Том 17. Записные книжки. Дневники

3. «Ариадна». Шамохин, по поводу Котловича: «… у умственно несвободных людей всегда бывает путаница понятий…» Соседство с другими записями к повести «Три года» свидетельствует о том, что образ «спирита», по-видимому, пока еще входил в замысел повести. Какие понятия конкретно путались в сознании спирита, — это было уже обдумано: см. I, 29, 4.

4. «Три года», гл. XVII. Слова Початкина в трактире (воспроизведены буквально, с добавлением местоимения «ты»: «Дай-ка ты…»). Повествовательный текст изменен.

Стр. 41. 1. Запись перенесена в IV, 1, 8. Предыдущая запись относится к гл. XVII повести «Три года». Возможно, что и настоящая была сделана в связи с описанием лунной ночи в этой главе (двор, залитый лунным светом). Ср. в I гл.: «Луна светила так ярко, что можно было разглядеть на земле каждую соломинку» (РМ, 1895, № 1, стр. 11; в изд. Маркса — без «так — что» — см. Сочинения, т. IX, стр. 15 и 356).

2. Возможно, к повести «Три года». Ср. в гл. XVII: «И ему было досадно и на себя, и на эту черную собаку, которая валялась на камнях…» и т. д. Это последняя запись, которая имеет (или могла иметь) отношение к повести «Три года».

3. «Убийство», гл. VII. Первая запись, использованная в рассказе («… стонало море, издавая протяжный, однообразный звук: „а… а… а… а… “»).

4. В IV, 1, 10.

5. «По делам службы». К сюжету рассказа. В отличие от рассказа запись — от имени первого лица. Возможно, Чехов хотел сделать повествователем уездного врача (в пределах всего рассказа или главной, сюжетной его части). Сам Чехов неоднократно ездил на вскрытия — и не только в студенческие годы. См. в письме к В. А. Тихонову от 22 февраля 1892 г.: «… случается, летом произвожу судебно-медицинские вскрытия, коих не совершал уже года 2–3». См. также Сочинения, т. X, стр. 397.

Стр. 42. 1. «Убийство», гл. IV. Брат-еретик — Матвей Терехов. Он «подходил к голландской печке и подолгу осматривал изразцы, которые напоминали ему завод».

2. «Чайка». I действие. Дорн. В пьесе: «… я презирал бы…» и т. д.

3. От этой записи идет нить к двум повестям Чехова из деревенской жизни: во-первых, к «Мужикам»: лакей, Николай Чикильдеев, приезжает домой (в повести — из Москвы), он женат, имеет детей (в повести — одну дочь). В гл. III он рассказывает о московской жизни. Но мотива «им не верят» в повести «Мужики» нет. Во-вторых, к повести «В овраге». В гл. III герой, Анисим Цыбукин (в повести — полицейский агент, а не лакей) приезжает из города к себе домой и рассказывает о городской жизни. «И все врет, — проговорил старик <отец> в восхищении. — И все врет!»

4. «Дом с мезонином», гл. I. Слова Белокурова (без изменений).

Стр. 43. 1. «Убийство». Первые две фразы — к гл. III: «Во дворе было грязно даже летом…» «В трактире торговали <…> также водкой и пивом, распивочно и на вынос…» (лавки «для видимости» — нет).

Терехов № 1 — Яков. О том, что он не хочет идти в церковь, потому что поп картежник и т. д., — в гл. I (в словах Матвея) и в гл. III. Яков служит дома всенощную (гл. I); в гл. III — подробное описание домашней службы.

Триоди (книги церковных песнопений) в рассказе не упоминаются. О триодях ср. II, 24, 2. Кафизмы (чтения из псалтири за всенощной) упоминаются в гл. I, в рассказе Матвея Терехова о его «еретическом» прошлом.

Терехов № 2 — Матвей. Об изразцах см. в записи I, 42, 1 и примеч. ^* В гл. III: «учил, что надо шить обыкновенно, как все». Паисий — отец Паисий, игумен Михайло-Архангельского Черемисского мужского монастыря Казанской губернии Козмодемьянского уезда (в миру Прокопий Григорьевич Яроцкий), автор книги: «Дневные заметки во время путешествия по святым местам Востока». Казань, 1881.

В рассказе Матвей Терехов отдал 900 рублей не бедным, а мещанке, от которой имел ребенка (гл. IV).

О белой косыночке Аглаи — в гл. III: «… продолжает быть хлыстовкой, а потому-де ходит в белом платочке».

Стр. 44. 1. «Убийство», гл. IV. Ср. I, 43, 1 (конец записи и примеч.). Фраз: «ведь она с бельмишком…» и «А то бы в монастырь…» — нет.

