Александр Пушкин

что ежели бы я прожил здесь сто лет, я бы все равно не привык к такому

климату. Летит снег, и все белое. Геккерен. Ты хандришь. А, это дурно! Дантес. Снег, снег, снег... Что за тоска! Так и кажется, что на улицах

появятся волки. Геккерен. А я привык за эти четырнадцать лет. Il n'y a pas d'autre endroit

au monde, qui me donne comme' Petersbourg le sentiment d'etre a la

maison [На всем свете нет другого места, кроме Петербурга, где бы я

чувствовал себя как дома (фр.)]. Когда мне становится скучно, я

запираюсь от людей, я любуюсь, и скука убегает. Послушай, какая

прелесть! Я сегодня купил.

Шкатулка играет.

Дантес. Не понимаю твоего пристрастия к этому хламу. Геккерен. О нет, это не хлам. Я люблю вещи, как женщина - тряпки. Да что с

тобою? Дантес. Мне скучно, отец. Геккерен. Зачем ты это сделал, Жорж? Как хорошо, как тихо мы жили вдвоем. Дантес. Смешно говорить об этом. Ты-то знаешь, что я не мог не жениться на

Екатерине. Геккерен. Вот я и говорю: твои страсти убьют меня. Зачем ты разрушил наш

очаг? Лишь только в доме появилась женщина, я стал беспокоен, у меня

такое чувство, как будто меня выгнали из моего угла. Я потерял тебя, в

дом вошла беременность, шум, улица. Я ненавижу женщин. Дантес. Ne croyez pas de grace, que j'aie oublie cela [Ради бога, не

думайте, что я об этом забыл (фр.)]. Я это знаю очень хорошо. Геккерен. Ты неблагодарен, ты растоптал покой. Дантес. Это несносно! Посмотри, все смешалось и исчезло. Геккерен. Ну, а теперь на что ты можешь жаловаться? Ведь ты увидишь ее? Твои

желания исполнены. Ну, а о моих никто не думает. Нет, другой бы давно

отвернулся от тебя. Дантес. Я хочу увезти Наталью в Париж. Геккерен. Что такое? О боже! Этого даже я не ожидал. Ты подумал о том, что

ты говоришь? Стало быть, мало того, что ты меня лишил покоя, но ты

хочешь и вовсе разбить жизнь. Он бросит здесь беременную жену и похитит

ее сестру! Чудовищно! Что же ты сделаешь со мной? Вся карьера, все

кончено! Все погибнет! Да нет, я не верю. Какая холодная жестокость,

какое себялюбие! Да, наконец, какое безумие!

Стук.

Да, да. Слуга (подает письмо). Вашему превосходительству. (Выходит.) Геккерен. Одну минуту, ты позволишь? Дантес. Пожалуйста.

Геккерен читает письмо, роняет его.

Что такое? Геккерен. Я говорил тебе. Читай. Дантес (читает). Так. Так.

Пауза.

Геккерен. Как смеет? Мне? Он забыл, с кем имеет дело! Я уничтожу его! Мне?!

Пауза.

Беда. Вот пришла беда. Что ты сделал со мною? Дантес. Ты меня упрекаешь за чужую гнусность? Геккерен. Это бешеный зверь! Жорж, ты отдал меня в руки бреттера. Дантес. О, не спеши. (Отходит к окну.) Все занесло, все погребено... Речь

идет не о тебе. У этого господина плохой стиль. Я не понимаю, почему он

вообразил, что он литератор? У него плохой стиль, я всегда это

утверждал. Геккерен. Не притворяйся. Зачем ты проник в его дом? Какую роль ты меня

заставил играть? Он уже бросался на нас один раз. У меня до сих пор в

памяти лицо с оскаленными зубами. Зачем ты хочешь соблазнить ее? Дантес. Я люблю ее. Геккерен. Не повторяй! Ты никого не любишь, ты ищешь наслаждения! Не

противоречь! Что мне делать теперь? Вызывать его? Но как я гляну в лицо

королю? Да даже ежели бы каким-нибудь чудом мне удалось убить его...

Что делать?

Стук. Слуга вводит Строганова. Тот слепой. Слуга

выходит.

Строганов. Mille excuses... [Тысяча извинений... (фр.)] Простите, дорогой

барон, что опаздываю к обеду, но послушайте, что делается... Я не помню

такой метели. Геккерен. Во всякую минуту, граф, вы мой желанный гость. Строганов (нащупав руку Дантеса). Это молодой барон Геккерен. Узнаю вашу

руку. Но она ледяная. Вас что-нибудь обеспокоило? Геккерен. Граф, у нас случилось несчастье. Помогите нам советом. Только что

я получил ужасное письмо от человека, который ненавидит меня и Жоржа. Дантес. Я против того, чтобы оглашать это письмо. Геккерен. О нет, ты не можешь вмешиваться, письмо адресовано мне. А граф

мой друг. Письмо написано Пушкиным. Строганов. Александром? Геккерен. Да. Наши враги распустили злокозненный слух, и это причина мерзкой

выходки. Бешеный ревнивец вообразил, что барон Дантес обращает внимание

на его жену. Чтобы усугубить оскорбление, он пишет бранное письмо мне. Строганов. Племянница моя обещала быть красавицей. Сейчас я не могу, к

сожалению, судить, оправдались ли эти надежды. Геккерен. Я заранее прошу простить меня за то, что вы услышите сейчас.

(Читает.) "...Вы отечески сводничали вашему сыну... подобно старой

развратнице, вы подстерегали мою жену в углах, чтобы говорить ей о

любви вашего незаконнорожденного сына..." Он чистое имя матери

забрасывает грязью в злобе! Я не знаю, кто этому безумцу нашептал, что

я якобы подстрекал Жоржа! Далее он пишет, что Жорж болен дурной

болезнью... Он осыпает его площадной бранью, он угрожает! Нет, я не

могу читать больше. Строганов. Не веришь, что это пишет русский дворянин. Ах, какой век! Какая

разнузданность! Дорогой барон, он бросает перчатку не только вам. Ежели

он пишет так представителю коронованной главы, он вызывает общество. Он

карбонарий. Да, барон, это плохо. Это опасное письмо. Геккерен. Что же, я, полномочный королевский представитель, должен вызвать

его? Граф, я теряюсь. Помогите советом. Мне вызывать?.. Строганов. О нет. Геккерен. Он бросается, как ядовитый зверь! Барон Дантес не подал ему

повода! Строганов. После этого письма, барон, уже не имеет значения, подавал ли

барон Дантес ему повод или не подавал. Но вам с ним драться нельзя. Про

барона Дантес могут сказать, что он послал отца... Дантес. Что могут сказать про меня? Строганов. Но не скажут, я полагаю. (Геккерену.) Вы должны написать ему, что

его вызывает барон Дантес. А о себе прибавьте только одно, что вы

сумеете внушить ему уважение к вашему званию. Дантес. Так будет. Геккерен. Да, будет так. Благодарю вас бесконечно, граф, мы слишком

злоупотребили вашим вниманием. Но умоляю, оцените всю тяжесть

оскорбления, которое нанесли. Пойдемте, граф, стол готов. (Уводит

Строганова.)

Дантес один. Вдруг сбрасывает шкатулку на пол, та

отвечает ему стоном. Берет пистолет, стреляет в картину,