Ибо прежнее прошло (роман о ХХ веке и приключившемся с Россией апокалипсисе)

- Зато с размахом, согласись. Какие были цыганочки, а? заведя глаза, поцеловал он кончики пальцев. - Разлюли-люли. А фейерверк? Нет, ну как тебе фейерверк?

Она не успела ответить ему. В это время открылась входная дверь, и в библиотеке появился первый послеобеденный посетитель. Им оказался невысокий лысоватый пожилой мужчина в потрепанном коричневом пиджачке.

Разглядев сидящего в кресле лейтенанта НКВД, он как-то рефлекторно застыл на секунду, взгляд его забегал по комнате, плечи ссутулились. Казалось, ему пришлось заставить себя подойти к прилавку.

- Здравствуйте. Мне вот сдать бы, - пробормотал он.

- Как ваша фамилия?

- Ти-и...

- Тимофеев - помню.

Мужчина кивнул и покосился на Леонидова.

Вера Андреевна нашла в картотеке нужную карточку и вставила вкладыш за обложку книги.

- Что-нибудь брать будете?

- Нет, - потряс он головой; но, помолчав несколько секунд, добавил вдруг, - буду.

- Что?

- "Антидюринг", - сказал он. - Фридриха Энгельса.

- Хорошо, - кивнула Вера Андреевна и, встав из-за стола, подошла к застекленным шкафам.

Выбрав том с "Антидюрингом", она оформила и вручила его мужчине.

- До свидания, - сказал он куда-то посередине между ней и Леонидовым.

- Всего хорошего.

С томиком в руке он исчез за дверью.

Алексей тем временем поднялся из кресла, прошелся по комнате, подошел к шкафу, который открывала Вера Андреевна, некоторое время постоял у него, потом подошел к столу, как бы в задумчивости облокотился о прилавок и заглянул за него.

- А, кстати, Верочка, в твоей картотеке сохраняются названия книг, которые брали читать?

- Нет, - покачала она головой, - То есть, пока что книга на руках, хранится, разумеется, вкладыш, а когда ее возвращают, вкладыш вставляется обратно в книгу.

- Да, да, - кивнул Алексей. - Я знаю.

- Зачем же спрашиваешь?

- Да так... Слушай, а ты не помнишь случайно такого Гвоздева?

Она не сразу ответила.

- Гвоздева? - переспросила она. - Фамилия как будто знакомая. Один из них, я думаю, - коснулась она пальцами картотеки.

- Один из них, без сомнения. Попробуй-ка вспомнить.

- Нет, так я ничего не вспомню, - покачала она головой. Если тебе действительно нужно, я могу посмотреть.

- Ну, посмотри, - кивнул он.

Привычными движениями пальцев, Вера Андреевна прошлась поверху плотного ряда карточек и вскоре вытащила нужную.

- Гвоздев, - прочитала она, - Федор Васильевич. 1888-го года рождения, 11 августа, беспартийный, образование среднее, бухгалтер столовой общепита No 1, - она развернула карточку. Записался в библиотеку полгода назад. На руках ничего нет.

- Ну? - Алексей смотрел выжидающе. - Что-нибудь можешь вспомнить?

- Нет, - подумала она, - ничего. В лицо, наверное, узнала бы, а так не помню.

- Хорошо, - кивнул он. - Тогда дополнительная информация. Нынешней зимой и до начала марта он брал у тебя один за другим вот эти самые тома, - кивнул он в сторону шкафа, - полное собрание Ленина.

- Ах, да, - наморщила лоб Вера Андреевна. - Действительно как будто припоминаю. По-моему, высокий такой, несколько обрюзглый мужчина, - она посмотрела вопросительно на Алексея.

- Похоже.

- А больше мне и вспоминать нечего. Он ни о чем со мной, вообще, не разговаривал.

- А ты не спрашивала, откуда у него такое рвение к штудированью Ленина?

- С какой же стати?

- Это ведь, наверное, неординарный случай?

- Я не спрашивала. А что он такого сделал?

- Да нет, ничего такого. Просто нужно кое-что уточнить.

- Скажи, Алексей, а когда Харитон в первый раз пришел сюда два месяца назад и перелистывал все эти тома - это тоже было из-за Гвоздева?

- В общем, да, из-за Гвоздева. А что, он не говорил тебе?.. Но из-за другого Гвоздева. Их двое - двоюродные братья. Впрочем, бог с ними, - он посмотрел на часы. - Ладно. У тебя тут, конечно, очень мило, но мне пора. До вечера еще много дел, - он взял со столика дыню. - Да, вот еще кстати. Ты соседа своего не встречала сегодня случайно - Кузькина?