2. Убийство», гл. IV. Т № 2 — Терехов № 2, Матвей. Ночной беседы Матвея с Дашуткой в рассказе нет. На утро Дашутка говорит не отцу, а Аглае: «Дядя Матвей говорил надысь, поститься, говорил, не надо». Ответ Матвея: «Девушка, не греши! <…> Без постов нельзя, сам господь наш постился сорок дней. А только я тебе объяснял, что худому человеку и пост не в пользу». [После того как] — см. начало следующей записи.

Стр. 45. 1. «Убийство», гл. VI. В отличие от записи, в рассказе убитого оставили на дороге; следователю сказали, что Матвея убили, должно быть, пильщики на линии.

2. «Ариадна». В рассказе действие происходит в Италии.

3. «Убийство», гл. I. В конце главы, без даты, с заменой «наилудшею» на «лудшею» и с новыми именами: вместо «углицкого мещанина Мохового» — Матвей Терехов, вместо «Михаилу Ивановичу Жукову» — «унтер-офицеру жандармского управления железных дорог Кузьме Николаевичу Жукову». Как вспоминает М. П. Чехов в кн. «Антон Чехов и его сюжеты». М., 1923, стр. 124, материал для этой записи (как и для записи I, 46, 2 — о городском голове) он привез из Углича. В Углич М. П. Чехов ездил в октябре 1893 и в январе 1894 г. (см. Сочинения, т. IX, стр. 479).

4. Надпись красным карандашом через всю стр. 45, поверх записей Чехова. Почерк Т. Л. Щепкиной-Куперник. Запись могла быть сделана в одно из посещений Чеховым гостиницы «Лувр», в которой жила Щепкина-Куперник. Об одной из этих встреч свидетельствует записка ее к Чехову с приглашением прийти «в скромный № 8», с припиской Л. С. Мизиновой: «Мы с Машей будем у Тани, приезжайте тоже…» (б. д., пометка Чехова: «93, XI»).

Стр. 46. 1. «Убийство», гл. VI. Дашутка показала, что «дядя Матвей и тетка Аглая каждый день бранились и чуть не дрались из-за денег…»

2. «Убийство», гл. II. Отнесено к воспоминаниям Матвея о хозяине изразцового завода. О происхождении этой записи см. в примечании к I, 45, 3 ^*.

3. «Убийство». Не использовано. В рассказе Матвей читает книгу, принадлежащую унтер-офицеру, жандарму Жукову (см. I, 45, 3). Филипп Иваныч — еще один вариант имени этого героя (в записи I, 45, 3: Михаил Иванович, в рассказе — Кузьма Николаевич). Начало записи свидетельствует также о том, что эпизод с книгами и словом «лудше» Чехов хотел сначала связать с другим лицом — с телеграфистом, а не жандармом.

Стр. 47. 1. «Анна на шее». Первая запись к рассказу, намечающая основные моменты развития действия. Сюжетная основа в дальнейшем не изменилась, кроме отдельных деталей, — см. комментарии к рассказу в т. IX Сочинений. Реплика Модеста Алексеевича сохранилась и в окончательном тексте (гл. I, дважды). В письме Чехову брата Михаила Павловича от 20 мая 1898 г. сходная фраза связана с именем Якова Ивановича Кремера, директора московской мужской 4-й гимназии: «… как говорил старик Кремер, каждый человек должен знать свои обязанности» (С. М. Чехов. О семье Чеховых. М. П. Чехов в Ярославле. Ярославль, 1970, стр. 139). Обращение Ани к Модесту Алексеевичу стало лаконичнее в следующей записи к рассказу: снято «вы» — I, 54, 1.

2. «Убийство», гл. III. Текстуально не совпадает ни с первопечатным текстом, ни с окончательным. В рассказе говорится о склонности обоих Тереховых «к мечтаниям и к колебаниям в вере». Есть ситуация, отвечающая записи о бессоннице «от мыслей»: «По ночам он спал теперь нехорошо, чутко, и ему слышно было, как Матвей тоже не спал и все вздыхал…»; «ночью, подкравшись, Матвей входил в молельную и говорил тихо: „Братец, ваша молитва не угодна богу… “»

Стр. 48. 1. «Душечка». Первая и единственная запись к рассказу. Работа над ним началась гораздо позднее. Можно отметить только еще заметку на отдельном листе (л. 4, стр. 195 настоящего тома). На их связь впервые обратил внимание С. Д. Балухатый в статье «Записные книжки Чехова» («Литературная учеба», 1934, № 2, стр. 58). Заметка прямого отношения к рассказу не имеет, но с записью ее сближает мотив переимчивости женщин, повторяющих мысли близких людей, — «они говорят о науке, литературе, тенденции и т. п. только потому, что они жены и сестры ученых и литераторов…»