Сказки Ледяного спокойствия

29. Королевская Битва

сказка-фэнтэзи

- В этих снегах полным-полно троллей, - буркнул Леголас. - А между тем уже смеркается.

- Разведем костер, - отозвался Гимли. - И никогда не забывай, что мой топор всегда при мне.

- Как и мой лук, - согласился Леголас.

Арагорн провалился ухом в глубокий снег и прислушался. Он слушал долго, и, когда поднялся, лицо его искривилось в горькой улыбке.

- Они уже близко. И мне обеспечен средний отит.

- Тебя исцелит Арвен, - успокоил его Леголас. - Или - как там у вас, у людей, выражаются: на худой конец - Галадриэль.

- Будет битва, - Арагорн обнажил клинок, а Гимли тем временем развел огонь.

Вскорости костер заполыхал, зато среди снежных отрогов сгустилась тьма.

- Тени ползут! - вскричал Леголас. - Это тролли!

Звякнула тетива, и первая тень опрокинулась со стрелой в левом глазу, не разбиравшем бревна, но разбиравшем соломинку. Вторую тень молча перерубил топор гнома, а меч Арагорна рассек остальных.

Гимли подкинул дровишек, стало светлее.

- Стойте же, - устало сказал Арагорн, созерцая вражеские трупы. - Это же Мумми-тролли.

- Был бы с нами Гэндальф, - всхлипнул Гимли.

На свет костра из леса бесшумно выплыла массивная, грузная Морра. И села.

30. Кот и Лиса

сказка-приквел

Старого и дряхлого Кота, который и в молодости палец о палец не ударил, прогнали в лес, где он мгновенно напоролся на Лису. Та, существо неразборчивое, думала было воспользоваться его немощью и сожрать, но решила иначе.

Спрятала Кота в дупло огромного дуба так, чтобы только сверкали оттуда желтые, дьявольские глаза, и оповестила окрестную фауну о появлении в этом дупле страшного Зверя со страшными планами.

- А звать-то его как? - тревожно спросил Медведь, почесывая в затылке.

- А у него нет имени, - подбоченилась Лиса, - у него есть число 666, а еще он играл в рок-группе "Коррозия металла". Имея мудрость, сочти: 666...

- Ма-а-ало, ма-а-ало! - заурчал призрачный Кот.

- Молчи, придурок, -шикнула на него Лиса. - Ровно, сколько надо...

- Ма-аа-ло!... - горели глаза.

Это Медведю казалось что "мало", что жертвы требует Зверь, а тот ничего не ребовал, просто мяукал от голода.

Лиса продолжала:

- И он нуждается в дани, поклонении, и никого не помилует - ни малых детушек, ни взрослых зверушек...

- Хуже Тараканища? - спросил Медведь, ища подслеповатыми глазенками Воробья-консультанта. Но даже Воробей, который все слышал и побаивался жителей дупла, куда-то запропастился.

Лиса лишь усмехнулась и добилась обратного результата: вся живность, напуганная жутким числом Зверя, попряталась кто куда, чтобы питаться привычными припасами: сосучими лапами и целлюлитом.

И этой парочке стало вовсе нечего жрать, так что они передрались в дупле, но Кот оказался еще довольно силен, и Лиса позвала его побираться. Но за бродяжничество у нас, в Советской стране, очень строго наказывали, так что их выслали за бугор, в Италию, где правило муссолини по прозвищу Карабас-Барабас и все было хуже некуда. Там-то они и назвались Базилио да Алисой. А всех хороших, благодаря знаменитому папе Карлу, переместили к нам: жить, поживать, и добро пожинать.

31. Красная Простыня

сказка-реклама

По радио сказали:

- Красная Простыня идет по твоей улице.

Девочка задрожала и задернула шторы.

Радио не унималось, а выключать его девочка не умела в силу личностных изъянов и недоделок. По тем же причинам его включали мама и папа.

- Красная Простыня приближается к твоему дому, девочка.

Девочка вскочила с постели и проверила, крепко ли заперта дверь.

Но радио лишь усмехнулось:

- Красная Простыня проползает под дверью в щель, девочка.

Девочка укрылась одеялом с головой.

- Я уже здесь, девочка, - Красная Простыня колыхалась посреди комнаты.

- Зачем ты? Почему ты красная? - взвизгнула девочка.

А Красная Простыня ей сказала:

- Я от Федоры. Читала? Я вижу, что читала, вон книжка лежит. Я улетела. А у Федоры - критические дни.

Радио (бодро): Федора! Купи прокладки олвиз инвизибл! Только не разбрасывай их, где попало, а не то, если разбегутся, выйдет настоящая страшная сказка! И смело отправляйся в спортзал, ты еще успеешь.

32. Краткий курс ГКЧШ

Молодость Гены, Чебурашки и Шапокляк пришлась на движение хиппи. Они считали себя цветами жизни и проповедовали свободную любовь. Они призвали матерого хиппана Чандра, льва, с уже седеющей гривой и хайратником, которым тот пользовался как жгутом при внутривенных вливаниях. И другие отбросы пришли забивать туда косяки и рассуждать о преимуществах буддийского мировоззрения. Они затеяли выстроить коммуну и жить в ней всем кагалом; они строили ее и, наконец, построили, на чем и обрывается официальная версия. Фальсификаторы истории подали это событие под видом финала, но это был, как сейчас принято выражаться, приквел.

Вскоре приехал бульдозер - тот же самый, что сносил абстрактную живопись, и ихнее сооружение тоже снес до самого основания, благо держалось оно на соплях, а затем хиппи подверглись преследованию: Льва Чандра посадили в клетку, где внутривенные вливания продолжились, но уже совершенно другие; Шапокляк к тому времени успешно сожительствовала с Геной и Чебурашкой, так что от этого триумвирата у нее родился урод: крыса Лариска, которую было стыдно кому показать и приходилось держать за пазухой вместо камня. Все они перессорились, ибо и Гена, и Чебурашка наотрез отказались от отцовства, когда на суде их спросили, в чем, собственно говоря, дело. Гену за тунеядство приговорили к исправительным работам в Зоопарке в должности Крокодила, где он написал множество прекрасных стихов, но их так и не издали, потому что Гену не высылали за границу. Зато выслали Чебурашку подальше, в пески, однако он сбежал с поселения в ящике с апельсинами. Он бомжевал в телефонной будке и по телефону же хулиганил, вызывая милицию, пожарных и скорую помощь - это была его месть государству за потерянных товарищей и погубленную идею. Он активно искал друзей, чтобы возобновить хоть какой-нибудь конкубинат, и очень тосковал по Шапокляк, ибо в глубине души знал, что в Лариске доминантными были его, а не генины, гены, да и не было гениных в Лариске. Он даже заявился к Шапокляк с украденным апельсином для дочери, но та не пожелала его видеть, сказав что-то странное про какие-то помидоры, которые увяли, и выставила за дверь.

Тогда он разыскал Гену, и с тем оказалось легче и безопаснее, ибо родиться от них уже ничто не умело. Шапокляк же затаила злобу на обоих и строчила доносы в милицию - надо признать, не беспочвенные: за уничтожение трансформаторной будки, за перекусывание корабельного якоря, за диверсию на химическом производстве. Но бюрократы не приняли никаких мер, да и Гена с Чебурашкой прикрылись пионерской символикой и стали маршировать, якобы, в ногу. Одновременно они диссидентствовали и вскорости примирились с Шапокляк, которая возглавила крайнее левое демократическое крыло. Конкурентов не щадили.

- Это я, Эдичка! - широко улыбнулся Крокодил Гена с порога, разинул пасть, и одним конкурентом стало меньше.

Да и с бомбистами познакомились в Подмосковье, соблазненные тортом.

33. Крестный отец

Папа Карло, не думая больше о друге Джузеппе, который мочился в шарманку на манер обезьяны вот уже год, как пропитой, выхлебал стакан и поплелся к поленнице. Ему почудилось, что какое-то полено обратилось к нему по имени, и очень кстати, ибо папа Карло успел позабыть свое имя.

Он приник ухом к дровам и, не тревожась о занозах и ссадинах, поплелся от бревнышка к бревнышку. Огромный зеленый сверчок показал ему средний палец; папа Карло ответил ударом по личному бицепсу. Джузеппе спал, слушая во сне влажные звуки шарманки, да звон посуды.

Зов повторился; папа Карло углубился в поленницу и разорил ее всю. Он часто падал и набивал себе шишки, в которых позднее обвинял Джузеппе. Говорящего полена все не было. Карло добрался до задней стены, где с изумлением увидел очаг с котелком на огне.