Разные звери

- Вот если б ты жил на первом этаже... - размышляет он, - мы бы воду прямо в подвал спускали, пусть себе в землю всасывается.

Сантехник не согласен:

- Не всосется, и дом может запросто поплыть, если каждый день будешь мыться.

- А что?.. Пусть себе плывет, - говорю. - Может, уплывет куда-нибудь подальше. Никакой обвязки тогда не надо.

Мастер подумал и говорит:

- А что?.. Вы мне надоели со своими обвязками вот так... Я с вами заодно поплыву.

Жильцы на пятом против - не хотим уплывать! Им говорят:

- Чудаки... никогда течь не будет!

- Если никогда, то запросто поплывем.

Тут же явились сварщики с толстой трубой, проделали в ванной большую дырку и запросто наладили водоспуск прямо в подвал. Все очень просто решилось - обвязки нет, зато толстая труба есть, сварщики при деле, и дело сделалось без громких слов и обещаний.

Но вот пришел главный инженер, осмотрел работу, головой качает:

- Чересчур быстро вода уходит, не поплывете.

Как же так, в наш дом уже народу набилось - ой-ей-ей - и не поплывем?..

Мастер спорит, сантехник тоже теперь за нас, но инженер, он с образованием все же, доказал:

- Чтобы поплыть, надо в подвале пол зацементировать.

Бросили на это бригаду, и цемент нашелся, работали день и ночь сделали! Теперь обяза-а-тельно поплывем. И тут встречаю соседа, он в панике:

- Как же плыть, если нет гудка?.. Просто неприлично.

Решили посоветоваться с сантехником. Тот подумал, и говорит:

- Нет, ребята, без гудка дело не пойдет, я вам категорически не советую.

Пошли к мастеру. Тот подумал, и согласился:

- Без гудка неправильно будет.

Отправились к инженеру. Тот подумал - и решил:

- Тут двух мнений быть не может, будем ставить гудок. Надо только с начальником согласовать.

Начальник выслушал и даже удивился:

- Что вы, для гудка крутой пар нужен, иначе звука не будет. Надо с народом посоветоваться.

Собрался народ, думали-думали, и решили - пора котельную перестраивать, чтобы давала крутой и чистый пар. Дело сложное, вызвали консультанта.

- Что вы, - тот говорит, - у вас ни одна батарея не выдержит, надо менять, ясней ясного.

К тому времени наступило лето, самое время отопление ремонтировать. Батареи сменили, и трубы тоже пришлось, иначе технически неграмотное решение. К Рождеству управились. И тут встречаю сантехника, бежит, радостный:

- Завтра пар даем, так что плывете, ребята!

Пошарил в кармане:

- Я тебе, вот, обвязку раздобыл, она у меня в ящике валялась.

Я взял, конечно, на всякий случай. Но к чему мне обвязка?.. Завтра плывем!

П и в о в р е д н о

Я присел на скамеечку у пивного ларька. Жара одолела. Рядом сидели двое. Седой с красным лицом и молодой красавец с длинными волосами.

- Человека не переделаешь, - задумчиво говорил седой. - Вот я... может, еще лет пять протяну, а, может, сейчас здесь и кончусь.

Он не хотел переделываться, и смерть около пива воспринимал как справедливую. Молодой говорил о будущей жизни:

- В нас ген сидит, запрещает вечную жизнь. Я читал. Надо снять запрет и будешь бессмертен... как микроб.

- Не-е, у меня на вечную нет надежды.

- Попробуй, все можно перестроить... Вот как ты дышишь?..

- Со свистом дышу. Я, брат, сейчас развалюсь на запчасти, если пива не выпью - лягу и не встану.

- Погоди, вот ген уберут...

К ним медленно приближался третий, неопределенных лет мужчина в домашних тапочках и вытянутых на коленях спортивных штанах. Его тень легла на скамейку. Молодой удивился:

- Ты чего?..

- Вот...

Новый мужчина протянул руку. Между пальцев покачивалась металлического цвета крохотная рыбонька с изумленным глазом. Человек вышел из дома к людям, обглодать рыбку втроем.

- Пока твой ген загнется, пива не станет... - седой потянул длинноволосого к ларьку. Они ушли, не ответив на призыв третьего человека. Тот сел на скамейку, покосился на меня и задумчиво сказал:

- Настоящий русский человек... ничего ему не надо, даже чужого...

Рыбка подрагивала в обиженных пальцах:

- А этот - жить долго хочет... Для чего? Зачем люди, а?..

Я не знал.

- Чтобы пространство не пустовало. Иначе снова придут эти... динозавры, или микроб, бешеный, которому смерть нипочем.

От очереди отделился мужчина в коротковатых брюках и голубой рубашке, живот ходил мячом над широкой пряжкой с морским якорем.

- Виктор, привет! Ты чего прохлаждаешься, неси красавицу, люди по закуске соскучились!

Мой собеседник просиял, рыбка подмигнула мне белесым глазком...

Я шел и думал, а это в такую жару даже вредно.

Ч у т ь н е в л и п л иМы с Вовиком получили первую стипендию и решили отметить событие. Только приехали учиться, месяц в колхозе - и осень, темные вечера, лекции каждый день, до экзаменов далеко... Затосковали, делать как-то нечего, хотя работы много. Никого не знаем, по вечерам сидим в общежитии. Деньги вот получили.

- Надо отметить, - он говорит.

Я тоже считаю - надо. Купили две бутылки вина, крепленого, выпили на общей кухне у окна и снова делать нечего.

- Пойдем, погуляем у реки, - он предлагает.

И я считаю, погулять нам не мешает, все-таки событие, первая стипендия. И пошли.У реки скамейки, у самой воды, рядом пловучий ресторан, музыка, свет и пахнет шашлыком. Но туда никаких денег не хватит, да и не привыкли ходить в такие места. Прошли немного по берегу, видим, на скамейке два мужичка, и две девушки с ними или женщины. Мужчины пьяные, но ведут себя нормально, пристают потихоньку. Мы сели с краю.

Они говорят:

- Вы что?..

Мы им:

- Ничего, отдохнем минутку и дальше.

Один говорит:

- Давай, мы вам отдадим этих, они согласны, а вы нам на бутылку, нет, две...

Я думаю, пора вспомнить, что мы выпили две бутылки и немного опьянели.

Вовик говорит:

- А что... сколько у тебя с собой?

Я говорю:

- Все тридцать...

Он мне шепчет:

- Давай рублей штук пять, у меня блокнот, я под деньги бумагу подложу, они не заметят, темно.

Я вытащил несколько рублей, подложили листочки из блокнота, получилась толстая пачка.

- Ну, что? - они говорят.Мы им пачку, они схватили, ничего не заметив, и уходят, держась друг за друга, к ресторану. Там у трапа, говорят, всегда есть, даже среди ночи. И с девушками не попрощались, продали и исчезли. А те сидят молча, в темноте не видно, какие они, только заметно, что не мужчины.

- Теперь они наши, - говорю Вовику, - пусть с этого края будет моя, она потолще. Ты худых любишь, вот и бери ту, что в платке.

- Ты не думай, - он говорит, - как придем домой, я тебе два рубля отдам.

Мы сели, придвинулись поближе к ним и завели разговор. А они молчат. Тогда я решил обнять свою, руку положил на спину. А она как толкнет меня, я даже слетел со скамейки. Вскарабкался обратно и говорю:

- Так не договаривались, нам сказали, что вы согласны.

Вовик тоже хотел свою обхватить, ту, что худей, а она ему локтем в бок. Он, правда, не упал, но остался недоволен.

- Вы что?..

Они ничего не отвечают, только толкаются.

В ресторане огни погасли, у них вечер при свечах. На скамейке стало совсем темно, и трудно завести разговор. Чувствую, все идет не так, как договорились. Вовик тоже считает, тут что-то неладно:

- Зачем рубли давали, хорошо еще, что догадались бумаги подложить.

А эти сидят и молчат, и только сильно толкаются. Я уже два раза со скамейки слетел, правда, не больно, но все же обидно - за что платили? Пусть не совсем честно, но какие-то рубли ведь уплыли, а толку... И даже разговора нет - молчат и толкаются.

Вовик говорит:

- Надо бы посветить, узнать, почему они молчат. Что вы из себя строите? - спрашивает у них, - мы ведь договорились...

А те снова толкаются, и не уходят тоже, так что непонятно все.Тут по реке проплывает кораблик, у него бортовые огни, и он нас медленно освещает. И я вижу - моя девушка не девушка, и не женщина, а старуха лет шестидесяти, а может и больше, она сильно пьяна, только икает и толкается. И Вовик говорит - " старуха... тощая..." Не такая старая, может, дочь моей старухи, лет пятидесяти, и тоже сильно-сильно пьяна. Сидит и спит, проснется, толкнет локтем и снова спит, и даже не знает, как мы договорились.