его доклады.

Впрочем, Андреев и сам колеблется: «Может, и впрямь у противника танки?» Глубокой разведки провести не удалось… Поиск он намечал сегодня ночью.

- Я проверю, товарищ батальонный комиссар.

У порога расположились связные. Они ждут приказаний.

- Опять обрыв, - говорит связист и, тяжело вздохнув, собирается идти на поиски поврежденной линии.

Где- то недалеко слышны взрывы. Непонятно, бомбят или артиллерийский обстрел.

У печи, на ящиках, склонив голову на выцветшую брезентовую сумку с красным крестом, дремлет Аленцова. «Разве он может поправиться, - думает она, - если постоянно нарушает медицинский режим?»

- Товарищ полковник, - наконец, не выдержав, говорит она. - Вам нельзя напрягаться, опять откроются раны. Вы никогда не поправитесь…

Легко подходит она к Канашову, поправляет бинты и кладет его левую руку в лубке повыше на подушку.

- Проглотите, - приказывает она, протягивая ему таблетку. - Смотрите, товарищ полковник, не будете слушать, доложу командующему. Вы ведь обещали ему выполнять режим.

Канашов морщится не то от боли, не то от упреков, но возражать бесполезно. И он, покорно положив таблетку в рот, жует и смотрит в карту.

- Николай Тарасович, иди сюда.

Бурунов склоняется над картой, исчерченной красными и синими дужками, змейками со стрелочками, гребешками, крестиками, извилистыми линиями. Толстые синие клинья с ромбиками - вражеские танковые войска - идут в направо лении Орла. В них с правого фланга булавочными красными стрелками вонзаются направления контратак наших подразделений, они должны отвлечь главный удар врага.

- Полк Загуляева займет исходное положение от балки до высоты 120,7, - говорит тихо Канашов. - В этом полку наберется людей до батальона. Полк Кленова, точнее - там две роты, оставляю в своем резерве… Вот в этой роще, у железнодорожного моста, - показывает он кончиком карандаша на карте. - Твой полк по численности самый большой в дивизии и самый сильный по вооружению. Стало быть, тебе придется наносить главный удар во фланг противника. Ты подумай и доложи решение…

Бурунов подошел к Канашову. Длинно, задерживаясь на второстепенных деталях, он доложил решение. Канашов не терпел таких докладов и обычно прерывал командиров, делая им замечания. Но доклад Бурунова выслушал до конца.

- Вот две лесные тропинки, - указал карандашом Бурунов. - По-моему, надо нанести удар справа и перерезать шоссейную дорогу, а слева отвлекать немцев небольшими силами. Создам видимость наступления. Разрешите начать выдвижение батальонов в исходное положение для атаки?

- Действуй. Завтра с утра - атака. Надо тебе встретиться с командиром соседнего полка. Там командует сейчас капитан Загуляев.

- Эх, Михаил Алексеевич, вот бы мне полдюжины танков, можно было бы попугать немца…

- А у тебя же тракторные тягачи есть. Пусть ночью ползают по дорогам…

- Хорошая идея, Михаил Алексеевич, но у меня один.

- Три я тебе дам. И хватит… Первый бой, который ты организуешь сам… Это тебе экзамен на командира полка. Выдержишь - пошлю учиться в академию.