Придурки или Урок драматического искусства

ШКОЛЬНИКОВ. Проведение подобных мероприятий входит

в наши обязанности.

СПИВАК. Поверьте, я не хотел вас задеть.

ШКОЛЬНИКОВ. Задеть - чем? Это - служба. Она часто труд

ней, чем на фронте. И важней. Без нашего металла не будет

брони, без брони - танков. Я всегда понимал важность и нуж

ность моего дела. Но иногда, и в последнее время все чаще, я

будто бы возвращаюсь в мою первую, несбывшуюся жизнь.

И спрашиваю себя: это - я?.. (Помолчав, убежденно.) Я смогу

сыграть Незнамова. Потому что понимаю его, когда он говорит:

"Я ничто, я меньше всякой величины..."

СПИВАК. А когда он говорит: "Я чувствуя, что по ка

кой-то покатости, без участия моей воли, я неудержимо вле

кусь к острогу"? Это - понимаете?.. Вы чем-то взволнованы.

Что-то произошло?

ШКОЛЬНИКОВ. Да. И это поразительно. Неожиданно, стран

ным зигзагом судьбы свершилось то, о чем я даже мечтать не

мог бы в той своей первой жизни. Это было невозможно,

немыслимо, для этого мне не хватило бы везения и таланта.

Это просто какой-то не заслуженный мною подарок судьбы.

Из гримерки на сцену возвращаются БОНДАРЬ, ЖУК,

ЗЮКИНА и ФРОЛОВА.

ФРОЛОВА. Ефим Григорьевич, на завтра кого вызывать?

СПИВАК. Сейчас скажу. Черт, блокнот в балахоне забыл.

(Жуку.) Если вас не затруднит...

Школьников отдает Жуку ключ от чулана. Жук уходит.

СПИВАК. Так в чем же этот подарок судьбы?

ШКОЛЬНИКОВ. Лариса Юрьевна, могу я попросить вас

пройти со мной маленький отрывок - где Кручинина дает

Незнамову деньги на пальто для Шмаги?

ФРОЛОВА. "Деньги, сколько нужно, я заплачу". Этот?

ШКОЛЬНИКОВ. Да.

ЗЮКИНА. Изменщик, изменщик!

ФРОЛОВА. "Деньги, сколько нужно, я заплачу. Вы потруди

тесь?"

ШКОЛЬНИКОВ. "Да здесь и труда никакого нет".

ФРОЛОВА. "До свиданья".

ШКОЛЬНИКОВ "(помолчав). Позвольте мне у вас руку поце

ловать!"

ФРОЛОВА. "Ах, извольте, извольте..."

ШКОЛЬНИКОВ (берет руку Фроловой, Спиваку). Вот в чем

этот странный подарок судьбы... Здесь, на этой сцене, я,

безродный любитель, волей случая работаю с вами, с одним из

лучших режиссеров страны, и с самой поразительной

актрисой предвоенной Москвы - с ни с кем не сравнимой

Ларисой Юрьевной Рейн!

В панике, в животном смертельном ужасе Фролова вырывает

руку и забивается в самый дальний угол сцены.

ФРОЛОВА. Нет! Нет! Не знаю никакой Рейн! Я Фролова!

Фролова! Фролова!

ШКОЛЬНИКОВ. Эта ваша фамилия по мужу. А девичья - Рейн.

Под ней вы и играли на сцене.

ФРОЛОВА. Не знаю никакой Рейн! Нет никакой Рейн! Я Фро

лова" Зэка Фролова, двадцать четвертая бригада, ЧСИР, пять

лет!

ШКОЛЬНИКОВ. Прошу вас, Лариса Юрьевна, успокойтесь!

ЗЮКИНА (Школьникову). Вы говорили, ей не было тридцати.

Сейчас, значит, не больше тридцати пяти?

ФРОЛОВА. Да! Да! Ей тридцать пять лет! Тридцать пять!

Тридцать пять! А мне сто! Посмотрите же на меня! Посмотрите

на меня: я старуха! Старая падаль! Старая падаль! Старая па

даль!

ШКОЛЬНИКОВ. Вам тридцать пять лет. И никогда больше не

будет. У таких актрис, как вы, нет возраста.

ФРОЛОВА. Боже милостивый! Боже милосердный! Да за что

же мне это проклятье?! Почему Ты не оставишь меня в безвест

ности даже в этом аду?!.

ЗЮКИНА. Вон оно что. Рейн. Лариса Рейн. Ни фуя себе

фуя!.. (Отводит Конвойного в сторону.) Тушенка, говоришь,

есть?

КОНВОЙНЫЙ. Ну. Сколько?

ЗЮКИНА. Три.

КОНВОЙНЫЙ. Да у тебя она что - золотая?! Одну!

ЗЮКИНА. За одну на зоне ищи. Две.

КОНВОЙНЫЙ. Когда?

ЗЮКИНА. Сговоримся...

