Интервью и беседы с Львом Толстым

* * *

Лошади были уже поданы, и заторопились на станцию. Я пошел в переднюю одеться. Я поехал сзади со "святым Душаном", как называет Л. Н-вич яснополянского доктора Д. П. Маковицкого. Наши лошади немного заупрямились, и мы приехали позднее. Л. Н. сидел на платформе на скамейке. По его приглашению я сел рядом, и он снова напомнил мне о моем деле. - Помните, о чем мы вчера читали? Надо рассчитать свои силы и обстоятельства. Приходится помнить и о страданиях жены... И тогда уже решать... Главное, не нужно заботиться о мнении людей. Знаю, что это трудно. Я уже достаточно удовлетворен славой, и то приходится ловить себя если не на искании славы, то хоть на желании поддержать хорошие отношения. Так продолжалась наша беседа. Толпа любопытных постепенно увеличивалась, но еще не обступала. Прошла старуха - нищая и стала просить. Л. Н. дал гривенник, дали и другие. - Хотелось бы поговорить с нею, да боюсь привлечь к себе внимание, сказал Л. Н. Подошел поезд, стали усаживаться во втором классе. - Я всегда прошу их, чтобы в третьем классе, а они все во второй тянут, сказал мне Л. Н-вич. - Чертков все оберегает меня и не верит, что в третьем мне приятнее. Звонок. Второй. Мы поцеловались и простились. Последних слов его я уже не расслышал. Его доброе лицо показалось в окне. Через час я ехал в другую сторону. Но я вспоминал его слова: "Мы идем к одной цели".

Комментарии

В. Молочников. Сутки в "Отрадном" с Л. Н. Толстым. - Жизнь для всех, 1910, No 8-9. Владимир Айфалович Молочников (1871-1936), новгородский ремесленник, последователь Толстого. Выл в Отрадном 22-23 июня 1910 г. Он недавно вышел из заключения, где отбывал наказание за распространение запрещенных произведений Толстого, и ожидал нового суда. В. Булгаков записал 22 июня: "Приехал новгородский корреспондент Льва Николаевича В. А. Молочников, маленький, юркий, наблюдательный, умный, разговорчивый" (Л. Н. Толстой в последний год его жизни, с. 293).

1* Михаил Гаврилович Эрденко (1886-1940), скрипач и педагог. Его жена Евгения Иосифовна Эрденко (1880-1953), пианистка. 2* Статья "О безумии" (т. 38). 3* Статья "Номер газеты" была написана в феврале 1909 г. 4* "Никогда так не наслаждался, - сказал Толстой. - Но мне не понравилась "Колыбельная" Чайковского" (Маковицкий Д. П. Яснополянские записки, кн. 4, с. 286).

"Время". А. Хирьяков. Последняя встреча с Л. Н. Толстым

Исполняя желание редакции и сообщая о своем свидании с Л. Н. Толстым, я прежде всего должен оговориться, что ни о каких особенно интересных разговорах я сообщить не могу, так как виделся я слишком короткое время, да и это время было занято частью игрой в шахматы, а частью выслушиванием чтения одного знакомого Льва Николаевича, который читал свою статью изложение теории Генри Джорджа (*1*). Я приехал тотчас после обеда, часов около семи, - самое удобное время для посещения, так как в это время Лев Николаевич бывает большею частью свободен. Вскоре после первых расспросов о здоровье Л. Н. предложил мне сыграть в шахматы, на что я с удовольствием согласился, зная любовь Л. Н. к этой игре. Мне много раз приходилось играть с Л. Н. в шахматы, и обыкновенно выигрывал я, но в прошлом году счастье отвернулось от меня, и Л. Н., к своей большой радости, выиграл у меня две или три партии. Надо было теперь отыграться, и я решил сосредоточить все внимание, и действительно победа оказалась на моей стороне. Но я все-таки не мог не заметить, что победа давалась гораздо труднее, чем прежде. Было ясно, что Лев Николаевич на 83 году стал играть лучше, чем раньше. Во время нашей игры подошла графиня Софья Андреевна и стала просматривать какой-то сборник статей, посвященных Льву Николаевичу, прочитывая иногда вслух отдельные места, которые почему-либо обращали на себя ее внимание. Речь зашла о давно прошедших временах, и я воспользовался этим случаем, чтобы исполнить просьбу одного сверстника Льва Николаевича, поступившего когда-то в ту же самую батарею, в которой служил Л. Н. (*2*). Старик просил спросить Льва Николаевича, помнит ли он тот гимнастический опыт, который проделывал Л. Н. в батарее и о котором рассказывали его заместители. Опыт заключался в том, что Л. Н. ложился на пол на спину и сгибал руки в локтях так, что развернутые ладони приходились около плеч. На ладони становился человек и затем Л. Н. медленно выпрямляет руки вверх, подымая стоявшего на ладонях человека. Лев Николаевич ответил, что он в точности не помнит, но что, может быть, и проделывал что-нибудь в этом роде. Другое же воспоминание своего сверстника и товарища по батарее о попытках искоренить среди солдат и офицеров привычку к скверным ругательствам, Лев Николаевич помнил. И это вполне понятно, так как забота о нравственном улучшении человека до сих пор является одним из наиболее интересующих великого писателя вопросов. Пока мы разговаривали. Льву Николаевичу кто-то подал корректуры маленьких сборников, отдельных изречений великих мыслителей по различным нравственным вопросам. Сборники эти издаются "Посредником", и Л. Н. очень дорожит ими и с большим удовольствием сообщил мне, что получил письмо от одной сельской учительницы, которая решила прочитывать наиболее понятные изречения в своей школе и беседовать с детьми на затронутые в этих изречениях темы. Льву Николаевичу очень бы хотелось, чтобы этот пример вызвал подражания и у других учительниц и учителей.