Она покачала головой.

- Наверное, он на работе.

- В том-то и дело, что нет. А у меня к нему небольшое дельце.

Она пожала плечами.

- Ну, ладно, - в знак прощания Леонидов поднял кверху свободную руку и похлопал о ладонь кончиками пальцев.

Вера Андреевна кивнула ему.

Когда он прикрыл за собою дверь, она почувствовала как и тело, и мысли ее расслабились. Она приложила ладонь к лицу, чему-то покачала головой, затем взяла с прилавка дыню, оказавшуюся довольно тяжелой, и спрятала ее под стол. Посмотрелась в зеркальце, лежавшее на столе, и вложила на место карточку Гвоздева.

Глава 32. ИГОРЬ

Средних лет мужчина в серой толстовке и черных брюках покуривал, сидя на возвышении у порога школы, поплевывал на асфальт и на посторонний взгляд вполне мог сойти за папашу, встречающего какого-нибудь из учеников младших классов. Единственной странностью в его поведении можно было признать манеру время от времени оглядываться по сторонам и даже оборачиваться за спину. Очевидно, он пришел сюда раньше времени и теперь не знал, чем занять себя в ожидании звонка. От нечего делать курильщик поглядывал на лица родителей, заходивших в ворота школы и по мере движения времени к половине второго скапливающихся у крыльца. Их, впрочем, было не очень много, особенно мужчин, рассматриванию которых курильщик отдавал предпочтение. Паше хорошо было видно его из-за деревьев напротив школьных ворот.

Ровно в половину второго казавшееся до того безлюдным двухэтажное здание школы ожило изнутри. Послышались какие-то хлопки, за двойными окнами замелькали тени, затем одно из них во втором этаже - с дребезгом распахнулось, далеко наружу высунулась стриженая ежиком рыжая голова, и рябое лицо под ежиком сморщилось в хищном оскале. Через несколько секунд распахнулась входная дверь здания, наружу из нее первым выскочил круглолицый чернявый мальчишка в пионерском галстуке. Еще через секунду рядом с рыжей головой в окне что-то мелькнуло, полетело вниз и на ступеньке у ног круглолицего взорвался бумажный пакет с водой. Рыжая голова в то же мгновение испарилась, а наружу из окна рванул многоголосый хохот.

На звук от взорвавшегося пакета распахнулось окно в первом этаже школы, и появилась в нем голова уже взрослая - женская, в очках, но также хищная, хотя и без оскала.

- Иванов, быстро ко мне в кабинет! - грозно высказала эта голова облитому.

И оставив без внимания дальнейшее нытье Иванова:

- Маргари-ита Ивановна, я-то причем? - окно захлопнулось.

Брызги воды от взрыв-пакета долетели и до скучавшего мужчины в толстовке. Он, кажется, слегка вздрогнул от хлопка, обернулся, посмотрел на Иванова, на раскрытое окно наверху, провел рукою по волосам, однако ничего не высказал никому и только, встав с возвышения, отошел чуть в сторону от крыльца.

Входная дверь школы тем временем выталкивала на улицу череду разного возраста мальчишек и девчонок - в галстуках и без галстуков, с портфелями и с ранцами, с мешочками и с тряпичными узелками. Кто-то из них направлялся к родителям, кто-то - прямиком к воротам, кто-то останавливался поболтать с друзьями и подружками. В одной из таких мальчишечьих группок Паша разглядел, наконец, Игоря.

Более всего в этот момент Пашу беспокоил вопрос - знает ли Игоря в лицо человек в толстовке. Если бы взялся он провожать его до дома, дело стало бы безнадежным. Возле дома их на Валабуева - Паша видел уже - покуривал сегодня весьма похожий на этого скучающий человек, хотя и одетый в пиджак, а не в толстовку. Утром, выходя из двора их от Веры Андреевны, Паша едва не попался ему на глаза. Выручило его, надо полагать, то, что мужчина это ожидал его появления с улицы, а никак не со двора.

Если бы даже видел он фотографию Игоря, успокаивал Паша сам себя, едва ли в этой толпе смог бы он опознать его.

Через несколько минут, попрощавшись с мальчишками, Игорь зашагал к воротам. Мужчина, озираясь, стоял на месте. Паша подождал, покуда, выйдя из ворот, Игорь не дошел до угла школьного забора, и лишь тогда, убедившись, что мужчина остался возле крыльца, покинул свое укрытие за деревьями.