Невинные рассказы

Перо цензора прошлось по всему рассказу от начала до конца. Ни одно из произведений Салтыкова 50-х годов не пострадало столь жестоко от цензуры, как «Развеселое житье». В первом отдельном издании «Невинных рассказов» (1863) из текста «Развеселого житья», по-видимому, случайно выпало рассуждение дворового человека буфетчика Петра Филатова — одного из проповедников «рабского кодекса»: «Сказывал нам Петр Филатыч… призреваю» (см. стр. 160). При переизданиях «Невинных рассказов» Салтыков возвращался к работе над «Развеселым житьем», вносил в текст незначительные исправления, чаще всего стилистического характера, стремясь сгладить следы, оставленные «цензорским скальпелем».

В 1863 году «Развеселое житье» было включено в «Сборник рассказов в прозе и стихах», изданный в Петербурге членами тайного революционного общества «Земля и воля» О. И. Бакстом и А. Д. Путятой (рассказ напечатан сокращенно по тексту журнала «Современник»; он обрывается словами: «…выпьешь третью, — ни земли, ни воды под тобой нет, да и люди — ровно точки в глазах мерещатся…» — см. стр. 174. В начале рассказа исключены слова: «Никто как бог… Значит — сила!» — см. стр. 156). Вскоре после выхода в свет сборника министр внутренних дел П. А. Валуев запретил продажу книги, а непроданные 2116 экземпляров ее распорядился конфисковать и уничтожить. [131] В 1868 году «Развеселое житье» было перепечатано (по тексту первого издания сборника «Невинные рассказы») в одном из женевских изданий русской революционной эмиграции: «От нечего делать. Собрание повестей и рассказов русских авторов», вып. 1 (место издания не указано, но на обложке и титульном листе помечено: «Продается у главнейших книгопродавцев Германии и Швейцарии»). Впоследствии рассказ «Развеселое житье» издавался в эмигрантской печати отдельными брошюрами: М. Элпидиным в Женеве (1897 и 1901) и в берлинском издательстве Г. Штейница (1904).

«Развеселое житье» — одно из самых ярких антикрепостнических произведений Салтыкова конца 50-х годов. Рассказ создан в то время, когда в стране складывалась революционная ситуация. В «Развеселом житье» писатель впервые обратился к теме сознательного и активного крестьянского протеста, хотя и в особой форме — разбойничестве. Рассказ написан сказово-ритмической прозой, первые образцы которой, созданные на основе духовного стиха, вошли в состав «Губернских очерков» («Пахомовна», «Аринушка»). В отличие от них, в основу ритмической прозы «Развеселого житья» положены разбойничье-удалые песни.

Стр. 156. Станет царь-государь меня спрашивати… — Эпиграф к рассказу взят из песни «Не шуми, мати зеленая дубравушка». Это одна из удалых, или разбойничьих песен, которые назывались также бурлацкими Салтыков познакомился с «Дубравушкой», вероятно, по книге «Песни русского народа» (ч. IV, в типографии Сахарова, СПб. 1839, стр. 164–166).

Бывают и кавалеры: эти больше от «зеленых лугов» в лесу спасаются. — Речь идет о беглых солдатах, скрывающихся от палочных наказаний (ср. в народной песне: «Пройдись, пройдись, молодец, скрозь зеленые леса!»).

Паратый — на языке охотников — быстрый в беге (о животных).

Смоленская — икона Смоленской божией матери, почитавшаяся чудотворной.

Стр. 160. Машина «Ветерок» тебе сыграет… — Скорее всего это была популярная в первой половине XIX века песня «Ветерок, повей сильнее…» на слова поэта Н. П. Николева.

Стр. 160…приказный от Иверских ворот… — В Москве у Иверских ворот обычно собирались отставные или изгнанные со службы приказные. Здесь их нанимали клиенты.