Комментарии

А. Хирьяков. Последняя встреча с Л. Н. Толстым. - Время, 1910, 1 ноября, No 77. О А. Хирьякове - см. коммент. к интервью 1908 г. А. М. Хирьяков приезжал в Ясную Поляну из Телятинок 26 и 27 сентября 1910 г.

1* Сергей Дмитриевич Николаев. 2* Н. А. Крылов, отец академика А. Н. Крылова. О Толстом Н. Крылов упомянул в своей статье "Очерки из далекого прошлого" (Вестник Европы, 1900, No 5, с. 145).

"Русское слово". С. Л. В Ясной Поляне

Один из друзей Л. Н. Толстого, только что вернувшийся из Ясной Поляны, рассказывает, что Л. Н. уже совершает прогулки пешком и снова охвачен жаждою работы. Но разрушительные следы налетевшего недуга все же чувствуются (*1*). Л. Н. очень ослабел и имел вид человека, перенесшего изнурительную болезнь. Лицо его бледно, походка медленна, голос тихий, с перерывами. Но тем сильнее впечатление чего-то, как бы светящегося в нем теплым, немерцающим светом. Необыкновенной мягкостью и душевностью веет от тихой, замедленной речи. Л. Н. скажет несколько слов и остановится. А иногда еще и повторит фразу. И эти паузы и повторения не ослабляют внимания, а сосредоточивают его, сообщая беседе какую-то непередаваемую интимность. Преданнейший друг Льва Николаевича доктор Душан Петрович объясняет случившееся со Л. Н. рядом сложных причин на почве желудочного отравления. Почти всю ночь на 4-е октября Л. Н. не приходил в себя, страдая такими судорогами, что гр. Софья Андреевна горестно обхватывала руками ноги мужа и с трудом удерживала их. И какие подробности были при этом! Не приходя в себя и, видимо, страшно ослабевший телесно, Л. Н. продолжал, однако, свою земную роль и слабыми движениями пальцев выводил на одеяле буквы, повторяя "душа", "разумность", "государственность" и т. п. Болезнь захватила его в разгаре работы над статьей славянским социалистам (*2*). Впрочем, произносимые Л. Н. слова могли относиться и к только что законченной им философской работе в виде письма к брату Н. Я. Грота (*3*), задумавшему создать гротовский сборник. Статья Л. Н. о Гроте написана с пленительной дружественностью к умершему философу и трактует о тех духовных мостах и оврагах, которые существовали между ними...

* * *

5-го октября за обедом и затем за вечерним чаем Л. Н. хотя и медленно и ослабевшим голосом, но принимал уже горячее участие в общей беседе, или, правильнее, был центром и светом этой беседы о современных событиях, о писательстве, о поэзии. Говорили о смерти Муромцева (*4*). Л. Н. интересовался, как и при каких условиях скончался Муромцев. Особенный интерес выказал Л. Н. к характеристике личности Муромцева. Один из присутствующих сказал, что Муромцев всегда казался как бы изваянным из белого мрамора. Л. Н. задумался, взвешивая что-то в уме, и сосредоточенно произнес: - Основа жизни - правдивость. А если есть правдивость, то и все есть. От беседы о Муромцеве перешли к писательству. Л. Н., подавляя страдальческие нотки в голосе, рассказывает, как ежедневно его осаждают начинающие писатели и писательницы различными статьями, повестями и стихами. - Особенно много стихов! - говорит безнадежно Л. Н. - И все почему-то стали писать стихами. И дамы, и мастеровые, и даже крестьяне! Почему стихи? Прежде этого не было. И откуда взялось это?.. И, продолжая говорить тихим, потускневшим голосом, Л. Н. дает ряд летучих мыслей и ярких определений истинной поэзии и чем должны быть стихи. Стихи только тогда стихи, когда их нельзя передать в прозе, не исказив их красоты и выразительности. А когда человек думает и чувствует прозою, а пишет стихами, то это совсем плохо. - Вот Тютчев, - говорил Л. Н., как бы загораясь. - Я знал его лично. Старенький, маленький. Говорил гораздо лучше по-французски, чем по-русски. А какие писал стихи! Как хорошо у него стихотворение "Silentium". Как это?