Книга жизни

* * *

Закаталы - дорогое для меня место. Здесь родились мои дети, здесь перерезали им пуповину...

На маленьком кладбище, расположенном под ореховыми и каштановыми деревьями, покоится Айша-нене, бабушка Айша, одна из самых прекрасных, самых чистыx, самых добрых душ, которых мне доводилось ветречать в жизни.

Родина роз, - роза сада моей жизни!

Седой Кавказ, который тянется от Каспия, в западном направлении, становится все выше, величественнее и прекраснее...

Здесь, в горах, богатейшие залежи цветных металлов.

* * *

Я сижу на берегу Мингечаурского моря... Мне слышатся голоса Самухского края, оставшегося на дне рукотворного моря. Торопливые, непродуманные решения привели к тому, что на дне искусственного моря остались прекрасные леса, плодороднейшие земли, вечный занавес навсегда сокрыл от нас наши древние поселения наподобие Самуха, - трудно без сожаления и горечи думать обо всем этом. Что мы обретаем, "покоряя природу", и что мы теряем? Взвесили ли мы это на весах разума? Конечно, каналы, проведенные из Мингечаура, принесли в Кура-Араксинскую низменность воду, но сколько ценнейших земель мы при этом потеряли! Бездумная мелиорация привела к засолению почвы: сейчас невозможно спокойно смотреть на эти солончаки, от белизны рябит в глазах...

Я смотрю на море и думаю о путях, которые мне предстоит пройти. Дорога ведет на запад Азербайджана - к одной из наших древних столиц - городу Гянджа, на родину Низами. Впереди курорт Нафталан, известный своей целебной нефтью, вернувший здоровье тысячам людей. Нафталан - один из уникальных лечебных очагов во всем мире.

Далее - горы Малого Кавказа. Село Гюлистан одно из красивейших уголков республики, где был подписан договор о присоединении Северного Азербайджана к России: вековечный Кяпаз, венчающий горы, в окружении "семи красавиц", семи прекрасных озер, и, первая красавица - Гёк-гёль; Дашкесан, Шамхор, Кедабек, Тауз - районы, где каждая пядь дышит памятью нашей истории, нашей культуры.

Мне еще надлежит окунуться в мудрый мир Гянджи, пройти через прикуринские тугайные леса, погостить в Джейранчёле, послушать ашугов, сазандаров Тауза и Казаха, поклониться памяти великого Самеда Вургуна в доме-музее, в его родном краю, полюбоваться на воспетый им "главою достигший небес Гёязан"...

Сколько друзей ожидают нас там, за Казахом... еще я должен перешагнуть через Красный мост, окунуться в родные объятья Борчалинской земли, в горную речку у подножия крепости Кёроглу, пройти через Баш-кечид - Главный проход, или махнуть через село Эвли на верхотуре гор, к яйлагу Карахач, повидаться с теми, кто живет в приречье Арпачая.

И еще - подняться ущельем Дилижан, "что в памяти будит седые года" до Гёйчи, родины Ашуга Алескера...

Обратный путь мой лежит вдоль Куры через Мильскую и Муганскую степи, по побережью Каспия, на Ленкорань, Астару, и затем - домой, в Баку.

Это столь дорогие мне страницы книги жизни, что невозможно просто перелистать их.

Но прежде чем продолжить путешествие, я предаюсь созерцанию Мингечаурского моря, и будто из далекого мира доносятся до меня чарующие звуки саза Адалята Насибова - исполнителя-виртуоза.

Саз. Я думал о сазе, об этом непревзойденном и необыкновенном нашем инструменте, когда позвонил мой друг, ученый Муртуз Садыхов: "Хочу тебе сообщить что-то очень важное".

Муртуз-муаллим всегда стимулирует поиск, творчество, не дает успокоиться, остановиться. В свое время именно он вдохновил меня на переводы великого польского поэта Адама Мицкевича.

А сейчас он зачитывает вслух газетное сообщение: в космос посланы образцы музыкального искусства народов нашей планеты, в целях возможного контакта с инопланетными цивилизациями. Из музыки народов СССР выбор пал на азербайджанскую народную музыку и грузинский хор.

Надо полагать, что расчет был сделан на внеязыковое воздействие; там, где словесное общение невозможно, должна была помочь соответствующим образом отобранная музыка.

Мы верим в такую силу воздействия азербайджанской народной музыки: чтобы испытать ее воздействие, не обязательно знать язык.

Саз - отражение азербайджанского духа, запечатленное в музыке. Испокон веков инструмент этот - верный спутник бытия, борений и героических свершений народа. Сазом исторгнуты наша щемящая исповедь любви "Яныг Керем" и дышащая неукротимым воинственным пылом "Джанги"! Саз - и самые наши печальные мелодии, и самый воинственный гимн!

К слову. В турецком городе Болу воздвигнут прекрасный памятник Кёроглу на вздыбленном Гырате. С уст героя готов сорваться грозный клич, но в руках у него не знаменитый мисри-гылындж - булатный меч, - а звонкострунный саз! В груди отважного нашего воина билось сердце поэта и певца. Мы шли в бой не ради того, чтобы сеять смерть, а чтобы защитить себя и свой край! Меч наш отточен любовью, а не ненавистью!

Еще одно отступление. В прекрасном селе Асрик-Джирдахан, расположенном среди Таузских гор, сохранился старый отчий кров моего друга, поэта Мамед Исмаила, в котором сейчас никто не живет. В мой первый приезд в это село я посвятил Мамеду стихотворение: "Коль пуля бессильна, коль меч заржавел, коль в слове нет проку - струной зазвеним...". Саз - здесь чуть ли не в каждом доме. Похоже, если уж кто не горазд играть на нем, так это сам Мамед; пламень души его сказался словом поэзии.

... Запылал листопад. Раскаленными железными осколками падают ржавые листья, - кажется, они обжигают землю, отягощают плечи мои печалью. Я воспринимаю мерно падающие листья как протяжную мелодию саза, звук за звуком, лад за ладом, звон за звоном струится в сердце мое...

... Жила-была в этом доме мать. Говорила - выпевала, будто не из слов была соткана ее речь. В памяти сохранилась только мелодия ее речи - мелодия саза!

... Прежде чем вступить в очаг, осиротевший без матери, мы поднимаемся на небольшой холм, откуда глядится на дальние пути-дороги вставшим надгробием материнская могила. И надгробие этo видится окаменевшим сазом, водруженным в землю и предавшим земле последнюю, лебединую песню...

... Здесь - в ущелье Асрик, живет мастер игры на сазе, известный знаток всего, что связано с сазом, вековыми поэтическими традициями ашугского искусства: Михаил Азафлы. Невеликое у него село, а его слава известна на всем Кавказе, в Иране, Турции. Если сказать словами Шахрияра, он - "из последних достославных стариков"