Стр. 162. И куда ж бы ты думал, однако, она меня привела? — Далее в тексте пропуск. Подразумевается жандармское управление. Зачеркнутый Салтыковым рукописный вариант:

«И привела, братец, она меня — куда бы ты думал? — прямо в канцелярию, к большому дому. А об этой канцелярии я много раз от господ слышал».

Стр. 165…около введеньева дня… — около 21 ноября ст. ст.

Стр 166. Сивир — северный холодный ветер.

Стр. 173…около благовещения… — около 25 марта ст. ст.

Стр. 176. Бекет — пикет, дозор.

Стр. 179. Ах где, жена, была… — Разгульная песня, начинающаяся указанными словами. Салтыков познакомился с ней, вероятно, по книге Сахарова «Песни русского народа» (ч. IV, СПб. 1839, стр. 121–122).

Стр. 180…на самый егорьев день. — 16 мая ст. ст.

Стр. 181…куда Макар телят не гоняет!.. — Один из первых случаев впоследствии обычного в щедринской сатире обозначения административно-полицейских репрессий.

Стр. 183. И молился я тут спасову образу… — Заключительные строки из песни «Голова ль моя, головушка…» (Песни русского народа, ч. IV, в типографии Сахарова, СПб. 1839, стр. 154–157).

Ах, в горе жить, некручинну быть!.. — слова из песни «А и в горе жить — некручинну быть» (первая строка: «А и горя, горе-гореваньица!»). Салтыков мог познакомиться с песней по книге «Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым» (М. 1818), в которой впервые и была опубликована эта песня.

ЗАПУТАННОЕ ДЕЛО

В 1863 году Салтыков включил значительно сокращенную и доработанную редакцию «Запутанного дела» в сборник «Невинные рассказы» (СПб., издание книжного магазина Серно-Соловьевича, стр. 330–456). Учитывая, что в 1848 году повести инкриминировались «полутаинственные намеки», Салтыков счел их небезопасными в обстановке цензурных гонений и сделал ряд существенных купюр (см. подробнее в т. 1 наст. изд., стр. 417).

Подготавливая к печати второе (1881) и третье (1885) издания «Невинных рассказов», Салтыков продолжал работать над «Запутанным делом», совершенствуя его в стилистическом отношении. Но значительных сокращений и изменений, по сравнению с текстом 1863 года, сделано не было.

НЕОКОНЧЕННОЕ

НЕОКОНЧЕННОЕПРЕДЧУВСТВИЯ, ГАДАНИЯ, ПОМЫСЛЫ И ЗАБОТЫ СОВРЕМЕННОГО ЧЕЛОВЕКА

При жизни Салтыкова в качестве самостоятельного произведения очерк не публиковался, и неясно, закончен ли он. Частично текст использован в заключительной части очерка «Наши глуповские дела» (дневник Ржанищева).

Сохранилась беловая рукопись произведения с исправлениями и вставками (один из листов — бланк рязанского вице-губернатора 1858 года). В настоящем издании печатается по указанной рукописи в ее последнем авторском чтении.

«Предчувствия…» написаны скорее всего в период между апрелем 1860 и октябрем 1861 года. Первая хронологическая грань определяется временем запрещения статьи «Еще скрежет зубовный» (26 марта 1860 года), материал который Салтыков обильно использовал в дневнике «современного человека», вторая — временем появления очерка «Наши глуповские дела» («Современник», 1861, № 11), в состав которого введены фрагменты «Предчувствий…». Не исключено, однако, что датировать «Предчувствия…» следует 1859 годом, когда Салтыков обратился к разработке так называемой хлудовской истории в пьесе «Съезд», названной потом «Соглашение» (см. комментарий к ней).

В «Предчувствиях…», как и в тематически близких им рассказах «Госпожа Падейкова», и «Деревенская тишь», изображены настроения испуга и растерянности, охватившие помещиков при первых официальных известиях о предстоящей отмене крепостного права.

Стр. 520. Оттого, что сие званию дворянскому пристойно. — Рассуждение о превосходстве дворянства над «темным человеком» в рукописи имело продолжение, позднее зачеркнутое: