Том 22. Письма 1890-1892

Поклонитесь товарищу по гимназии Алексею Петровичу ^* и пожелайте ему хорошего здоровья, игривого настроения и обольстительных снов. Желаю, чтобы ему приснилась голая испанка с гитарой.

Анне Ивановне и Алексею Алексеевичу со чады нижайшее почтение.

Будьте здоровы и не забывайте меня грешного. Я очень скучаю.

Ваш А. Чехов.

Тихонову В. А., 14 сентября 1891 г. ^*

1007. В. А. ТИХОНОВУ

14 сентября 1891 г. Москва.

14 сент.

Рассказ я пришлю ^*, добрейший Владимир Алексеевич, но сказать, как он будет называться, я не могу. Назвать его теперь так же трудно, как определить цвет курицы, которая вылупится из яйца, которое еще не снесено. Благодарю за приглашение.

У Вас уже двое детей? Это хорошо. Если есть дети, то, значит, Вы здоровы и Вам не скучно жить. Редакторство Ваше меня нисколько не удивило и не вызвало ни одного вопроса, ни даже того, на который Вы поторопились ответить. Кому же быть редакторами, как не литераторам? Только, с Вашего позволения, вот Вам мой завет: читайте всё присылаемое и не относитесь недоверчиво к новичкам ^*. Заведите статейки по естественным наукам и не давайте места шарадам и критическим статьям ^*.

Работы по горло. Пишу про Сахалин. Окончание этой работы представляется мне таким же отдаленным, как время, когда все будут целомудренны по рецепту толстовского Позднышева ^*. Работал я всё лето и теперь работаю, а денег нет и нет. Заграничная поездка сожрала меня с руками и ногами.

Как Ваши драматические дела? ^* В каком положении слава?

Будьте здоровы и счастливы. Желаю Вам и Вашим деткам всего хорошего. В Питер приеду не раньше декабря.

Коли не забудете, пришлите мне номерок «Севера» для знакомства.

Ваш А. Чехов.

Червинскому Ф. А., 14 сентября 1891 ^*

1008. Ф. А. ЧЕРВИНСКОМУ

14 сентября 1891 г. Москва.

14 сент.

Ответ получите Вы от меня не так скоро. Нужно писать в Феодосию ^*. На письмо туда и ответ оттуда потребно 10 дней.

Вашу пьесу получил и прочел ^*, и на днях отдам в переплет. Жду второй пьесы, хотя предпочел бы поэму.

Будьте здоровы. Желаю Вам всего хорошего.

Ваш А. Чехов.

Давал Вашу пьесу знакомым. Читали и одобряли.

На обороте:

Петербург, Б. Московская, 6

Федору Алексеевичу Червинскому.

Кондратьеву И. М., 15 сентября 1891 ^*

1009. И. М. КОНДРАТЬЕВУ

15 сентября 1891 г. Москва.

15 сентября. Мл. Дмитровка, д. Фирганг.

Многоуважаемый Иван Максимович!

Будьте добры, не откажите приготовить и прислать мне мой счет по почте. Я бы сам явился к Вам, да не совсем здоров и безвыходно сижу дома.

Желаю Вам всего хорошего.

Искренно Вас уважающий

А. Чехов.

Шавровой Е. М., 16 сентября 1891 ^*

1010. Е. М. ШАВРОВОЙ

16 сентября 1891 г. Москва.

16 сент.

Мы, старые холостяки, пахнем, как собаки? ^* Пусть так. Но насчет того, что врачи по женским болезням в душе селадоны и циники, позвольте поспорить. Гинекологи имеют дело с неистовой прозой, которая Вам даже не снилась и которой Вы, быть может, если б знали ее, со свирепостью, свойственною Вашему воображению, придали бы запах хуже, чем собачий. Кто постоянно плавает в море, тот любит сушу; кто вечно погружен в прозу, тот страстно тоскует по поэзии. Все гинекологи идеалисты. Ваш доктор читает стихи — чутье подсказало Вам правду; я бы прибавил, что он большой либерал, немножко мистик и мечтает о жене во вкусе некрасовской русской женщины. Известный Снегирев говорит о «русской женщине» не иначе, как с дрожью в голосе. Другой гинеколог, которого я знаю, влюблен в какую-то таинственную незнакомку под вуалью, которую он видел издали. Третий ходит в театр на все первые представления и потом громко бранится около вешалок, уверяя, что авторы обязаны изображать одних только идеальных женщин и т. д. Вы упустили также из виду, что хорошим гинекологом не может быть глупый человек или посредственность. Ум, хотя бы семинарский, блестит ярче, чем лысина, а Вы лысину заметили и подчеркнули, а ум бросили за борт. Вы заметили также и подчеркнули, что толстый человек — бррр! — выделяет из себя какой-то жир, но совершенно упустили из виду, что он профессор, т. е. что он несколько лет думал и делал что-то такое, что поставило его выше миллионов людей, выше всех верочек и таганрогских гречанок, выше всяких обедов и вин. У Ноя было три сына ^*: Сим, Хам и, кажется, Афет. Хам заметил только, что отец его пьяница, и совершенно упустил из виду, что Ной гениален, что он построил ковчег и спас мир. Пишущие не должны подражать Хаму. Намотайте это себе на ус. Я не смею просить Вас, чтобы Вы любили гинеколога и профессора, но смею напомнить о справедливости, которая для объективного писателя нужнее воздуха.

Девочка из купеческого звания сделана превосходно. Хорошо в речи доктора место, где он говорит о неверии своем в медицину, но не надо, чтобы он пил после каждой фразы. Любовь к трупу — это раздраженье Вашей пленной мысли. Вы не видели трупов.

Затем от частностей к общему. Тут позвольте крикнуть караул. Это не рассказ и не повесть, не художественное произведение, а длинный ряд тяжелых, угрюмых казарм. Где Ваша архитектура, которою Вы вначале так очаровали Вашего покорного слугу? Где легкость, свежесть и грация? Прочтите Ваш рассказ: описание обеда, потом описание проходящих девиц и дам, потом описание компании, потом описание обеда… и так без конца. Описания, описания, а действия совсем нет. Надо начинать прямо с купеческой дочки, на ней остановиться, а Верочку — вон, гречанок — вон, всех вон, кроме доктора и купеческого отродья.

Нам надо поговорить. Значит, Вы не переезжаете в Петербург? Я рассчитывал увидеть Вас в Петербурге, куда, по уверению Миши, Вы будто бы хотели переехать. Ну, будьте здоровы. Да хранят Вас ангелы небесные. Ваше воображение становится интересным. Извините за длинное письмо.

Ваш А. Чехов.

На конверте:

Здесь, Кисловка, д. Базилевского

Елене Михайловне Шавровой.

Горбунову-Посадову И. И., 17 сентября 1891 ^*

1011. И. И. ГОРБУНОВУ-ПОСАДОВУ

17 сентября 1891 г. Москва.

17 сент.

Многоуважаемый Иван Иванович! Мой рассказ «Припадок» ^* уже помещен в двух сборниках: в Гаршинском и в моем «Хмурые люди». Если это не может послужить для Вас помехою, то возьмите его, я буду очень рад.