ШКОЛЬНИКОВ. Успокойтесь, Лариса Юрьевна, все будет хо

рошо. Все будет очень хорошо! Это же замечательно, что вы с

нами! Да принесите же, черт возьми, воды!

Зюкина выходит в гримерку, наливает в кружку воду, по

дает Школьникову.

ШКОЛЬНИКОВ. Пейте, Лариса Юрьевна.

КОНВОЙНЫЙ (Бондарю). Слышь, артист... а эта вот поста

новка, что вы разучиваете, она про чего?

БОНДАРЬ. Как тебе сказать... Молодой человек обманул

девицу благородного происхождения и женился на другой...

КОНВОЙНЫЙ. Такое в жизни бывает.

БОНДАРЬ. И сказал ей, что ее ребенок умер.

КОНВОЙНЫЙ. А он не умер?

БОНДАРЬ. А он не умер.

КОНВОЙНЫЙ. Нагнул, значит? Вот сучий потрох!

БОНДАРЬ. Она стала знаменитой актрисой, через семнад

цать лет приехала в родной город и узнала, что сын жив. Они

встретились... Вот, собственно, и весь сюжет комедии Ост

ровского "Без вины виноватые".

КОНВОЙНЫЙ (подумав). Жалостливая история. Народ это лю

бит.

ШКОЛЬНИКОВ. Ну, успокоились?.. Все в порядке?..

На сцене появляется ЖУК. Он в растерянности вертит пе

ред глазами ключ, изумленно хлопает себя по бокам.

СПИВАК. Что с вами, Николай Тихонович?

ЖУК. Там... это... Костюмы стырили! А замок целый!

СПИВАК. Как - стырили?!. Все?

ЖУК. Все.

Пауза.

БОНДАРЬ (Конвойному). А это вот у нас на театре называ

ется знаешь как?

КОНВОЙНЫЙ. Это и у нас так же называется: амбец!

БОНДАРЬ. Нет, любезный: антракт!..

Конец первого действия.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Картина третья

ПЕРЕД ПРЕМЬЕРОЙ

Та же гримерка, но сцены не видно. Сцена и зал лагерно

го клуба отделены от гримерки тонкой перегородкой. Из-за нее

доносятся голоса Зюкиной и Жука, на сцене идет репетиция

пролога - объяснение Мурова и Отрадиной.

В глубине - забор с тройным рядом колючки, внутренняя

часть лагерной вахты. Там топчется КОНВОЙНЫЙ, с винтовкой

на плече, подняв воротник тулупа и постукивая нога о ногу. Со

скрипом раскачивается жестяной фонарь. Порывы ветра,

срывается снег. Странный, божественно-праздничный свет

холодного полярного полдня.

В гримуборную входит БОНДАРЬ. В руках у него - узкий

рулон ватмана. Это афиша. На ней значится:

Третья Норильская городская олимпиада искусств

5 апреля 1945 года

Премьера

А.Н.Островский

"БЕЗ ВИНЫ ВИНОВАТЫЕ"

Комедия

Драмколлектив 2-го лаготделения

Постановщик Спивак

Полюбовавшись афишей, Бондарь прибивает ее к заднику,

пристукивая по гвоздикам донцем жестяной кружки.

Врывается разъяренный СПИВАК.

СПИВАК. Что за грохот, какого черта?!. Иван Тихонович!

Мы же работаем!

БОНДАРЬ. Извините: все, все. Вот - смотрите. На зонах

уже повесили. Народ очень интересуется.

СПИВАК. Пятого? Ни черта не успеем! Коринкиной нет, Ми

ловзорова нет, костюмов нет! Фроловой-то почему нет? Как я

могу без Аннушки прогонять пролог? Бардак какой-то, а не те

атр!

БОНДАРЬ. Это не театр, Ефим Григорьевич. Это лагерь.

СПИВАК. Где Лариса Юрьевна?

БОНДАРЬ. Вертухай сказал: вышла с бригадой на ТЭЦ. Они

там котлованы кайлят.

СПИВАК. Как - с бригадой?! Ее же освободили от общих!

Приказом - Школьников же сказал! Бардак это, а не лагерь!

Сам-то он где?

БОНДАРЬ. За ней уехал. Вертухаю навставлял: вам было

приказано доставить зэка Фролову, а не узнать, где она. С

час, как уехал. Насчет Коринкиной и Миловзорова он догово

рился. Из третьего лаготделения пригонят, у них театр уже

месяца три, как распался. Вы их видели, сказали, что подой

дут.

СПИВАК. С ними же нужно начинать все с начала! Когда?!

(Прислушался. В сторону сцены.) В чем дело? Почему прекрати

ли? (Исчезает.)

Репетиция возобновляется. На вахте появляются ШКОЛЬНИ

КОВ и ФРОЛОВА. Сдернув с плеча винтовку, Конвойный ведет

Фролову в гримерку по лабиринтам клубного закулисья.

КОНВОЙНЫЙ. Додумалась, а?.. Счас тебе режиссер фитилей